Почеркушки

Не повезёт в этом мире тому - кто уродится зони.

Горящий костёр. Дым от сраного костра летит прямо в морду и глаза начинают слезиться. Отворачиваюсь. Над костром варится в котелке мясная похлебка. Желудок издаёт жуткие звуки а я читаю заумную книгу. Время от времени перечитываю абзацы, так как постоянно теряю суть. Стараюсь абстрагироваться от внешнего мира, но погода сегодня ветреная и как всегда холодная. Застегиваю куртку до самой шеи. Последняя неделя словно в тумане. Буквально живу на автомате. Хочу жрать и мне плохо, та пьянка явно того не стоила. Похмелье застало меня, когда я того совсем не ждал. Заслышав позади шаги не разворачиваюсь, знаю что пришёл кто-то знакомый. Пришёл не просто так а зачем-то, ко-мне просто так никто не приходит. - В районе Вестерн - Гарденс.. - долгая пауза, кажется, он закурил - короче, там говорят, полосатых развелось. Молчу. Запашок от этого укурыша отменный, и от меня, видимо, тоже. -.. Ну что делать будем, м? Мозги у меня сейчас барахлят. Но то что услышал я всегда приму к сведению. Полосатые. Предатели. Враги. Иуды. Крысы.. на теле Эквестрии. Называй как хочешь. Зебры даже после смерти обременяют Эквестрийскую землю своими грязными разлагающимися телами. Либо обходи стороной, либо перерезай тварям глотку. Они не должны дышать с нами одним воздухом. И именно зебринские бомбы и ракеты этот воздух загадили. - Разберёмся, собирай ребят, завтра попрём на обход. - мне не в первой. - Принято. Но сейчас загруженный сезон и мало кто сможет прийти. - я промолчал и ушёл он обратно своей дорогой. Мне было плевать, сможет кто или не сможет. Я принялся за трапезу, состоящую из сухпайка и мясной похлебки. Когда ты один - размышления невольно зарождаются в твоей голове. Я - уборщик. Нет, чистильщик. Сохраняю, так сказать, чистоту моей убитой родины. Естессна это не основная моя работа. Это даже не работа - хобби. Но даже от увлечений нужно отдыхать. Раз в месяц я стабильно покидаю обжитую территорию и оказываюсь там - где нет ни то что зебр, там ни одной живой души нет. Прекрасные места для уединения. Я - простой, и душа у меня простая. Кобылицы за мной не скачут, ибо жизнью изуродован. Люблю быть один, запах сырой земли и старые, довоенные книги. Люблю убивать зебр. Леса. Равнины. Да, могу себе позволить. Но всегда нужно возвращаться. Родившись в Диком Табуне я съебался из этой дыры, как всякий птенец, решивший искать другой жизни. Конечно, покинув гнездо, я понял, что Пустошь - одна большая, мать его, дырка, которую однажды хорошенько оттрахали и продолжают делать это досих пор. Я люблю свою родину. И всё же, мы живём не в радужном мире где все срут бабочками. Сколько бы сказок нынешние маратели бумаги не сочиняли про то, что Эквестрия восстанет - пепел не вернётся в прежнее состояние. А в темах морали и прочей хрени, я, короче, не разбираюсь. Зато завтра я разберусь с мусором. Нужно как следует поспать, костёр будет догорать ещё долго. Мысли в моём ещё активно работающем мозгу всё возникали, но в конце концов заснули вместе со мной. *** Мы прибыли на точку. Со мной в качестве добровольцев отправилось три пони. Атлетично сложенные, подходящие для чистки жеребцы. По данным, полученным доверенными лицами, где-то здесь околачиваются полосатые. И если чутье меня не обманывает, наш ждёт вполне себе хороший улов. Кроме чувства выполненного долга от убийства зебры можно получить также неплохой материал на продажу. Мясо там, кожа, не пропадать же добру. Пусть зебринскую, но всё же жопу.. Можно использовать. Ну там, например, в индустрии проституции. Да простит меня батя за такие сладкие речи. От нашего местечка мы шли не меньше часа, и благополучно добрались. Мы зашли на рынок местного поселения. Вокруг народ, зазывалы уверяют покупателей в качестве овощей. Жеребята, кобылки, старики. Одна лавка, другая,третья. Всё как у всех. Мои ребята уже давно знают принцип охоты. Ведём себя как местные, местных не трогаем, и у местных же узнаем, есть ли в посёлке.. новые жители. Не сразу же воду мутить, всякого спугнёт. Всё как надо, всё по делу. Остальные естессна, по большей