Don’t worry, darling

      Тусклого света едва ли хватало, мало того, чтобы осветить треть от всей комнаты, так еще и в целом оглядеть собеседника. Так или иначе, отпрыск Ре Аля не сильно нуждался в идеальном освещении, ведь ему и так было понятно, что на данный момент, его будущая супруга смотрела на него с безоговорочным осуждением, и разочарованием во взгляде.       — Андреа, я не собираюсь перед тобой оправдываться, сама же знаешь, — заявил с полной уверенностью, парень, складывая последнюю пару обуви в коробку из под нее же, которая собиралась найти временное пристанище в новеньком чемодане. Его глаза, рассматриваемые, заставившей себя привыкнуть к слабому свету, девушкой, не выражали ни капли сожаления.       —Я тебе скажу, начихать, удивишься ли ты, однако ничего подобного я от тебя и не ожидала, Луна, — полностью повернувшись к нему спиной, принимаясь обозревать ночной вид центра столицы, утвердила та.       Девушка стала вовсе размышлять, а были ли вообще обоснованные причины жаловаться на, едва ли не ежедневные отсутствия женишка, при том, что он предоставил один из лучших мадридских пентхаусов в сердце города, с рабочим персоналом, способным позаботиться обо всем необходимом. Не сказать, и даже практически невозможно уверенно заявить, что Альварес нуждалась в такого рода подачках, ибо удаленная работа маркетологом имела свои преимущества в виде большого количества времени, которую, как сама Андреа была убеждена, она бы сумела направить на выполнение этих самых обязанностей.       От мысли её оторвали прохладные, потрескавшиеся пальцы, пробравшиеся под ткань легкой футболки, поглаживавшие область талии круговыми, и до боли приятными движениями.       Леонардо провел кончиком носа вдоль уха любимой, проводя, выстроенный в голове, маршрут до оголенных ключиц, оставляя достаточно ощутимый поцелуй. Испуская легкий вздох, Андреа откинула голову на подставленное плечо, прикрыв глаза в процессе.       — Пора тебя избавлять от привычки, называть меня по фамилии, mi amor, — с усмешкой пролепетал тот, продолжая осыпать оголенный участок кожи, аккуратными поцелуями, — ведь в скором времени ты тоже будешь Луна, — проведя по кольцу на чужом безымянном пальце, самовольничал парень.       — Хватит мне напоминать о самой главной ошибке в моей жизни, Лео, — еле слышно рассмеявшись, сказала Альварес, продолжая наблюдать за фонарями, освещавшие улицы, с их ракурса, казавшимися способными уместиться в ладони, которую Луна упрямо не хотел отпускать.       Леонардо вздохнул, перемещая свою руку обратно на талию, не грубо поворачивая собеседницу, с целью продолжить их разговор лицом к лицу.       — Скажи мне на милость, cariño mío, и кому ж в этом мире может быть необходима чуткая и нежная любовь, когда можно наслаждаться слепой ненавистью? — обхватывая исхудалые щеки девушки, вопрошал мужчина, улыбаясь так, что других бы это начало устрашать.       — Сделаю несколько замечаний, amor. Это было абсолютно ни к месту. Это первый пункт. Далее хотелось бы упомянуть, что грани между любовью ненавистью, как таковой нет. Это у нас последовало во-вторых. Из этого исходит последняя деталь, являющаяся не менее важной, я до сих пор не имею ни малейшего представления, о какой-либо причине, по которой ты бы так рвался в эту вашу Японию. Хотя зная тебя, я имею несколько предположений.       Андреа, всецело поддерживавшая любимого, на сей раз искренне недоумевала, на кой ему сдался этот проект. Крупнейший, по словам самих японцев, нацеленный га взращивание феноменального нападающего, способного перевернуть футбол мирового уровня с ног на голову, начиная с самой сборной.       Альварес, в скорейшем времени Луна, дай ей Бог сил и терпения, предположила, что будущему мужу вновь захотелось надломить чью-нибудь личность, лишая мечт, и вынуждая кардинально менять позицию, во всех, черт бы его побрал, смыслах.       — Мне безумно хотелось бы взглянуть на маленьких недоумков, метящих на пьедестал в футбольном мире. Не любопытно ли тебе, зачем и без того жалкая страна тратит ресурсы на столь бесполезную затею?       Стекло запотевшее от соприкосновения с частично оголенной кожей, не самым приятным образом оказывало давление на лопатки, прижатые к холодной, прозрачной поверхности.       — Мне нет никакого дела, и ты об этом хорошо осведомлен, Лео. Просто иди уже, бельмо на глазу несчастное, — в противовес собственным словам, она лишь прижалась к груди, вздымающейся, напротив.       — Я буду дома совсем скоро. Не то что заскучать, ты и глазом моргнуть не успеешь.       