Where Mothers Weep

После смерти своей матери, леди Джоанны Ланнистер, Серсея погрузилась в мрак Кастерли Рока, ставший для неё местом бесконечной скорби и одиночества. Замок, с его темными коридорами и холодными каменными стенами, стал тюрьмой её страха и тревоги. Ночи здесь были полны жутких шёпотов, которые с каждым днём становились всё более навязчивыми. В одну особенно мрачную ночь, когда луна едва пробивала облака, голоса стали особенно настойчивыми. Их шёпот был как проклятие, предсказывающее её ужасную судьбу: — Ты станешь женой принца, — шептали голоса, их звуки напоминали шорох мертвых листьев. — Но это лишь начало твоего страдания. Ты потеряешь его, и вместе с ним всё, что тебе дорого. Твои дети будут носить золотые короны и саваны, символизируя их смерть и твоё разорение. Ты останешься одна, опустошённая, и смерть станет твоим единственным спутником. Серсея вскочила с постели, её дыхание стало частым и прерывистым. Она вцепилась в подушки, стараясь справиться с нарастающим ужасом. Пытаясь избавиться от навязчивых мыслей, она бросила канделябр на пол, и его осколки разлетелись по комнате. Гнев и страх смешались, и она почувствовала, как в груди разрывается что-то важное и дорогое. В этот момент в её комнату вошла Септа, женщина, известная своей мудростью и состраданием. Она заметила, что Серсея находится в состоянии крайнего волнения и пришла с намерением предложить помощь. — Моя леди, — сказала Септа с мягким голосом, пытаясь успокоить Серсею, — я вижу, что вы испытываете тяжёлые времена. Могу я вам помочь? Вы не должны оставаться одной в таком состоянии. Серсея, её лицо было искажено от гнева и страха, взглянула на Септу с полной ненависти. — Убирайтесь отсюда! — выкрикнула она, её голос был полон отчаяния. — Я не нуждаюсь в вашей помощи! Вы не понимаете, что я переживаю. Эти голоса говорят мне о моём ужасном будущем, но я не могу сказать вам об этом. Вы только помешаете мне! Септа, заметив, что Серсея явно не в себе, не могла не заметить, что её поведение было крайне нестабильным. Она решила оставить её наедине с её мыслями, понимая, что дальнейшие попытки помочь могут только усугубить ситуацию. — Моя леди, — продолжала Септа, её голос был полон сострадания, — пожалуйста, постарайтесь успокоиться. Может быть, вам нужно немного отдохнуть и подумать, как мы можем вам помочь. Вы не одна, и всё не так плохо, как вам кажется. Серсея не ответила, её гнев был направлен на всё вокруг. Септа, почувствовав бесполезность своих попыток, покинула её покои, оставив её одну в темноте и тишине. Серсея осталась в полном одиночестве, её страхи и переживания были только её собственными. Она продолжала бороться с внутренними демонами и предсказаниями, к которым она не могла найти объяснения. Она сидела на полу, окружённая осколками канделябра, и приняла решение: она не будет мириться с предсказанным будущим. Даже если она была одна и даже если её обвинения к брату Тириону, её страхи и пророчества казались абсурдными, она была полна решимости изменить свою судьбу. Серсея встала, глядя на разбросанные вещи, и в её глазах загорелся огонь решимости. Она решила бороться за своё будущее, несмотря на все мрачные предсказания и внутренние страхи. … Прошло две недели с тех пор, как Серсея Ланнистер услышала жуткие предсказания о своём будущем. Время, проведённое в изоляции, сделало её ещё более мрачной и озлобленной. Она заперлась в своих покоях, погружённая в темноту и страхи, и шёпоты голосов стали её постоянными спутниками. В один из этих дней, Джейме, полон тревоги за сестру, решает нарушить её изоляцию. Его лицо выражало глубочайшее беспокойство, когда он вошёл в её комнату. Серсея сидела у окна, её взгляд был уставшим и полным отчаяния. — Серсея, — начал Джейме, подходя к ней, — я не могу больше смотреть на то, как ты страдаешь. Я чувствую, как боль разрывает моё сердце, когда вижу тебя в таком состоянии. Ты моя любовь, моя вторая половина. Мы должны поговорить об этом. Он осторожно прикоснулся