Письма из детства

      На дворе стоял самый разгар мая, но на улице уже было невыносимо жарко. Цубаки умирала от жары уже который день подряд. Хотелось вернуться в Саппоро, где в это время было прохладно настолько, что можно было носить свитер, а иногда даже куртку. Самый пик жары в городе, находящийся в префектуре Хоккайдо, начинался ближе к августу, а заканчивался уже в сентябре. Придётся заново привыкать к невыносимой жаре и выползанию всяких жужжащих и летающих тварей, не дающих бедной Каэдэ нормально жить.       Дверь на крышу аккуратно открылась, впуская небольшой холодок от бетонных стен, который, к сожалению, не дошёл до Цубаки. За дверью стоял Акааши с бенто.       — Прости, меня вызвал учитель к себе в кабинет, — начал оправдываться одноклассник.       — Ничего, я ещё не приступала к обеду, — кивнув в сторону бенто, что покоилось на коленях девушки, с улыбкой на лице сказала Цубаки.       С Акааши Кейджи они познакомились в первый день учёбы, даже не дойдя до ворот школы. Пересеклись, когда оба выходили из дома. Оказалось, что ребята жили на одной улице, в домах напротив. И девушка, как более активная из них двоих, решила познакомиться с парнем, что носил такую же школьную форму. Они, на удивление, довольно быстро сблизились. Их характеры чем-то похожи, только Цубаки будет более активной и менее ответственной, нежели Акааши.       — Сегодня жарче, чем вчера, — негодовала девчушка, собирая белокурые волосы с помощью крабика. — Такими темпа я растаю на солнце, как мороженое.       — На сколько сильно отличается погода в Саппоро? — поинтересовался Акааши, запихивая в себя палочками рис.       — На столько, что сейчас бы мы ещё носили зимнюю форму.       Оставшуюся часть большой перемены они провели в тишине, изредка переговариваясь. У Каэдэ не было сил на что-то, кроме еды. Жара выматывает слишком сильно.       На уроках клонило в сон. Один Акааши спасал, иногда тыкая одноклассницу ручкой, чтобы та не заснула. Каэдэ уже как-то раз получила выговор от учителя, что распинался больше десяти минут о том, что ей пора бы уже адаптироваться к новому климату и вливаться в учебный процесс. Девушка никогда не была отличницей, за тесты получала в основном восемьдесят или семьдесят баллов. Родители не сильно на неё давили в плане учёбы, готовые оплачивать её обучение от и до.       Неожиданно прозвенел звонок, оповещая, что нудная история, с ещё более нудным учителем, прошла. Домашнего задания Окамото-сан задал в несколько раз больше, чем обычно. Аргументировал он это вторым месяцем учёбы и вливанием в трудовые будние дни, которые никого не щадили.       — Акааши-кун, — позвала Каэдэ одноклассника, — у тебя сегодня есть занятия в клубе? — девушка не поняла тему по химии и надеялась, что парень ей поможет.       — У нас сегодня смотр новичков, поэтому не смогу дежурить, — виновато ответил он. — Я ведь давал тебе своё расписание, — неожиданно добавил он. — В следующей раз я возьму на себя большую часть уборки, — как бы пытаясь загладить свой пропуск.       Уборка… уборка, про которую Цубаки забыла. На прошлой неделе пришлось пересоставлять расписание дежурства из-за ухода сестёр Сато, что резко покинули школу из-за семейных обстоятельств. Получилось так, что очередь Каэдэ с Акааши подошла быстрее обычного, аж на три дня! Из-за своей забывчивости и смены графика у Кейджи в расписании клуба (из-за смотра новеньких) девушка не обратила внимание на новое расписание уборки, она его даже не видела!       — Ничего страшного, Акааши-кун, — не подавая вида, стала тараторить Цубаки, — я всё понимаю. Обязательно покажи себя хорошо на сегодняшней тренировке! — пожелала удачи подруга, поднимая два больших пальца и ободряюще улыбаясь.       Собрав свои вещи, Кейджи поблагодарил девушку за пожелания и направился на выход из кабинета. А вот Каэдэ было не особо сладко. Всё её веселье спало на нет, а надежда на помощь с химией улетучилась, помахав ручкой. До экзаменов было больше месяца, но девушка не хотела сидеть бессонными ночами, а потом приходить в школу как зомби после сидения за учебниками всю ночь. Лучше уж сразу во всём разобраться, чтобы это не превратилось в снежный ком, способный навредить её успеваемости и лишить здорового сна.       