Проклятый род

Перелёт из Токио в Пекин прошёл достаточно спокойно, можно даже сказать, стандартно. Мастер проклятий задремала от недосыпа, а Сатору размышлял о своём, покорно охраняя сон милой госпожи. Мага очень радовало её восстановление. Кожа постепенно становилась более свежей, ровной, пропадали серые оттенки, ресницы и брови стали куда гуще, потихонечку росли новые волосы, которые забавно торчали, как антенны, и ногти заметно отросли. Аккуратно прикоснувшись к запястью, так, чтобы не разбудить, он проверил циркуляцию и стабильность проклятой энергии. Всё хорошо, а значит, Сакура вот-вот вернётся в свою лучшую форму. Уже в Пекине они купили все необходимое для поездки в Пхеньян: пищу и напитки в дорогу, повседневную одежду, официальные наряды, кое-какие украшения, средства личной гигиены, нижнее белье, косметику для Сакуры, и линзы для Сатору. — Как же больно, — пытается проморгаться, — ужас… В Северной Корее ему нежелательно носить тёмные солнцезащитные очки, это может стать причиной возникновения ненужных вопросов. Даже под плотными чёрными линзами его глаза оставались такого же умопомрачительного цвета. Тёмно-синие, как море в шторм. Манят с сумасшедшей силой… — На Мэгуми похож, — улыбается. — Сочту за комплимент. Включились? — кивнул в сторону телефонов. — Да. Американские телефоны, да и вообще всё, что было создано на территории Соединённых Штатов Америки запрещено ввозить в КНДР. Техника китайской сборки или производства не запрещена. Годжо было невыносимо больно в линзах. Глаза жгло и резало, взгляд расплывался, текли слёзы, словно у него аллергия на что-то. — Потерпи чуть-чуть, ладно? — Стараюсь, — сморщился, — а я деньги обменял? — Обменял, — кивает, — судоку купил, печенье, газировку и шоколадки тоже, наша еда на ближайшие сутки у меня в сумке, и да, арбузные леденцы там же. — Ты чудо, — доволен. Проводники внимательно проверили документы «супругов», их паспорта, приглашения, визы, разрешения, удостоверения личности, и телефоны в том числе. — Господин Ли, с вами всё хорошо? — Да, у меня аллергия, — протирает глаза, — нет повода беспокоиться. — Необходимые медикаменты у вас при себе? Медицинская помощь во время поездки потребуется? — Таблетки у меня есть, — улыбнулся, — если что, то обращусь к проводнику. Спасибо. — Доброго пути, — вернул паспорт и билет. Северокорейский вагон — обычный плацкарт. Когда-то они были трёхъярусными, дабы поместить как можно больше пассажиров, но относительно недавно власти отказались от этой затеи, дабы люди перестали задыхаться и расшибать себе лбы, падая с третьей полки. В одном купе не могут ехать иностранцы и граждане Северной Корее. Запрещено, чтобы никто лишнего не рассказал любопытным чужакам. — Нам же лучше, — закрывает шторки, — сутки в тишине и спокойствии. — Это невыносимо, — снимает линзы, — блять… — Держи. Из бюстгальтера Сакура достала капли для глаз от раздражения американского производства. Контрабанда, получается. — Спасительница! Какие тёпленькие, — улыбается. — Обращайся, но в следующий раз попрошу вознаграждение за работу, — убирает контейнер для линз, — легче? — Конечно… А ингалятор взяла? — Он из Флориды, — пожимает плечами, — выбросила. — Подожди, то есть, мои капли для глаз припрятала, а свой баллончик выбросила? — Ингалятор бы не влез. Я попыталась оторвать этикетку от него, но не вышло. — Ладно, купим новый. — Мне только этот подходит… — Бля. Что делать-то теперь? — на панике. — Ничего. — А таблетки твои где? Курс лечения нельзя прерывать. — Таблетница в лифчик влезла, — хохочет, — а если помру — кремируйте. Как же ему хотелось стать этой чёртовой таблетницей. — И да, смерть от приступа вполне нормальная, даже можно сказать, — подбирает слово, — гуманная, чем меня разорвёт какое-нибудь проклятие. — Очень оптимистично. После очередной проверки багажа, маги