Ресторан

      Наверное, она сразу понимала, что он не придёт. Когда вскочила ни свет ни заря, предвкушая встречу. Волнение не позволило снова закрыть глаза и погрузиться в мир дрёмы, хотя солнце ещё даже не взошло. Морозное октябрьское утро в Лондоне пахло вчерашним дождем и надеждами. Гермиона открыла окно, впуская прохладу в маленькую спальню на съёмной квартире. Здесь ей всё было чужим. Подъем по карьерной лестнице оказался не таким простым, каким казался для героини волшебного мира. Сколько бы заслуг перед магическим сообществом она не возымела после падения Волдеморта — на работе она была всего лишь одной из претенденток на должность помощника министра Бруствера. Да, самой молодой и перспективной, но в спину всегда дышали ушлые соперники, а плюсы в личное дело приходилось выгрызать зубами.        Тогда все и началось. У них с Гарри оказалось слишком много общего. Снова. Когда Рон погрузился с головой в мечту разбогатеть, Гермионе всё сложнее становилось находить с ним общие темы. Они расстались так же внезапно, как и сошлись.        Попрощались за ужином у семьи Уизли, когда поредевшее семейство вышло на крыльцо провожать гостей.       - Всё, наверное? - спросил Рон с виноватым видом. Он неловко вскинул на Гермиону глаза и тут же их опустил, скривившись. - Не получается, как будто, да?       - Совсем, - улыбнулась Гермиона с облегчением. - Но спасибо, что ты заговорил об этом первым.       - Да чего уж там, - вздохнул Рон, тоже неловко улыбаясь. - Мне казалось, что это будет весело. И правильно… Но по-моему мы больше друзья чем… вот это всё.       - Ты замечательный, - Гермиона протянула руку и сжала крупную ладонь верного товарища. - Надеюсь, ты встретишь своего человека и не будешь больше мучиться, пытаясь угодить ей с выбором фильма на вечер, потому что у вас будут абсолютно схожие вкусы.       - Хах, - немного развеселился Рон. - Ну, это хорошее пожелание, мне твои чёрно-белые комедии так надоели, если честно!       - Это классика! - возмутилась Гермиона, вспоминая их редкие вечера в уличном кинотеатре.       Но возмущаясь, она всё же улыбалась. Ей стало так легко.       С Гарри всё было по другому. Он тоже пытался оправдать доверие, которым волшебники наградили его с лихвой после окончания войны. Но когда ты — единственный, кто может победить Волдеморта, у тебя и выбора нет. Ты должен это сделать. Как бы ни было сложно, у них всегда были подсказки Дамблдора и поддержка членов Ордена и верных друзей. Была цель и находились средства. Гарри был хорош в том, чтобы самоотверженно спасать мир, но оказавшись в аврорате на должности, о которой знал только то, что удавалось выхватить из разговоров взрослых на Гриммо и в Норе, он вдруг понял, что ничем не лучше тех, кто соперничает с ним за доверие начальства.       Теперь они оба были всего-то сотрудниками. Талантливыми, с боевым опытом, очень знаменитыми, но — сотрудниками. Ни Гермиона, ни Гарри не терпели к себе особого отношения за прошлые заслуги. Обрубали внимание всяких «меценатов» на корню и мечтали стать настоящими профессионалами.       На таком тернистом пути помощь друга как никогда ценна. Они вцепились друг в друга, как утопающие в последнюю шлюпку. Сначала бегали друг к другу в кабинеты за советами, да просто пожаловаться. Потом стали задерживаться вечерами, пытаясь перевести дух. Обсуждали рабочие моменты, а затем всё чаще говорили о том, что так редко удавалось обсудить за долгие годы учёбы в школе. Всегда в напряжении, под гнётом тени смерти, нависающей над ними буквально с первого курса. Ну какая разница, какую страну ты мечтаешь посетить, когда завтра можешь умереть?       Теперь разговоры стали такими тёплыми и непринуждёнными, как никогда раньше. Взгляды на лицах друг друга всё продолжительнее и многозначительнее. Вопросы всё более личные, а мысли друг о друге всё навязчивее. Гермиона забыла, когда последний раз провела день так, чтобы не обмолвиться с Гарри словом. Он никогда её не отталкивал, но и решительных действий не предпринимал. Эта связь была такой светлой, свежей и непорочной, что казалась вечной. Но на самом деле Гарри всё так же продолжал состоять в отношениях с Джинни и даже иногда делился с Гермионой забавными историями из их совместной жизни.       