Погоревав ещё минуты две, девушка взялась за выполнение своих обязанностей, благо, их было намного меньше, чем у их несчастной старосты, что пришла из школы для девочек.       Идти в клуб в жару совершенно не хотелось. Промелькнула мысль пойти посмотреть на Акааши-куна, но Каэдэ сразу же отогнала её. Они не столько близки, раз Кейджи не позвал её, а навязываться или торопить события она совершенно не хотела, пусть всё идёт своим чередом. Но желание так и разъедало изнутри, что-то тянуло её туда; очень хотелось увидеть Акааши и его взаимодействие с другими ребятами. В классе он ни с кем, кроме неё не общается, даже на признание девчонок никак не реагирует. Ему вон сколько раз признавались, а ей! Она тоже хочет получить любовное письмо, да даже если ни письмо, хотя бы признание на крыше. Но его самого совершенно ничего такое не волновало. Ни то чтобы он был нелюбим, просто, наверное, не видел смысла в большом количестве знакомых и друзей. Ему хватало её одной. Эта мысль очень льстила ей и грела душу одновременно. Правда, в последнее время он начал общаться ещё с кем-то, стал более открытый по отношению к ней, благодаря этому. Вот только, Каэдэ не осмеливалась об этом его спросить. Если захочет, сам расскажет, они же часто ходят домой после клубных занятий. Обычно Акааши ждёт Цубаки около её клубной комнаты, девушка слишком часто задерживается допоздна, из-за чего другу приходится ждать её. Среди девчонок клуба прошёл слушок о том, что она встречается с Кейджи! Нет, он, конечно, симпатичный и неплохой парнишка, но она даже никогда не задумывалась о нём в таком духе, они и знакомы-то всего ничего.       Дверь класса беззвучно и очень аккуратно открылась.       — Цубаки-сан, почему ты одна дежуришь? Где Акааши Кейджи? — поинтересовалась тихим голосом староста класса. Кавасаки всегда ходила бесшумно, из-за чего пугала людей вокруг.       Мурашки пробежали по спине Каэдэ, она чуть не вскрикнула от неожиданности, но вовремя сдержалась. Не хотелось пугать старосту, ей и так тяжело: многие в классе с ней не идут на контакт, а парни так вообще чуть ли не издеваются, зная, что она пришла из школы для девочек.       — А? — ни сразу поняв вопрос, беловолосая по-птичьи наклонила голову, переваривая слова Кавасаки. — Он ушёл в клуб, у него сегодня смотр новеньких.       — Тебе не сложно одной? Я… могу помочь, — осторожно предложила староста, поправляя съехавшие на нос очки.       — Правда? — счастье Цубаки не было предела. Она уже давно опоздала в клуб из-за дежурства, так что лишняя помощь бы не помешала. — Спасибо большое, Кавасаки-тян! — приветливо улыбнулась одноклассница, смущая старосту.       После дежурства, которое белокурая провела в полной тишине, из-за того, что Кавасаки ни в какую не хотела идти на контакт, как бы девушка не пыталась пошутить или хотя бы спросить что-нибудь про новую тему по химии (она не теряла надежду), Цубаки со всех ног неслась в сторону клубной комнаты, на ходу завязывая волосы в тугой хвост, чтобы те не мешали при рисовании.       Врываясь в класс, вся запыхавшаяся и растрёпанная Каэдэ была готова падать в ноги за опоздания в полтора часа, о котором та даже не предупредила главу клуба. Девчонки повернулись от холстов в сторону двери, удивлённо смотря на опоздавшую кохай, они явно не думала, что та планирует сегодня приходить.       — Я думала, ты не придёшь сегодня, Цубаки-тян, — спокойно встав с насиженного места, глава художественного клуба подошла к кулеру с водой, чтобы помочь утолить своей подопечной жажду после небольшого забега по школьному коридору. — Держи.       — Спасибо большое, Нагаи-сан, — жадно впиваясь руками в несчастный источник воды, Каэдэ начала пить воду. — Нам поменяли расписание дежурства из-за ухода близняшек, поэтому я сегодня опоздала. Простите меня, — допив воду и поклонившись, виновато сказала девушка.       — А я уже обрадовалась, что у вас с Акааши-куном свиданка, — двусмысленно улыбаясь и играя бровями сказала Фукусуми, что обожала подкалывать кохая. Именно она была первой (и последней), кто пустил слух об их с Акааши «романтических отношениях». Сколько бы Каэдэ не пыталась оправдаться перед сэмпаем, всё было без толку, та даже слушать не собиралась.       