Обманщик. Бесстыжий, наглый обманщик. Такого рода мысли, проносились у нее в голове, как только она прикрыла глаза, отдаваясь ощущениям столь родного тепла, только чтобы вновь отворить очи, оказываясь одна одинешенька, на полупустой, по мерзкому прохладной кровати.       Очередная бессонная ночь, с момента его отъезда за границу. Перевязав ленты ночной сорочки вокруг талии, она направилась к небольшому стеклянному столу, на котором, раннее, по ее просьбе, расположили графин, наполненный водой, бокал, да книжка о монархии, являвшейся одной из нескромных подарков, врученных ей Леонардо. Удобно уместившись в мягком, одноместном кресле, после наполнения бокала жидкостью, девушка вновь устремила взор на излюбленный вид столицы. Боковым зрением она заприметила то, как включился её телефон, освещая небольшую часть спальной комнаты.       Удивлению не было предела, поскольку она не относилась к людям, которые получали хоть какие-то весточки средь ночи. Неспешно потягивая, второй по счету, бокал, Альварес встала с места, поставив его обратно на интерьер, решительно направляясь к тумбе, на котором собственно и располагалось устройство, принадлежавшее ей, как и в любые другие дни. Не столь трудно было догадаться, кто же в здравом уме, мог отправить ей сообщение, в столь поздний час.       — Даже не удосужился учесть разницу в часовых поясах, — усмехнувшись под нос, пробормотала Андреа, раскрывая входящее уведомление, коим оказалось прикрепленное фото, с надписью: жди своего победителя, как и обычно. К тексту было добавлено много белых сердец. Само изображение включало в себя большое темно-синее здание, использованное в качестве фона, и её суженый, рядом с которым, находился не менее успешный, но аргентинский игрок - Пабло Кавасос, с которым она удостоилась чести увидеться во время мероприятия, посвященного футболистам. Оба они стояли с улыбками до ушей, которые на ее взгляд, больше являлись победоносными и насмехающимися, нежели улыбками, полных искренней радости.       Если быть совсем честной, Альварес верила, что терпеть его не сможет, тем не менее, они сдружились до такой степени, что Пабло едва ли не считался их внебрачным первенцем. На полученной фотографии девушка также заприметила други игроков мирового класса. Рассмотрев еще внимательнее, уделяя больше внимания деталям, Андрес с счастливой улыбкой убрала телефон, и улеглась в кровать, напрочь забыв про недопитую воду. Проблема с бессонницей более ее не беспокоила, ведь одного взгляда на ее непутевого, сквозь экран, более чем достаточно, чтобы достичь апогея умиротворения.       Столько затраченного времени, и нервных клеток, просто для того, чтобы получить возможность уйти во временное небытие, только после лицезрения любимого. Столько попыток уснуть, просто, чтобы оказаться пробужденной, по вине чужого прикосновения. Еле ощутимые поцелуи стали покрывать, все те же оголенные плечи, вырывая девушку из сонного царства. Кончик чужого носа проходился вдоль шеи, вплоть до ключиц.       Раскрыв очи, Андреа лицезрела Леонардо, в полулежащем состоянии, прилипшего к ней со спины, точно коала, не желающая ослаблять хватку.       — Я надеюсь, что ты вдоволь насладилась столь желанным одиночеством, — еле слышно прошептал тот.       — Не сказала бы, что этого хватило, а потому валил бы ты обратно к японочкам в кимоно, — фыркнула девушка, вызывая смешок у жениха, который уже вдоволь упивался до боли родным запахом.       — Я тоже скучал, сariño. Причем до безумия сильно.       Андреа повернулась на другой бок, встречаясь с его взглядом, и обвила его торс холодными руками.       — Дай угадаю, дабы сэкономить твое драгоценное время. Сейчас последуют извинения за очередное отсутствие. Далее, мое любимое, обещания о том, что ты не будешь никуда уезжать ближайшие пару недель, после чего вновь будешь неспособен сдержать обещание, данное тобой лично. У тебя как обычно появятся дела, как я понимаю, куда важнее нашего совместного времяпровождения. Ты уедешь, оставив меня одну. После приедешь и будешь: либо вымаливать прощение излюбленными способами, либо переметнешь стрелки на меня, выставляя меня злодейкой в выдуманной истории.       — Ну а ты, в свою очередь, будешь использовать мои промахи как средство, чтобы поставить себя в позицию жертвы, и выставить меня полнейшей мразью, коим я по факту никогда не был, и не буду, ведь ты знала, на что шла, с самого начала. Видишь, дорогая? Мы прямо созданы друг для друга, и нам суждено быть вместе.       Повисло недолгое молчание, которое оказывало давление на все слабые места, накаляя окружающую атмосферу до предела. Не сумев разобрать, что именно ощущала его спутница, после таких слов, Луна притянул ее ближе, и убедившись, что никакого сопротивления с ее стороны нет, сгреб девушку в свои объятия. Альварес прильнула ближе, практически оказываясь поверх его тела.       — Действительно. Мы друг друга явно стоим, — обреченно вздохнула та, зарываясь пальцами в светлые волосы, прижимаясь как можно ближе. Переведя взгляд на его левый безымянный палец, девушка подметила отсутствие обручального кольца. Не сказать, что она не привыкла к такому отношению. Он часто снимал его, перед игрой, ну или перед другим важным событием, обосновывая это тем, что стоит ему запотеть, так кольцо начинает доставлять дискомфорт, заверяя ее, что после официальной свадьбы, Леонардо не будет снимать его ни под какими предлогом.       С чего Альварес могла быть уверена, что Луна говорит искренне, а не пытается все также казаться завидным холостяком перед другими девушками? С того, что каким бы Леонардо не являлся идиотом, до измены своему партнеру, выбранного им самим, он никогда не станет. Не от испытываемой любви, той самой великой, описываемой в неимоверном количестве книг, нет. От того, что факт измены, будет считаться, что он просчитался в выборе Андреа, в качестве спутницы жизни, ведь та не смогла его удовлетворить. Больше безнадежных футболистов, считающих себя профессионалами, Леонардо ненавидел только ошибаться в собственных решениях.       Мысль о том, что он как либо мог соприкасаться с другой представительницей женского пола, отозвался в нутре невыносимым, неописуемым ощущением, от чего девушка, неожиданно для самой себя, притянула жениха, смыкая губы в поцелуе. Лео, не опешив ни на секунду, перетянул инициативу, позволяя их рукам исследовать излюбленные тела.       Прикосновения, от мимолетных, переросли в более интенсивные, подчеркивая контуры двух тел, вызывая томные вздохи. Ткани, прикрывающие тела, были отбросаны в другие части комнаты, открывая доступ к более интересным частям тела. Аккуратные, и до приятной боли, точные движения, доводили девушку до исступления, вынуждая сильнее хвататься, то за крепкую спину, то за простыню, успешную превратиться в полный хаос, под страстным натиском.       По моменту достижения желанного экстаза, парочка упустила момент, когда часы перевалили за три часа, а за окнами, даже фонари были не в состоянии достаточно хорошо освещать, до невероятного темное пространство, окутавшее город.       Удобно устроив голову на чужой груди, Альварес выводила, ведомые лишь ей одной, узоры, прислушиваясь к учащенному стуку сердца, постепенно приводившее частоту биения в норму. Леонардо, устремил взгляд зеленых глаз в потолок, размышляя о том, какой след он сумел оставить в жизни тех несчастных мальчишек, самоуверенно добивавшихся, невозможной победы над ним, и его четырьмя напарниками.       — Что в итоге произошло в этой вашей тюрьме? — то ли от искреннего любопытства, то ли от нечего делать, спросила Андреа, нарушая устоявшуюся тишину.       — Всего лишь победа над очередными клоунами, возомнивших себя будущим футбола. Если честно, мне слегка даже жаль Японию, и её обитателей. Ведь никогда не смогут достичь мирового уровня, — в его голосе не было и намека на сострадание. Уж это, его будущая жена, улавливала без усилий.       Андреа было наплевать, что её любимый говорит про других, а уж тем более про представителей какой-либо национальности или страны. Именно по этой самой причине, она не стала прерывать его неуважительную речь, продолжая вслушиваться, все также водя рукой по его телу.       — Если ты в них не уверен, то к чему была необходимость полететь туда, и надламывать их веру в себя? Ты видишь в них угрозу, и боишься это признать?       — Не угрозу, а источник забавы и веселья. Все тебе разжевывать, дурочка моя.       Альварес слегка насупилась, находя его слова, самую малость, напрягающими.       — Что в этом может быть такого забавного?       — Хватит пустой болтовни, Андреа. Не забивай красивую голову бесполезными мыслями. Женщине вредно много думать, — твердо указал парень, желая закончить разговор как можно раньше. И прежде, чем она успела что-либо спросить или возразить, добавил, — тебе не стоит запариваться на этот счет. Тебе вообще не следует думать, о том, чем я занимаюсь и зачем. Самое главное, что ты остаешься в достатке, не так ли? Более не рассусоливай эту тему. И не переживай ни о чем, дорогая, — проваливаясь в долгожданный сон, пробормотал Леонардо.       Девушка довольно долго лежала в раздумьях, анализируя услышанное, и поглядывая на кольцо на собственном пальце. Стоит последовать его примеру, наверное. Убрать безделушку эту подальше, да зажить себе вдали.       — Действительно. Дорогой.