наконец-то могли заняться своими делами. Сакура читала книгу «английский язык для чайников» пытаясь подтянуть уровень знаний, а Сатору решал судоку. — Слушай, — задумалась, — а правда, что чем выше у мага уровень, тем меньше у него шансов оставить потомство? — Ну-у-у, — протёр глаза, — так-то да… Но, — задумался, — всё зависит от количества проклятой энергии, уровня, сложности техник. Всё индивидуально. Например, у Масамити с Сугуру вообще не было фертильности, у Юты и Нанами она очень пониженная, у Мэй-Мэй, Утахимэ, Маки никогда проблем не было, у других ребят есть проблемы, но они решаемы, пока что. — А у тебя? — Практически ноль. Процент слишком мал. — Тоже, — кивнула, — учитывая обстоятельства, это даже хорошо, если род Гето прервётся на мне. — А значит, — просиял, — можно безопасно запустить шестиглазика. — Ты опять под кайфом? Да, Годжо заядлый наркоман. Косячок марихуаны уже не вставлял, для него это обычная сигарета. Сильнейший предпочитал кокаин и амфетамин. С недавних пор начал баловаться кетамином в перемешку с ЛСД. Наркотики не оказывали на него того же пагубного влияния, как на обычных людей и магов. Он мог занюхать двадцать дорожек кокаина высшего сорта, и почувствовать лишь лёгкую эйфорию. Никакой агрессии, жестокости, каких-то негативных последствий, лишь радость, счастье и радуга. Алкоголь на Сатору действует как яд, а запрещённые вещества как раз дарили расслабление. Маг потребляет столько кокаина, сколько хватит на всю страну. — Я уже два дня чистый. — Откуда у тебя денег столько? — Смотри, — убрал судоку, — я получаю за особый уровень, за выполнение миссий, за должность заместителя директора токийского подразделения, за преподавательскую деятельность, и как глава клана Годжо. Это миллионы иен в месяц… — Кто-то ещё давненько обещал завязать с наркотой. — Брось, — закатил глаза, — просто балуюсь. Пару часиков и всё, ни следа в крови. Мне же нужно как-то расслабляться, — поджал губы, — секса нет, сладости уже не радуют, музыка никакая не нравится, а кругом один стресс! — А с пакетиком пудры сахарной уже попроще, да? — Да! Нанами вообще не просыхает! Ты сама куришь, как паровоз. Две пачки в день? — Полторы, — отводит взгляд. — У всех есть свои вредные привычки. Я же не иду всех убивать, а становлюсь добреньким и более сладеньким. Самый безобидный торчок в мире. — И сколько ты уже долбишь? — Лет двенадцать точно. Где-то в шестнадцать начал, но тогда это было прям, — выдохнул, — жёстко, а сейчас привычное дело. — И вообще никаких побочек? — Нет. Я здоров как бык. Каждый месяц прохожу обследование. Перекусив, думали, чем бы ещё заняться в дороге. Эти двадцать четыре часа тянулись бесконечно… — А что ты делаешь? — Маникюр. Японский. Сакура так странно фиксировала мизинец, закидывала на него безымянный палец, который прижимала большим. — Ногти сильно отрасли, некрасиво будет выглядеть, а так хотя бы немного исправлю ситуацию, — спиливает покрытие. — А это что? — Масло для кутикулы. — Как им пользоваться? — нюхает. — Покрути. — Ой-ой-ой… Капает! — На кутикулу наноси, — усмехнулась, — давай лапу. Гето нанесла масло, и оценила, насколько у Годжо красивая ногтевая пластина. Она идеальная! А вообще этому гаду крупно повезло: подкрученные густные ресницы, шелковистая пепельная грива, бархатная кожа, атлетическое тело. У Сатору даже естественный запах кожи был очень приятным. «В нём есть хоть один изъян?» — любуется. — Растирай теперь, — показывает, — вот так. — Вкусно пахнет. Это лайм? — Да. Как высохнет, торцы тебе подпилю ещё. — Это получается, я выйду из вагона вообще клёвым, да? — смотрит на крем для рук, — а масочка для лица найдётся? — Найдётся. Когда все бьюти-процедуры были сделаны, то Годжо с максимально напыщенным взглядом сидел с тканевой маской на лице, растопырив пальцы. — Дива, — доделывает маникюр. — Богиня, — цокнул. Маги