Мужчины не плачут

      Все это началось давно. Настолько давно, что я не помню всех подробностей. Тогда у меня была отвратительная прическа, подстриженная матерью с помощью чашки и ножниц. Денег на парикмахеров у нашей семьи не было, да что уж на парикмахеров, не хватало на обыкновенную еду. Мать работала на нескольких работах сразу, пока наш бухой отчим спал на диване с бутылкой дешевой водки. Однажды наш дом чуть не сгорел из-за его любви к курению на кровати. Он жестокий человек. Он всегда бил мою мать, а иногда и меня. А я, будучи ребёнком, плакал, боясь за жизнь матери. Тогда-то в первый раз услышал слова " Мужчина не плачут". С того момента все и началось. За каждую слезу я слышал звук бляшки ремня. До сих пор этот звук вызывает у меня панику. Слезы - это слабость. Отчим умер. Однажды, будучи пьяным, пошел в прорубь и утонул. Мы стояли на похоронах отчима. Помню, в тот день было особенно холодно. С неба падали большие хлопья снега. Они покрывали деревянный гроб и могильный крест, вырезанный кем-то из соседей. Стоял сильный гул завывания людей. Они плакали. Мои тети и бабушки нервно всхлипывали, закрывая лица варежками, а их мужья скупо пускали слезы в носовые платки. Я стоял около матери в рванной куртке и шапке ушанки, доставшейся мне от отца. Мама плакала, а я не понимал почему. Она же ненавидела его. Мы все ненавидели его! Почему все эти люди плачут из-за него?! Хотелось подать голос, накричать на ревущих людей, образумить их.       Теплая ладонь подтолкнула меня, дабы я попрощался с отчимом. Я неуверенно прошел вперед, ощущая на себе взгляды родственников. В красивом костюме, но в гробу лежал он. Я узнал костюм на нем, видел его на свадебных фотографиях в гостиной. Лицо отчима было бледное, с оттеками от алкоголизма и отвратительным запахом табака. Я рассматривал его, сжимая в руках 2 гвоздики. В голове стали всплывать моменты жизни. Избиения, слезы, агрессия. Я ненавидел его. Сжав стебли замерших цветков, я сломал их, кидая в лицо отчима. Родственники синхронно ахнули, а мама поспешила забрать меня. Мне было больно. Душевно больно. Я понял, что сейчас расплачусь от злости на этого человека, но слова в голове остановили меня. "Мужчины не плачут". — Ненавижу тебя! Гори в аду!       Выкрикнул я что есть силы. Мама остановилась, роняя 2 такие же гвоздики на белый снег. Бледное лицо будто насмехалось над мной. Улыбался тварь. Я поджал губу, набрасываясь на мертвое тело. Мое детское, разбитое и злое сердце разрывалось. Я бил его по лицу, погружаясь в безумия. Я мечтал об этом всю жизнь. Я бил сильнее, цепляясь в лицо, которое ненавидел. Родственники оттащили меня за куртку, бросая на снег к какой-то могиле. Над мной нависали тысячи злых взглядов. Они плакали и возмущались. Как бараны. Они не хотели понимать меня, смахиваясь на плохое воспитание. Я испуганно смотрел на них всех, сжимая в руках прутья железного ограждения. Мне хотелось реветь, зарыться в снег, как лиса и плакать. Но я не мог. Слезы - это слабость.       Прошлое. много прошло времени. Я поступил в университет и отрастил волосы до плеч. С того дня я не проронил ни слезинки. Мои эмоции были заблокированы. Ступив на порог университета, меня начали бояться. Пошли дурацкие шутки, что я психопат или преступник. Сначала их пугала моя безэмоционально, а после смешила. Они даже дали мне кличку "камень" Я молчал, но втайне ненавидел это. Они глупые и наивные придурки. Я с головой погрузился в учебу. Так шли дни, месяца, годы. Годы одиночества и вечной пустоты. Единственный мой друг это моя кошка Муся. Нам было хорошо, даже слишком. Люди это сгусток тупого организма, которые идут за мнением вождя, как бараны. Они злые и лицемерны. Суки проще говоря, но не она. Однажды к нам перевелась девушка. Таких обычно называют солнечные дети. Она всегда улыбалась, носила милые бантики на светлых волосах, помогала, жертвуя собой. На сколько я помню, она работала аниматором. Радовала детей и хотела стать детским педиатром. Я восхищался ею. Как можно терпеть всех этих идиотов не стать такой же серой массой. Невероятно. Милана, так звали ту девушку, была до жути прилипчивая. Она заметила мою не эмоциональность и решила подбодрить. Это было так нелепо, но мило. Мы подружились. А после я влюбился в нее. Страшно влюбился. Думал о ее руках каждую ночь и мечтал о том, чтобы они согрели меня. Она стала спасением от пустоты. С ней я впервые почувствовал себя живым. Это необыкновенное чувство, словно искры или салюты на Новый год. Милана тоже любила меня. Она учила меня улыбаться, чувствовать людей и тепло. Я неуклюже тренировался на ней, а она, словно маленькая девочка, пищала от радости после малейшего нежного жеста с моей стороны. Она открыла во мне талант рисовать. Я рисовал ее. Все странице моего блокнота были изрисованы нежной девушкой с солнечной улыбкой. Милана стала смыслом моей жизни. Яркой желтой краской на холсте моей истории.       Ее поезд сошел с рельсов. В тот день я думал, что умру. Скорее желал этого больше всего. Мне позвонили в 4 утра 15 минут 60 секунд и сказали, что Милана Йорк мертва, и вызвали на опознание. Я обводил это число в календаре снова и снова, и с каждым новым кругом сходил с ума все сильнее и сильнее. В тот день мое горло сжали веревками и душили. Я не видел света. Я видел только ее изуродованное тело в здание крематория, но даже там для меня она была самой красивой.       С неба падал снег, опускаясь на могильную плиту. На памятнике было фото девушки. Самой яркой в этой вселенной. Даже на могильной плите она ярко улыбалась. Моя звезда. Я стоял около ее могилы, сжимая ее любимые белые розы. Я столько не успел сказать, столько не успел сделать. А теперь поздно. С глаз полились слезы. Они градом катились по моим щекам. Я не плакал 16 лет и 3 месяца, а сейчас все это вырывалось наружу. Мой дом превратился в помойку, а на каждой стене висел ее портрет. Муся умерла от старости буквально спустя неделю после смерти Миланы. Я похоронил ее рядом с девушкой. Чтобы на том свете им было не одиноко. Я потерял все             На мое плечо опустилась сильная рука. А после раздался хриплый голос. — Эй, ну ты чего раскис. Мужчины не плачут. Соберись!       Я опустился на колени, безутешно рыдая в букет белых роз. Дворник обречённо выдохнул, опуская лопату на холодную землю. Я рыдал так сильно, что мой голос звучал истерично. Я шептал только одно слово, прижимаясь в холодную плитку. — Плачут... Они плачут...