Опыт жизни

Линдси тихо зашла в конференц-зал и поставила перед Коннором чашку свежесваренного кофе, хотя, судя по виду кейс-менеджера, её стоило заменить на рюмку текилы, бокал коньяка и стакан успокоительного, причём одновременно. Дойл полчаса назад вернулся с совещания у оперативного директора и дал понять, что его можно беспокоить только в случае угрозы немедленной ядерной бомбардировки. Вся группа прекрасно знала — руководителю нужно время, чтобы немного прийти в себя после «разглагольствований» Элсингера и вернуть себе способность выражаться цензурными словами. — Спасибо, — проговорил Коннор, грея ладони о чашку. Линдси незаметно перевела дыхание — если благодарит, значит, успокоился. — Сильно сегодня? — участливо поинтересовалась она, присаживаясь рядом. — Не сильнее, чем обычно, — поморщился Коннор. Он не любил вспоминать эти совещания. — Терпи. Только у тебя получается выносить этого самодура. — Смирение — не главная моя добродетель, — хмыкнул Коннор. — Уж лучше б он орал и ругался, чем смотрел сквозь и тихим голосом втаптывал в грязь. — Понимаю, — мягко сказала Лин, легонько, будто стряхивая невидимую пылинку, погладив руку Коннора. — Но ты сможешь, я верю в тебя. Он сглотнул. Именно в такие моменты он отчетливо понимал, что готов «ходить на ковёр» к оперативному директору хоть дважды в день, лишь бы потом чувствовать заботу и принятие любимой женщины. Иногда даже смирение перед начальством идёт на пользу личной жизни!