о многом поговорили, посмеялись, вспомнили былые времена. — Слуша-ай, — опомнился, — давно спросить хотел, но как-то забывал каждый раз. Почему Фусигуро тебя не убил тогда? — Тодзи? — Ага. — Мы знакомы. Я была на миссии в Гонконге, и он тоже. Если кратко, то, — выдохнула, — Фусигуро получил своё проклятие-хранилище благодаря мне. — И с чего такая щедрость? — Щедрости там не было, — рассмеялась, — он хотел убить меня, а взамен на свою жизнь я предложила полезную вещь. Проклятие напрямую было связано со мной, и существовало благодаря моей проклятой энергии. — Надо же… Тодзи, заприметивший молодую второкурсницу в одном из местных баров, сразу же подсел к ней. Хотел пропустить пару стопочек, поболтать о жизни, сыграть партию в «горизонтальные» шахматы, а после убить. Сакура, будучи далеко не дурой, сразу же поняла, кто перед ней. Ей нужна была информация, сплетни. — Привет, — оценил взглядом, — скучаешь? — Уже нет, — прикусила нижнюю губу. — Не против познакомиться? — глаза заискрились. — Я только «за», — протянула руку, — Сакура. — Очень приятно, — поцеловал ладонь, — Тодзи. Но скажите мне вот что, какая женщина могла устоять перед Фусигуро? Огромный мускулистый мужик с дичайшей харизмой, красивый, слегка хамоватый, дерзкий, уверенный в себе. Плюс ко всему он остроумный, с хорошим чувством юмора. Настоящий плохой мальчик, такой, о котором мечтает каждая хорошая девочка, да и плохая тоже. А чего только стоит этот шрам на губе, хищный взгляд и вкрадчивый голос… — Одурманил? — Конечно… Как только мы вышли из бара, то Тодзи сразу же клинок к горлу. Никакой романтики. — Мы же тогда в отношениях были! — А вот и нет. Я в Китае была в феврале, а встречаться мы начали в марте. Кстати, Мэгуми позвал Нобару в кино. — Согласилась? — Да. — Удивительно. Кугисаки такая строптивая, непокорная, а Фусигуро её полная противоположность… — Мы тоже с тобой разные. — Нет, — усмехнулся, — мы с тобой одинаковые, Сакура. Только ты это отрицаешь. — Не знаю… — Ну всё, тёща, собирай бабки на свадьбу и готовь приданное! — хлопает её по плечу. — Ты тоже участвуешь? — Конечно. Квартиру им подарю. Так на свадьбе отпляшем! — Подожди пока, дай хоть в кино сходить. Оба выспались, на удивление. Лёгкие покачивания состава в дороге сработали как отличное снотворное. — Доброе утро, — Сатору приносит чай, — как спалось? — М-м, — сидит с закрытыми глазами, — сойдёт. Волосы в разные стороны, помятая такая, выглядит, как сонный воробушек. — Который час? — Семь утра. Мы приближаемся к границе. У нас ещё есть время позавтракать и привести себя в порядок. — Для чего? — Для проверки. В Пхеньян принято заезжать при полном параде. — Боже… — Скучно как-то уже… — Вот тебе загадка, — протёрла глаза, — волосатая головка за щеку влетает ловко. Что это такое? — Зубная щётка? — Нет, — потянулась, — это хуй. — Ничего другого не ожидал… Сатору уложил пепельные волосы назад, уже надел линзы, переоделся в строгий костюм с жилетом. Не узнать… — Мажорик, — смотрит на лейбл. — Ну, — поджал губы, — да… Заранее скрой энергию, хорошо? — Маги? — Угу… На границе поезд сделал остановку для проверки пассажиров пограничными органами. Для Сакуры это был самый тотальный шмон в жизни. Проверили всё, начиная от телефона, заканчивая просьбой снять бюстгальтер (вдруг, там наркотики). Но обманщика не обмануть, дорогуша. Всё, что должно быть спрятано, уже спрятано так, что с собаками не найдут. — Почему так мало фотографий в телефоне? — Телефон мне нужен для связи, а для снимков был создан фотоаппарат, — её начинает раздражать эта обстановка. — Он у вас с собой? — Нет. Также заполнили декларацию на ввоз техники. — Переведи, пожалуйста. — Я заполню, — мягко улыбнулся, — не ломай себе голову. Гето ненавидела покидать пределы Японии из-за языкового барьера. Предпочитала путешествовать по Азии, нежели чем