Сначала Гермиона слушала их так же, как и всегда, с милой улыбкой. А потом это стало её задевать. Всё ощутимее и ощутимее. Всё больнее и больнее звучала фраза «Мы с Джинни...». Гермиона перестала поддерживать такие разговоры и незаметно их стало меньше. Наверное Гарри понял, что ей неприятно. Но они это не обсуждали, эта тема оставалась запретной. Вечное табу.       Им просто было здорово вместе и чувствовали это оба.       Шли месяцы. Неопределённость, по началу устраивавшая обоих, становилась всё более тяжелой. Исчезла легкость, с которой они дарили друг другу каждую свободную минуту. Оба чего-то ждали, но никак не могли на это решиться. Гермиона, не имевшая привычки обсуждать с кем-то свою личную жизнь, переваривала всё сама. Однажды вечером, после того, как Гарри попрощался с ней, упомянув, что они с Джинни сегодня идут на матч по квиддичу, Гермиона аппарировала домой как всегда немного уставшей. Сняла тесную обувь, бросила пальто на ручку кресла в гостиной, опустилась на диван в маленькой квартире, слегка пропахшей кошачьей шерстью, и расплакалась.       Она не могла себя остановить, уж как не пыталась. Рычала от злости, но продолжала обливаться слезами. Вытирала глаза и щёки насухо салфетками, уверенная, что поток закончился, но начинала заново. Не имевшая привычки пить в одиночестве, она спустилась в паб у дома, заказала там бутылку виски с собой, игнорируя удивлённый взгляд старого бармена, вернулась к себе и выпила её за вечер прям из горла. Это было отвратительно и невкусно, а слёз стало только больше, но в итоге Гермионе удалось сдвинуться с мертвой точки. Она решила, что завтра обязательно продемонстрирует Гарри свою обиду. Даже если он ничего не поймёт.       Так начался новый этап их взаимоотношений. Иногда разговоры были тёплыми и доверительными, а редкие прикосновения — многозначительными, а иногда… колючими и нервными. Настроение обоих становилось всё более неустойчивым. Но Гарри всегда пытался всё наладить, а Гермионе слишком сложно было сопротивляться. Ей важно было, как прошёл его день, что нового случилось на работе, какие планы появились на будущее, даже на ближайший вечер выходного? И он интересовался её жизнью так искренне… Она обожала рассказывать ему обо всем. Даже о сущей ерунде, наподобие того, что купила Косолапусу новый ошейник. И жаловаться на трудности ей было больше некому, потому что никто так её не понимал, как Гарри. Никто не запоминал столько подробностей о её делах и не поддерживал так успокоительно. Он был для неё всем, очень сложно было на него злиться.       Гермиона не знала, как долго всё это будет продолжаться. Она не могла с ним проститься, хоть каждый вечер и придумывала прощальную речь. Иногда ей казалось, что с Джинни у них всё сходит на нет, пусть Гарри никогда и не отзывался о ней плохо, но в планах на будущее её имя звучало всё реже. Однако, всё возвращалось на круги своя… Слишком ответственный. Терпение кончилось октябрьским вечером. Во вторник. Почему-то, не в понедельник, хотя, казалось бы, новая жизнь начинается с понедельника. Во вторник вечером Гермиона, в очередной раз разозлившись на его попытку сделать вид, что всё в порядке, вернулась с работы и написала ему письмо. Отправила с совой, подписав официально, и запечатав. Призналась ему в чувствах и объяснила, что больше сил находиться в этом подвешенном состоянии у неё нет. Никакой дружбы больше не будет. Она ничего от него не требовала, не ставила ультиматумов, только объяснила, что в эту недодружбу больше не играет. Ей сложно принимать это решение, но впредь они друг другу чужие люди. Пусть она по-прежнему и желает ему только счастья. Во всём. В работе, в делах, в личной жизни… Это было правдой. Ей очень хотелось, чтобы у Гарри всё было хорошо. Но речь шла о самосохранении. Она решила закончить это, чтобы идти дальше.       Гарри не стал отвечать. Он трансгрессировал на порог её дома среди ночи. Он был пьян и несчастен. Говорил о том, как она ему дорога, о том, что не согласен и никогда её не отпустит. Не будет для неё чужим. Не сможет не знать, как прошёл её день. Не сможет найти другого такого человека, так бесконечно ему необходимого. Он говорил очень много приятных вещей. Всё, кроме самых главных слов.       