То, чего ты не знаешь

Уилл никогда не считал себя простаком — если он и совершал ошибки, то не больше и не меньше, чем прочие, и едва ли хоть кто-то в этом мире может похвастаться тем, что никогда не был случайно или намеренно обманут. Но совсем другое дело, когда обман настолько очевиден, что не заметить его позволит только упрямство и слепое доверие. И если первого Уиллу было не занимать, то второе, как он думал, растворилось со временем и чередой разочарований. Нападение иллитидов и проникновение мерзкой скользкой твари прямо в мозг выбьет из колеи кого угодно, но Уилл попал на этот наутилоид, преследуя слугу архидьяволицы Зариэль по красным пескам Аверно, заваленным трупами павших в Войне Крови демонов, так что поначалу он не был так уж впечатлен. Не прошло и половины дня как, вывалившись из корабля посреди пустоши, он нашел людей, которые нуждались в его помощи, и собственные проблемы отступили на второй план. Он не мог на самом деле в одиночку спасти детей беженцев от страшной смерти в когтях гоблинов, но мог по крайней мере подарить им надежду на лучшее. И когда вслед за ним в Рощу явилась драконорожденная с чешуей белой, как снег, в сопровождении спутников, надежда появилась и у него тоже. Они все были на корабле, все получили проклятую личинку, связавшую их крепче любой цепи, не может быть, чтобы это было простым совпадением. Она сказала, что ее называют Темным Соблазном, но выглядела не слишком грозно для такого имени — растерянная, сомневающаяся, она осторожно ощупывала путь героя вместо того, чтобы идти по нему смело. Но когда начиналась битва, она менялась, распускаясь, как белый цветок, напоенный кровью — сокрытая в ней ярость завораживала, восхищала, покоряла. Она выглядела, как существо, способное перевернуть мир, и с жадностью слушала, когда Уилл говорил, что ее, без сомнения, ждет великое будущее. Они проводили вечера, разговаривая о том, как разрешить конфликт между тифлингами и друидами наилучшим образом, и Уиллу казалось, что у них все обязательно получится. Остальные в отряде относились к нему не так хорошо, если, конечно, не считать приставаний вампира, который не прекратил своих поползновений, даже когда стало ясно, что Уилл интересует его исключительно в качестве еды. Но если Астарион заигрывал с ним просто от скуки, а зеленокожая гитиянки смотрела на него, будто он пустое место, то в сумрачном взгляде жрицы Шар отражалось что-то вроде сочувствия, причины которого он не понимал. — Чересчур правильный, со всей этой верой в лучшее, — с раздражением ответила она, когда он спросил прямо, — ты просто не вписываешься. — Не будь такой занудой, дорогая! — тут же появился за их спинами Астарион со своей плотоядной улыбкой. — Пусть просто руки в порталы не сует, и все с ним будет в порядке! Смысл этой шутки никто ему объяснить не потрудился. Темный Соблазн пообещала, что поможет ему найти Карлах, так она и поступила. И, стоя в крови невинного тифлинга, Уилл думал, что Мизора будет им довольна, и не столько потому, что он сделал все, как она приказала, сколько потому, что он спустился еще на одну ступеньку ближе к Аду и к ней. Но Темный Соблазн была рядом, она сказала, что у него не было выбора и что в конце концов Карлах так или иначе слуга Зариэль, ей не место под этим небом. И что ему просто нужно немного отдохнуть. Спорить с ней не хотелось. Уилл остался в лагере на день, затем еще на один, и в том, что его спутники возвращаются без сил, все в крови и не желают рассказывать обо всем, что случилось, не видел ничего странного. Выживание — крайне утомительное занятие, не у всех остаются силы на болтовню. В тот день, когда он присоединился к ним снова, вымершая деревня перед лагерем гоблинов опустела, как и сам лагерь, оставалось только уничтожить их главарей в старом храме, и тифлинги смогут продолжить путь в безопасности. Уилл даже нашел в себе силы поднять за это кубок в лагере перед сном, но никто не присоединился к нему. Проснувшись наутро, он не обнаружил ни Темный Соблазн, ни Шедоухарт, ни Астариона, ни Лаэзель, они снова оставили его одного. И он не заподозрил бы ничего, если бы со стороны Рощи не поднимался дым. Друиды не разжигали костров из страха навредить деревьям, это не могло быть совпадением. Вбежав через открытые настежь ворота, он увидел только трупы — тифлингов, гоблинов, друидов. Верные Абсолют не пощадили никого — ни мужчин, ни женщин, ни детей. Тифлинги сбежали из Ада, созданного богами, только для того, чтобы погибнуть в аду, сотворенном руками смертных. На площади, где друиды готовили терновый обряд, кровь обагрила землю и чешую белой драконорожденной. Она стояла, глубоко погрузив когтистые пальцы в грудь бледной от боли Каги, прикрыв глаза в болезненном экстазе, а затем, будто очнувшись, дернула руку на себя и сомкнула челюсти на совсем недавно бившемся сердце. Она никогда не пыталась найти лучшее решение для всех, она просто любила убивать. И у нее было достаточно спутников, согласных с этим, чтобы несогласных держать подальше: Шэдоухарт, с лицом застывшим, словно маска, Лаэзель, полная превосходства над слабыми людьми, и сытый, сытый Астарион… Когда вечером лагерь наводнили гоблины, Уилл вернулся, чтобы высказать все, что думает о своих спутниках, но его хватило всего на несколько слов, беспомощных и бесполезных. Темный Соблазн не ответила ему, но последнее прикосновение к его разуму было полно печали, которой неоткуда взяться в сердце настолько жестоком. Он отмахнулся от нее и пошел прочь.