к её плечу, надеясь своим прикосновением выразить поддержку и заботу. Джейме наклонился, чтобы поцеловать её в лоб, но Серсея отшатнулась, её лицо искажалось от ярости и гнева. — Не смей прикасаться ко мне! — закричала она, её голос был полон ненависти и отвращения. — Как ты смеешь называть себя моей второй половиной, когда ты не можешь понять, что я переживаю? Твои слова и прикосновения не имеют значения! Всё это — пустое утешение! Джейме, в шоке от её резкой реакции, попытался сохранить спокойствие. Его глаза были полны слёз и боли. — Серсея, я всего лишь хочу помочь. Ты моя сестра, моя любовь. Я не могу оставить тебя одну в таком состоянии. Ты должна знать, что я рядом, что я готов поддержать тебя в любой ситуации. Но Серсея, переполненная гневом и отчаянием, оттолкнула его с яростью. Её голос звучал как приговор. — Убирайся отсюда! — закричала она. — Мне не нужна твоя жалость! Мне не нужно, чтобы ты напоминал мне о том, что я одна. Уходи и не возвращайся! Джейме, потрясённый её жестокими словами и поведением, медленно покинул её покои, его сердце было разбито. Серсея осталась одна, погружённая в свои мрачные мысли и страхи. Как только он ушёл, голоса снова начали шептать в её голове. Среди их шёпотов одно предсказание стало особенно отчётливым. — Однажды Волонкор убьёт тебя, — говорили голоса, и эти слова эхом разносились в её сознании. Серсея, её лицо затуманилось от страха и отчаяния, сжала кулаки. Она понимала, что её будущее, несмотря на все усилия, становится всё более зловещим и неотвратимым. … После того как Джейме покинул покои Серсеи, её состояние только ухудшилось. В её комнате царила полная тишина, только шёпоты голосов и её беспокойный дыхательный ритм нарушали мрак. Несколько дней спустя её поведение стало слишком непредсказуемым и тревожным для Тайвина Ланнистера, который, устав от её бунта и неуправляемого состояния, решил принять меры. Тайвин отправил служанку к Серсее с приказом явиться в его покои. Служанка вошла в её комнату, где Серсея сидела среди разбросанных на полу предметов, её волосы были растрёпаны, а глаза выражали смесь отчаяния и ярости. — Моя леди, — начала служанка с выражением уважения, — лорд Тайвин требует вашего присутствия в своих покоях. Серсея поднялась с трудом, её взгляд был пустым и злобным. Она последовала за служанкой, и вскоре оказалась в зале Тайвина. Тайвин сидел за своим столом, его лицо было усталым и раздражённым. — Садись, — приказал он, указывая на кресло перед собой. Серсея, не в силах скрыть своё смятение, опустилась в кресло. Её поведение было всё более неадекватным, её руки дрожали, а взгляд метался по комнате. Тайвин, тяжело вздохнув, посмотрел на свою дочь. — Я устал от твоего бунта и неукротимого духа, — сказал он с холодным оттенком в голосе. — Твои истерики и дерзость становятся невыносимыми. Если ты хочешь одиночества, то я могу предоставить тебе это, но в условиях, которые ты заслуживаешь. Серсея, её сердце забилось быстрее от страха и ненависти, молчала, не зная, что сказать. Тайвин продолжал: — Я приказываю Септе привести тебя в порядок. Её задача — высечь из тебя весь этот неукротимый дух. Если тебе нужно уединение, то я запру тебя. Ты будешь читать молитвы Семерым каждый день, пока не научишься уважать порядок и дисциплину. Серсея не могла скрыть своего отчаяния, её губы дрожали, но она ничего не ответила. Тайвин, удовлетворённый своим решением, дал последний приказ: — Служанка, проводи мою дочь к Септе. Убедись, что она понимает серьёзность своей ситуации. Пусть начнёт выполнять свои новые обязанности немедленно. Служанка кивнула и, не дождавшись ответа от Серсеи, вывела её из покоев Тайвина. Серсея, пронзённая страхом и гневом, следовала за служанкой к Септе. Её судьба теперь заключалась в заточении и строгом соблюдении ритуалов, которые должны были сломить её дух и научить смирению. … После приказа Тайвина, Серсея была проведена в Септу, которую можно было бы назвать церковью или монастырём. Это здание было