Они решили встретиться в субботу в ресторане. За это время Гарри обещал всё объяснить Джинни. Начинался период отпусков, они договорились взять их на одинаковые числа и куда-нибудь рвануть. Остаться, наконец, по-настоящему вдвоем и всё обсудить. Старт новой жизни прямо из ресторана.       Но Гермиона знала, что он не придёт. Когда в субботу выбирала себе наряд на вечер. Когда с волнением подкрашивала губы, хотя ей всегда казалось, что макияж — это не про неё. Но сегодня ей хотелось быть красивой, как никогда. Несмотря на то, что он не придёт. Она не верила, но очень этого хотела. Ничего не отменялось. Ничего не добавлялось. Они приняли решение и тепло улыбались друг другу в коридорах, предвкушая ту самую новую жизнь, в новом статусе.       Они были бесконечно друг другу дороги и никогда не лгали в этом ни самим себе, ни друг другу. Они прекрасно ладили, беспокоились друг за друга, готовы были отдать жизнь, за то, чтобы другой был счастлив. Гарри никогда не оставлял ни одну её проблему без решения, а просьбу без помощи. Для Гермионы всё, что касалось Гарри, всегда было в приоритете под номером один. Весь мир мог подождать, если у него нет настроения или слишком много работы. Гарри ничего для неё не жалел, заботился так неподдельно, ничего не ожидая взамен. Они знали друг друга наизусть и уже не могли стать друг для друга чужими. Но и по-настоящему близкими так и не смогли стать.       В субботу вечером дверь в тихий ресторанчик с живой музыкой открывалась и закрывалась, каждый раз заставляя Гермиону оборачиваться. Она сидела возле окна, наблюдая, как накрапывает по стеклу дождь. Пила воду с лимоном, поглядывая на часы на стене. Он часто опаздывал, вечно всё забывал, мог заблудиться в собственной квартире и перепутать дни недели, месяцы и столетия. Слишком много мыслей в голове героя волшебного мира. Гермиона не злилась, продолжала ждать.       После воды с лимоном она заказала себе вина, чтобы не выглядеть совсем уж подозрительно для официантов, то и дело уточняющих, будет ли она делать заказ. Холодный красный напиток медленно теплел от прикосновения её ладони, а дождь всё никак не мог решить, начинается он или заканчивается. По прошествии часа после назначенного времени, Гермиона заказала себе ужин. Она не притронулась к нему, смотрела в окно, ожидая увидеть знакомый сутулый силуэт, прячущий голову от воды под воротом тяжелого пальто. Она знала, что он не придёт с самого начала, но ждала его всю ночь. В половине четвертого вежливый администратор зала предложил ей вызвать такси, потому что они закрывались. Музыканты складывали инструменты в чехлы, свет понемногу гасили. Из посетителей в небольшом зале осталась только Гермиона. Она отказалась от помощи администратора, взяла небольшую чёрную сумку, перекинула бежевое пальто через локоть и медленно пошла к выходу. Она шла по предрассветным улицам Лондона к своей маленькой, неуютной квартире, прекрасно понимая, что он не мог прийти. Он не способен обидеть ту, которой обещал всегда быть рядом. А Гермионе он такого никогда не обещал. Жизнь пошла дальше. Они виделись на работе, но больше никогда не начинали разговор. Никакой. Ни тёплый, ни колючий. Ни про ошейник Косолапуса, ни про новую должность, ни про скандал в министерстве или планы на жизнь. Гермиона продолжала делать успехи, заслуживая повышение за повышением. Гарри становился настоящим профессионалом в борьбе с Тёмными Силами. Гермиона не знала ничего о его личной жизни и никогда не пыталась узнать. Иногда она делала попытки построить свою, иногда даже с надеждой на что-то стоящее.       Она продолжала дышать, двигаться, посещать новые места, города и страны. Узнавать много нового. Бороться за права эльфов, придумывать новые законопроекты. Находила друзей и подруг, теряла украшения и ключи от машины. Зарабатывала деньги. Дарила и получала подарки, смеялась и плакала. Обретала и прощалась.       Только на самом деле она всё так же сидела за столиком в углу ресторана с живой музыкой. И волосы её, собранные в пучок на затылке, медленно покрывались пылью.