Снимая сумку с плеча, Цубаки прошла к своему рабочему места. Раскладывать вещи сил абсолютно не было, время близилось к глубокому вечеру, значит Акааши скоро освободится с тренировки и пойдёт в сторону клуба, около которого проведёт ещё полчаса, ожидая, пока подруга закончит рисовать. Сегодня был день сдачи главе всех набросков, а Каэдэ сделать только две третьих работы.       — Вы разве с Акааши не вместе дежурите? — поинтересовалась Нагаи-сан, не отрываясь от своей работы, что уже давно была начата пастельными мелками. Глава быстро закончила набросок своего пейзажа, ей хватило всего три часа.       — Вместе, — натачивая карандаш, что сломался в твёрдом пенале, из-за того, что Каэдэ постоянно швыряла его в свою школьную сумку, начала говорить она, — но сегодня у него смотр новичков, поэтому я дежурила без него. Но я дежурила не одна! — заверила Цубаки сэмпаев. — Мне помогла Кавасаки-тян.       — Фу, эта та, что всех шугается? — скривив своё симпатичное личико, сказала Фукусима.       — Кавасаки-тян не всех шугается... — не уверена стала оправдывать старосту беловолосая.       Фукусима многозначительно подняла правую бровь, но решила всё же промолчать.       Наконец разложив карандаши и другие принадлежности для рисования, предварительно закрепив на холсте плотный лист бумаги, Каэдэ приступила к работе, обречённо смотря на карандашный набросок, что никак не хотел сам дорисовываться и исправлять ошибки.       Спустя полчаса хотелось выть от безысходности. Никаких изменений не произошло.       — Цубаки-тян, всё хорошо? — спокойно поинтересовалась глава, что уже занималась набросками первогодок, которые давно ушли домой.       — Не волнуйтесь глава, я полна сил и энергии, — демонстрируя свои мышца, которых и подавно нет на руках, ободряюще улыбнулась девчушка.       — Неси сюда работу.       Стало страшно и стыдно одновременно. Каэдэ не хотелось упасть лицом в грязь перед таким талантом, как Нагаи Сэкера. Так она ещё и дольше всех возиться с наброском. Аккуратно встав со стула, что явно не хотел отпускать свою владелицу, та поплелась к столу, за которым восседала Нагаи-сан. Протянуть самой лист бумаги было выше сил первогодки. Уж лучше глава сама его отберёт у неё. Неожиданно рука стала тёплой от чужого прикосновения, белокурая подняла голову верх, смотря в глаза девушки, что нежно поглаживала запястье своего кохая, дрожащего то ли от страха, то ли от непонятного третьегодке стыда.       — Я не буду тебя ругать или что-то в этом роде, так что расслабься, — так же нежно, как и гладила руку, улыбнулась глава. — Ты только учишься, поэтому нет ничего страшного в ошибках.       Положив работу какой-то первогодки в стопку других таких же, Сэкера принялась за оценивания наброска. Она что-то стирала и заново рисовала, где-то добавляла более сильную тень. С каждым новым штрихом руки Цубаки потели сильнее, ладошки можно было выжимать.       — Держи, — наконец протянув лист сказала глава, возвращаясь к просмотру оставшихся работ. — У тебя есть хорошая основа, но ты боишься ошибиться, из-за чего не можешь раскрыть свой потенциал полностью.       — Спасибо вам большое, сэмпай, — низко поклонившись пролепетала Каэдэ. На душе стало тепло от этих слов, прям как пару лет назад, когда мальчик из старшей группы в садике похвалил её рисунок, показывая свои каракули.       Возвращалась уже девушка на место в приподнятом настроении.       Прошёл час с тех пор, как Нагаи дала лучик энергии для работы, что уже иссяк.       — Ты закончила? — выглядывая из-под своего холста спросила Фукусима.       — Ещё нет, — обречённо вздохнула первогодка, посмотрев на часы, что не укрылось от Киоко. Акааши опять будет ждать Каэдэ, из-за чего та расстроилась, сразу же потеряв последние силы, которые остались на поход домой. Она надеялась, что сможет посмотреть на игру одноклассника, хоть её и грызли сомнения по этому поводу. Но, видимо, опять он будет ждать её в коридоре перед дверью, слушая комментарии Фукусимы, что всегда подкалывает их взаимоотношения, не скупясь на выражениях.       Скрежещий звук стула, скользящего по полу класса, раздался в ушах первогодки.       — Иди, — поднимая кохая с места и собирая её вещи в школьную сумку, сказала Киоко, — сходи посмотреть на своего ненаглядного Кейджи.       — Акааши-куна, — поправила Цубаки.       — Вы ещё не перешли на имена? — наигранно удивилась второгодка. — Ну, ты хотя бы не споришь, что он твой ненаглядный, — улыбнулась своей фирменной улыбочкой Киоко, поиграв бровями.