чувствовать себя неловко из-за незнания. «Надо было английский лучше учить» — вздохнула. Проходя один блокпост за другим, она сохраняла невозмутимое лицо, и старалась говорить на английском максимально чётко, без ошибок, скрывая акцент и слабое знание языка. Пхеньян действительно красивый город, но это лишь картинка, не более. За новыми апартаментами скрывались трущобы, жильцы которых не имели в распоряжении электричества, водоснабжения, отопления, банальных вещей. Их «дома» сложно было назвать домами, так как нет кроватей, полок, какой-либо внутренней или внешней отделки. Просто бетонные коробки. Сопровождающие пытались отвлечь внимание мастера проклятий, указывая на что-то более презентабельное, но у них ничего не получалось. Тяжело скрыть недоедание людей, дефицит продуктов, очевидную бедность, тоталитаризм, показуху и круглосуточный контроль за яркими зданиями. — Познакомься, это самая агрессивная пропаганда в мире. — И мясо по праздникам. — Не всегда… — Они так и будут за нами ходить? — Да, — кивает, — вплоть до того, что будут жить в соседнем номере. — Весело… — Более того, у этой девушки составлен маршрут нашего передвижения, и каждый вечер она будет писать отчёт про наш день. — Не поняла… — Когда проснулись, сколько были в душе, что съели, во что одеты и тому подобное. Иностранцам разрешено гулять только по центру Пхеньяна, дальше уже нельзя. — Я дальше и не пойду. Тяжело мне здесь, — огляделась, — очень… — Понимаю. В отель? — Да. Обед в ресторане отеля был достаточно хорошим, плотным таким, очень сытным. — Это люкс? — обомлела. Двуспальная деревянная кровать, две тумбы из того же комплекта, шкаф, телевизор на комоде, кресло, торшер, какое-то старое огромное радио и книжный шкаф. — Он самый, — сам в шоке. Практически все здания и помещения в Северной Корее выполнены в советском стиле. Только Советский союз распался почти тридцать лет назад, а вот для этой страны ничего не изменилось. Даже пахнет, как в больнице. — Относительно просторно, — пытается найти плюсы. — Я же просил номер с двумя кроватями. — По идее, — подняла матрас, — тут две кровати, но матрас на них один. — Завтра вечером нас здесь уже не будет. Переночуем как-нибудь. — Твердый какой, — присела, — у-у-у… — Для спины полезно. Старое радио вовсе не радио, а какая-то махина с нереальным количеством проводов, которая не работает. — Прослушка? — одними губами. — Вероятнее всего, — кивнул, — Интернета тут нет, а кабелей тьма. У тебя что? — Портреты вождей, — указывает, — набор для ухода за портретами, и биография Ким Ир Сена в нескольких томах. — Как познавательно. А телевизор? — Один канал начинает работать только в семь вечера, а другой работает лишь в воскресенье. — До аукциона ещё много времени, и мы можем поспать хотя бы. — Отличная идея, — достаёт из сумки полотенце, — я в душ. Пока Гето плескалась в ванной комнате, Годжо проверил номер с помощью проклятой энергии, нет ли каких-то неприятных неожиданностей. — На всякий случай, — задернул шторы. Маги договорились, что не будут использовать техники, и продолжат скрывать проклятую энергию, притворяясь обычной семейной парой. — Дай полотенце второе, пожалуйста! — кричит. — Я только-только глаза закапал… Пощади, — держит на глазах холодную бутылку воды, — горит всё. Демонстративно выйдя будучи полностью обнажённой, Гето взяла полотенце и сначала ударила им Сатору, а уже после завернулась в него. — Ты голая вышла? — Да, — плюхнулась на кровать, — как жаль, что ты только-только глаза закапал. — Блять… Всё пропустил, получается? — Получается. Нагло врёт. Он всё прекрасно видел, и зрелище пришлось по душе. «Это идеальное тело не испортили шрамы, худоба, ссадины и синяки, Гето по-прежнему прекрасна, пленительна, — улыбнулся, — восхитительная женщина. А эта татуировка на спине…». — Чего так лыбишься? — Мне просто хорошо…