части надеяться на меня. А я на них не надеюсь вовсе. Дилетанты. Стараюсь размышлять. А будь я зеброй, жил бы в наше нелёгкое время, на окраине. Или убил бы себя. Да, будь я зеброй, я бы просто сдох. Почему бы всем зебрам не взять и здохнуть? И вообще, я бы никогда и не был зеброй, я же в конце концов - пони. Брожу по рынку. Пристально всматриваюсь в каждую морду, но тут зебрами и не пахнет. И у моих помощничков не густо. Только и слышу - "Им вообще язык не развязать, кто-то говорит что не знает ни черта, и вообще, купите лучше свеклу свеженькую! Другие охотно идут на разговор, но про полосатых - ни слова. Кто-то приехал, а кто - не знают." Мне становится дурно от того сколько времени мы потратили, как вдруг я слышу знакомый акцент. Да, это оно. Зебры базарят по другому, отличить этот акцент весьма просто. Так что я уверенно заворачивая за лавку, оказываюсь на втором ряду рынка. Опа! К черту план. Вижу полосатенького прямо напротив. Сидит за прилавком и торгует зельями. Даже не моргает, со своим мерзким прищуром. Он не был некрасив, но был уродом. Как можно быть красивым уродом? Нужно родиться зеброй. Меня поражает эта наглость. Никогда на моём веку зебры не торговали так близко к этим районам. Что ж, чему быть того не миновать. Он явно знал, куда шёл. Мы ещё давно постарались, чтобы слухи о том, что здесь таких не ждут, разошлись по Пустоши. Мы вырезали и вырезали их, как мышей, что жрут запасы зерна. Травили и травили. Так что можно назвать то, что он сюда сунулся, своего рода провокацией. Ещё не хватало нам тут зебринского бунта. Звучит смешно. "Зебринский бунт". Звучит пафосно. Вообще, можно сколько угодно говорить о них. Но когда ты видишь зебру прямо перед обоими твоими глазами, рог невольно светиться, чтобы достать револьвер.. "Ещё рано". Часто протестовали мои напарники. Мол, не в наших принципах делать это посередь дня, в толпе. Но в моих. Оружие уже воспарило в воздухе и намеревается выстрелить. Прямо в его чёрно-белую мордашку. Он меня не видит, расслаблено переставляет склянки с полки на полку. Такая лёгкая мишень. Можно убить быстро, без лишних церемоний. Но какой от этого толк, если об этом никто не узнает? Я ловким движением достал из кармана куртки свисток и ловко поднёс его ко рту. Свист. Протяжный свист. Он сливался с голосами пони, музыкой и другими звуками. Но моё подкрепление, словно науськанные псы, примчалась как только так сразу. И началось. Выстрел в небо, целая череда выстрелов. Предупредительные, для местных. Испуганные лица. Пара широких шагов. И? И тварь рывком вытянули из под прилавка и бросили на сыру землю. Я не я, если не внесу свою лепту. Он раскрыл свои глазищи так,как будто обосрался. Запах из ближайшей навозной ямы заставил подумать, что он действительно обосрался. Удар, ещё удар. Мы накинулись на него все втроём и вот я говорю парням отступить. Пускай поднимется. Он рывком встал и уже хотел было драться. Мы же в ответ - демонстративно вытащили оружие. И я почувствовал как кипит моя кровь. Мой отец однажды сказал - "Благородно то мясо, которое отчаянно сопротивлялось". И тут он развернулся и рванул галопом. О как, догонялки. Мы за ним. Проносимся мимо лавок, он выводит нас за рынок, прямо на площадь. Я к нему ближе всех, револьвер в воздухе, но я не стреляю. Он задыхается а я хохочу ему вслед. Я люблю шутки. Он оборачивается на бегу и видит дуло в милях от его задницы. Он пугается, кричит о помощи и ищет спасения. Кричит громко, аж уши заложило от его визга. А пони на площади расступаются, расходятся по домам. Да-да, скотина, это Вестерн-Гарденс, и мы встречаем тебя с объятиями. Кто-то прокричал - "Чувствуй себя, как дома!" - кажется, кричал я сам. Выстрел в ногу, произведённый одним из моих жеребцов, его вырубил. Он плюхнулся, как показалось, замертво, прямо на криво стоящую статую Селестии посреди площади. Заляпал её своей кровью, мерзость. Мы стянули с него его тряпки. Потерял сознание. Такой вердикт вынес пони осмотревший его. Он дышит и сердце бьётся, значит - живее всех живых. Говорят, зебры лучше развиты физически. Гордый и вольный народ. Но мы можем