величественным и строгим, напоминающим по своей архитектуре старинные храмы, с высокими сводами, огромными витражами и строгими, почти угрюмого вида монахинями. Служанка проводила Серсее до дверей Септы, и она, с внутренним напряжением и страхом, вошла внутрь. Здесь, среди священных символов и молитвенных книг, она должна была провести своё время в покаянии и молитве. Септа, с её холодным и неумолимым взглядом, встретила её у входа. — Здесь, моя леди, ты будешь проводить своё время в молитвах и покаянии, — сказала Септа, её голос был полон строгости. — Эти стены будут твоей тюрьмой, и ты будешь читать молитвы Семерым каждый день. Твоя цель — смирение и искупление. Серсея, почувствовав себя как в тюрьме, пошла вглубь Септы. Около алтаря стояли скамейки, на которых молились монахини. В центре помещения было место для молитв и медитации, окружённое иконами и свечами. Септа оставила её, предоставив ей возможность осмотреться и адаптироваться к новым условиям. Пока Серсея медленно передвигалась по помещению, её снова начали мучить голоса. Их шёпоты были жуткими и беспокойными. Голоса, звучащие как предостережения, принесли с собой ужасные пророчества. — Он умрёт, — шептали голоса. — Твой принц погибнет. Трижды ты увидишь его смерть, и каждый раз будет приносить ещё больше страха. Демон трезубца, безжалостный и жуткий, лишит его жизни. Серсея, трясясь от страха и отчаяния, присела на одну из скамеек, её лицо было искажено от боли и ужаса. Голоса продолжали нашёптывать ужасающие пророчества, каждое слово было как удар молота по её разуму. — Нет, это не может быть правдой, — шептала она себе, но её собственный страх и тревога не позволяли ей игнорировать предупреждения. Голоса продолжали пророчествовать о безысходности и страданиях, которые её ждали, и о смерти её возлюбленного. Серсея понимала, что её наказание не только физическое, но и психическое. Эти стены были её тюрьмой, и голоса только усиливали её мучения, создавая чувство неизбежной гибели и отчаяния. Она сидела в тишине, погружённая в свои страхи, а тяжёлые тени предсказаний продолжали обрушиваться на неё, как безжалостные орудия судьбы. … Прошёл месяц с тех пор, как Серсея Ланнистер была изгнана в Септу. Несмотря на её внешнюю спокойность и молитвы, внутреннее состояние было далеко от мира. Голоса, которые мучили её изначально, продолжали шептать всё более жуткие и зловещие пророчества. Однажды, в сумерки, когда тени заполнили Септу, голоса начали вещать новое пророчество, полное ужаса и мрака. — Твой первенец, — шептали голоса, их слова были как ледяные лезвия. — Он будет великолепен, с глазами цвета аметиста, сверкающими в темноте, и волосами, как серебряный свет луны. Он будет обладать отвагой, о которой можно мечтать, но его судьба будет ужасной. Серсея сидела, её тело было напряжено, глаза полны тревоги. Голоса продолжали, их слова становились всё более мрачными и жестокими. — Его судьба будет тёмной и кровавой, — продолжали голоса, их тон становился всё более угрожающим. — Он станет жертвой самых зловещих сил. Смертельная стрела проникнет в его сердце, и его кровь будет литься на землю, смешиваясь с грязью. Он умрёт в мучениях, в страхе и ужасе, понимая, что его конец близок. Его последний взгляд будет полон отчаяния и страха, и он будет погружён в адскую тьму, от которой нет спасения. Серсея стиснула руки, её лицо исказилось от страха и гнева. Голоса шептали о будущем её первенца, и эти слова пронизывали её сознание, вызывая глубокую боль. — Это всего лишь попытка сломить меня, — шептала она себе, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Это ложь, чтобы запугать и сломить. Но каждый день в Септе был новым испытанием. Несмотря на её усилия игнорировать голоса и сосредоточиться на молитвах, их зловещие предсказания оставались в её сознании, вызывая постоянное чувство ужаса и неизбежности. Серсея пыталась бороться с этими внутренними демонами, но пророчества продолжали угрожать её внутреннему покою и душевному равновесию.