Вера

      — Не надейся на Бога. Надейся лишь на собственные силы, — часто поговаривал Джозеф Хантер. Он, как и положено, ходил с детьми в церковь в воскресные дни и по праздникам, но Джейн знала — в сердце её отца и братьев веры нет. Она же любила засыпать вопросами местного пастора и надеялась, что за ней действительно кто-то приглядывает с небес, помогает, направляет. Так Джейн чувствовала себя более защищенной. Однажды она поделилась своими мыслями с отцом, но тот отрезал:       — Когда настанет трудный момент, помочь себе сможешь ли ты сама. А надеяться на кого-то незримого — глупо.       Его взгляд тогда был такой строгий, испепеляющий, что Джейн съежилась, почувствовав себя жалкой дурочкой. Конечно, её братья точно не сказали бы подобную глупость. А она лишь постоянно разочаровывает отца, говорит невпопад, всё делает не так.       Джейн не задумалась тогда над тем, что ещё означали слова отца. В случае чего, на его поддержку ей тоже не придётся рассчитывать. Потом вспоминала этот момент, но отца не осуждала. Он просто хотел, чтобы его дочь стала сильной и могла самостоятельно справиться с любыми трудностями.       И вера стала постепенно угасать в ней, день ото дня, год от года.       Но когда её родные погибли, а она сама оказалась в другом времени, пришлось поверить во многое. Только теперь Джейн тянулась к духам, о которых говорили индейцы. Она могла подолгу слушать рассказы Куаны, расспрашивала его о различных обрядах, традициях. Джереми ко всему этому относился скептически, но для Джейн амулеты оказались более верными союзниками, чем заряженный револьвер.       А ещё её не покидал тот, в кого невозможно было не поверить. Тот, из-за кого перевернулась её жизнь.       Джейн медленно бредет к пустырю, расположенному недалеко от дома, в котором она остановилась с друзьями. Друзья… Только может ли она до сих пор их так называть? Джейн ощущает, как между ней и её спутниками всё больше растёт стена, через которую сложно пробиться. Она догадывалась, что однажды всё сложится именно так. Он предупреждал её.       Солнце нещадно палит, и Джейн доходит до одинокого дерева, прячась под его слабой тенью. Она обессиленно упирается рукой о его ствол. Такое чувство, что её выпили досуха. Последние недели были особенно тяжёлые и вымотали её. Колени подгибаются, и Джейн падает на землю. Губы произносят, словно в полубреду:       — Оки, Ийя, Малсумис, Таксет…       Столько имён, но все они принадлежат одному. Тому, кто известен, как Уолтер Норрингтон.       Джейн вспоминает ту ночь, когда стала по-настоящему принадлежать ему. Она полулежала на песке, смотрела на тёмного духа и отчаянно шептала:       — Уолтер… Ийя, Малсумис, Оки.       Впервые за долгие-долгие годы она взмолилась. Не знала точно, о чём просит, но это шло из её сердца, из самого нутра.       — Ко мне редко взывают. Почти никогда, — произнёс Уолтер и закрыл глаза. — В прошлом. В настоящем. В будущем. Люди не выкликают того, кто станет их злым роком. Люди бегут прочь как от огня.       А Джейн взывала. Не признала в тот момент до конца, но уже всей душой принадлежала Уолтеру. А вскоре — и телом, растворяясь в боли и наслаждении одновременно, падая в бездну, из которой не выбраться.       Джейн лежит под деревом, прямо на земле, свернувшись калачиком. Она привыкла быть сильной за последние месяцы, жёсткой, несгибаемой. Но сейчас позволяет себе побыть слабой, пока никто не видит.       Она думает: осталось ли в ней что-то от прежней Джейн Хантер? Долгий путь изменил её. Или, может, просто раскрыл то, что прежде таилось в глубине её сердца, самые тёмные стороны. Друзья поначалу закрывали на это глаза. Не хотели замечать, ведь как их негласный лидер может оказаться зеркальным отражением их злейшего врага? Но это был вопрос времени, когда их глаза раскроются.       — Многие уже начали беспокоиться, замечая Вашу чрезмерную жестокость… А что будет, когда Вы перестанете сдерживать себя? Кто тогда останется рядом, мисс Хантер?       — Ты.       Джейн тогда не дала ему ответ, по крайней мере, вслух. Но он прозвучал в её мыслях, читался во взгляде. Уолтеру этого было достаточно. Всё чаще она думает, что её падение предрешено с самой первой встречи с ним. Джейн прикрывалась ненавистью к Норрингтону, утверждала, что хочет отомстить ему и избавить мир от зла. И не заметила, в какой момент стала походить на него поступками и образом мыслей.       Ей должно молиться Великому Духу и всем известным богам, чтобы даровали ей защиту от того, кто несёт лишь хаос и боль. Но вместо этого Джейн продолжает звать, и мольба эта исходит из самого сердца:       — Оки, Ийя, Малсумис, Таксет… Уолтер.       Порой она думает: ощущает ли одиночество тёмный дух, ненавидимый, избегаемый, словно Сет древних египтян? Ждёт ли молитв тот, чьё имя почти затерялось в веках? Теперь Джейн уверена, что знает ответ.       Она ощущает его присутствие, когда её накрывает огромная тень, гораздо больше, чем от дерева, под которым лежит. Следом приходит желанная прохлада. Джейн невольно улыбается, вспоминая, как когда-то давно стояла у костра, пытаясь согреться. Она была уверена, что ненавидит Уолтера и больше всего на свете мечтает его убить. А он согрел её, укрыл от холодного ветра.       Джейн поднимает взгляд и видит Норрингтона. В его истинном облике, не человеческом. Сейчас он кажется ещё выше, и ей мерещится, что всё его существо поглощает свет, пожирает солнце. Глаза горят красным светом на бледной коже, а губы растягиваются в улыбке.       — Вы так отчаянно звали меня, мисс Хантер, что я не мог не прийти.       Уолтер приподнимает её, притягивает к груди и укутывает в свой балахон. Даже сквозь одежду Джейн чувствует, какие ледяные у него пальцы. Она приникает к нему, цепляется за его одежду, ощущая себя одновременно благословенной и проклятой. А затем в памяти ярко вспыхивает воспоминание о разговоре с хранителем, его слова о том, что будущее предопределено. Даже если ты попадёшь в прошлое, ни одно действие не изменит будущего. На сколько бы бабочек ты ни наступил — итог тот же. И кому не знать об этом, как не духу, способному перемещаться во времени?       Джейн поднимает на Уолтера поражённый взгляд.       — Ты знал. Ты всегда знал, что в итоге я приду к тебе.       — Наконец Вы поняли это, мисс Хантер, — усмехается он. Наклоняется к её уху и шепчет: — Это было предрешено, моя Джейн.