изменить положение дел. В конце концов, обсудив то, как красива была "демонстрация" год назад все единогласно приняли одно решение. А потому решили не медлить, и через час для него уже был готов тёмный, деревянный крест. Парни старательно облили этот крест бензином. Так что он, зебр, должен быть благодарен, ибо мы тратим на него остатки роскоши довоенной Эквестрии. Работа шла полным ходом. Нам содействовала парочка местных жителей, ведь поднять крест с зебринской тушей, что-бы он не упал - пиздец как запарно. Кто-то в толпе предложил вынести крест за пределы поселения, недалеко от входа. Мол, нельзя же тут дымить посередь деревни. Я же с этой идеей был согласен, а потому скомандовал ребятам нести крест за территорию поселения. Заодно привлёк к великому делу ещё пару местных. Зебру тоже взяли с собой, тащили в мешке. Пока он был в отрубе, его надёжно привязали к сооружению. Маленькая но не менее важная деталь - гвозди. Я ждал что он очнется, пока его конечности прибывают к дереву, но ошибся. Передние ноги по горизонтальной балке. Задние по вертикальной. Классика. Пока мы были заняты делом вокруг собрался народ, пришли поглазеть. Как буд-то подобные сему перформансы у нас не проводят раз в пару месяцев. По итогу крест был поднят а зебреныш на нём, кусок мяса, обвис, будто дохлый. Ребята начали кидать в него камни и другие подключились к игре, я собирал хворост. Температура за время нашего прихода сюда понизилась, и пришлось ещё раз обливать крест вместе с тушей бензином. Наконец зебра пришла в сознание. Над нем как раз вырезали надпись - "Зебринское отродье". Снова крик. Я подношу хворост к кресту и чувствую вонь. Он обоссался. - Этот сучий выродок нагадил под себя! - Заржал кто-то и все подхватили этот заразительный смех. -Сжечь! Сжечь! Кричала толпа и требовала представления. Что ж. Будем жечь со всеми почестями. Хворост доставал до его груди и упирался в ребра. Воняло бензином, и оставалось только поднести к этой куче огонь. Кто-то принёс тряпку и зажёг её прямо на месте. Не хотелось затягивать момент, и вот пламя возмездия вспыхнуло и устремилось ввысь. Решив, что это повод выпить, пони притащили с собой дешёвое пиво. Со мной по дружески поделились одной банкой. Зебр истошно кричал, мычал, но его вопли заглушал шум собравшихся пони. Это скорее проходило на посиделки у костра чем на демонстрацию через сожжение. И только я стоял, вслушиваясь и всматриваясь в его боль. Он проклинал всех нас. В общем шуме мне послышалось что он кричит "Суки! Твари!", но он балакал что-то на своём. То шептал, то кричал во всю глотку. Совсем дикий, что-то колдовал. Тут мы встретились взглядами. Не знаю, что мне хотели донести его озлобленные, красные глаза, но огонь уже добрался до них. Мне стало жутко. Уже вечерело. Нет, это просто тучи закрыли бледное солнце. Он всё горел и горел. Пахло паленой кожей и шерстью. "Зебра по Эквестрийски", "Зебринский шашлык" расходились по толпе шутки и хохот после них. Зебра умирала ещё долго, в муках, и вот я больше не услышал ни вздоха, ни силы кровотока. Опьяняющее чувство, когда отнимаешь жизнь. Это крепче алкоголя. Пора вешать табличку. ЛУЧШЕ БЫТЬ РАСПЯТЫМ ЧЕМ ПОЛОСАТЫМ И вот, перед деревней, недалеко от торгового пути стоит крест. Это предупреждение. Это напоминание. Уставший, с чувством выполненного долга, я собираю сумку, закупаюсь парой консерв и топаю до дому. Приятели мои, алкашня, доберутся сами. На пути из посёлка, чувствую, как намокает шерсть а трава становится влажной. Пошёл дождь. Никаких сраных метеоритов, о которых, ты видать мечтал. Выкуси, ублюдок. *** Мне опять ужасно хреново. Потому что я опять пил. Надо же было кому - то успеть запихнуть мне в копыта виски. Сплошные искушения. Дамочка на вахте видно уже записала меня в список проблемных жителей. После ночной смены все кости ломит. Я потянулся за кружкой воды. Во рту полный сушняк. Засуха, когда на улице всё в каше из за дождя. Я поднимаюсь, и замираю напротив зеркала. Видимо, дождь поднял в воздух всю радиационную пыль,и я сошёл с ума. Мою рожу покрывали полоски. Моя мама однажды сказала... Я не знал своей матери.