Воришка во тьме

— Что как солнце, но не меркнет даже ночью? — голос у хоббита дрожит. Эта дрожь тонет в золотом блеске украшений на его шее и груди. Смауг осматривает его со всех сторон, раздумывая над ответом. — Золото, — его горячее дыхание обжигает хоббита, когда он оказывается слишком близко. Воришка отшатывается, неловко перебирая ногами. Браслеты на его щиколотках не дают ему далеко уйти, и он валится на гору золотых монет. Подняться на ноги получается не сразу. Он не замечает, как Смауг приближается к нему, чтобы рассмотреть внимательнее. Кто знает, от чего могут сломаться его хрупкие кости. Крохотный вскрик хоббита тонет в маленьком теле, когда он видит свое отражение в его вытянутом зрачке. — Загадай еще одну, — требует Смауг и оборачивается к горе с сокровищами. — Может, — тихо отвечает хоббит. — Может, я лучше спою? Я хороший певец. Кажется, у хоббита закончились все загадки. Но, к его счастью, это уже не волнует дракона. Он утратил интерес к этой забаве. Хоббит пятится назад, когда перед ним высыпают еще одну кучу драгоценностей. — Это, — Смауг когтем цепляет свою находку: большой не ограненный самоцвет. — Тебе нравится? — О да, Великий, — хоббит кивает и делает шаг назад. Очень маленький, однако его предает золотой звон украшений. Он явно сторонится когтя размером с его тело. Драгоценный камень летит в сторону. Это совсем не то. — А это? — Очень красиво. Дракон фыркает и отбрасывает диадему. Ничего по-настоящему не привлекало хоббита. Смауг дышит, и пламя в его груди набирает жар. — Возьми, — дракон бросает взгляд на браслет усыпанный самоцветами. Хоббит, неловко притоптывая, подходит к куче с драгоценностями. Его пальцы дрожат, касаясь золота, но вовсе не от восхищения. Его запястье слишком хрупкое для такой тяжести. Такое подойдет только для грубой гномьей лапы. Дракон вскидывает морду: в воздух поднимаются тысячи монет, словно всплески воды. Он не скрывает разочарования. — Снимай. Все. Хоббит спешно начинает сбрасывать с себя все, что за последние часы на него надевал дракон. Он выпутывается из цепей, стягивает браслеты с щиколоток и запястий, прокручивая на пальцах, избавляется от перстней. Стряхивает с головы инкрустированные заколки и снимает броши тончайшей работы со своей видавшей виды одежды. И в спешке дергает платок на шее и только тогда понимает. Чуткий драконий взгляд может уловить, как алеют щеки хоббита, а губы начинают дрожать. — С вашего позволения, я оставлю свою одежду, — видно, что подобных слов он никогда в жизни не произносил. — Она провоняла гномами. Я могу тебя случайно принять за одного из них. — Я очень верткий. Меня не так просто убить, — говорит хоббит с неловкой улыбкой. Имеет наглость спорить с ним. Смауг вскидывает морду, чтобы напомнить о своем величии маленькому хоббиту. И тот сразу жмется сразу к разрушенной колонне. Внутри зреет и крепчает нечто горячее и голодное. Смауг прикрывает глаза, довольно зарычав. Хвост сам проходится по золоту вызывая приятный уху золотой звон. — Тебе нравятся мои богатства? Нравится то, что ты видишь, Маленький воришка? — Хватит так меня называть. Я ничего не украл, — звучит его слабый голос из-за колонны и быстро добавляет. — Великий. Дракон усмешливо щурится. Маленький хоббит совсем не понимает, что он украл. Внутри снова распылается огонь, когда он чихает. Забавный звук. Под чешуей зудит. Смауг проползает кольцо за кольцом вокруг колонны с хоббитом и в итоге устраивает свою морду прямо напротив него. Теперь хоббиту некуда бежать. — Подойди ближе ко мне, Воришка. Тот встрепенулся, словно птенец. — Зачем? — Подойди, не бойся. Если бы я хотел тебя сожрать, то давно бы это сделал. Видно, что его не убеждают слова, но он понимает, что ослушаться нельзя. Его тихие шаги, короткие и боязливые. Его дыхание замирает, когда он подходит слишком близко. Смауг не может вспомнить, когда в последний раз кого-то так близко подпускал к себе. — Прикоснись ко мне. Он не может это сделать сам. Его тело слишком смертоносно, слишком велико, чтобы не навредить столь маленькому существу. Он замечает, как хоббит поднимает руку. Его прикосновение невесомое и хрупкое, как солнечный зайчик в дремучем лесу. Он радует и вселит. Утоляет зуд под чешуей. Смауг закрывает веки от удовольствия. — Можешь взять любое сокровище, какое пожелаешь, Маленький воришка, — произносит Смауг, надеясь, что его дыхание не обожжет хоббиту руки. Прикосновение исчезает, когда дракон погружается в спокойную дрему.

***

Смауг был в ярости. Гномы пытались пробраться в его владения. И почти смогли проникнуть в зал с сокровищами. Могли ли они что-то украсть? Добравшись до своих покоев, он зарывается лапами в золото. Но под чешуей все еще дрожит раздражение. Его главная ценность. Ему нужно коснуться ее. — Откликнись, Маленький воришка! — его голос эхом проносится по мертвым залам. Никто не откликается. В грудной клетке снова плавится горячее. Он слышит знакомый топот ног. Но к нему прибавляется еще один. Это шаги чужака.Он находит его вместе с гномом. Видит, как уродливая лапа Торина касается хоббита руки. Пламя вырывает из груди. Смауг сжигает все, чего касается его взор. Он должен очистить свои владения от мерзких гномов. Он несет разрушение и огонь. Древние колонны крошатся под его лапами, а старые решетки гнутся, как глина от его силы. Он настигает их в огромном сводчатом зале. Торин скрывается в тени, там, где и положено жить крысам. А маленький воришка запутался в древнем гобелене. Смауг обходит его, чтобы лучше рассмотреть, чтобы убедиться, что в аду, который он создал, нечто столь маленькое смогло уцелеть. И хоббит выбирается из тяжелой ткани целый и невредимый. Его хочется завернуть обратно в гобелен и отнести к остальным сокровищам. Но прежде чем он успевает приблизиться, его отвлекает выкрик Торина: — Я здесь! Ты безмозглый червяк! Я заберу все, что ты украл!