⚖︎
Микаэль сидел на кровати рядом с мертвенно-бледной девушкой, одной рукой держа ее за запястье, приложив вторую к ее виску. Не смея мешать, в разных углах комнаты рассредоточились другие жители Астреи: Рафаил стоял дальше всего, скрываясь в тенях, Давид, пытаясь себя держать в руках, мотал головой и то и дело натягивал цепочку на шее, Кассиэль и Фел вовсе замерли, их выдавали лишь сомкнутые кулаки и лица, полные осознания. – Рафаил, подойди, – разрезая тишину произнес блондин. – Нет, что если я…, – Рафаил заламывал пальцы, отходя все дальше к концу комнаты. Микаэль, взглянув один раз на брата, произнес: – Будет хуже, если ты так там и останешься. Пожалуйста, Рафаил. Невесомым шагом, Рафаил все же двинулся к телу Одри. Микаэль, теперь приложив обе руки к ее вискам, наконец заключил: – Раны затянулись, но я не чувствую ее здесь. Значит, есть только два места, где она может находиться: Чистилище и… – Лимб, – завершая предложение за братом тихо произнес Рафаил. – Мы бы почувствовали, если бы ее душа начала путь очищения, но… Я чувствую одну пустоту, абсолютно ничего, – опуская руки обратно, Микаэль впервые за долгое время отрывает взгляд от девушки, прикрывая глаза. В голове проносится сотня оглушающих мыслей, но одна звучит громче остальных: “Так не должно было произойти”. – Может вы уже объясните что конкретно значит Лимб? – сжимая кулаки еще сильнее и не выдерживая, Фелония так же подходит к кровати. Находя взгляд Микаэля, как бы выискивая разрешения, и, получая легкий кивок, Рафаил поворачивается к детективу: – Лимб – место между мирами, куда попадает “неопределенная” душа. Такая душа не принадлежит ни Небесам, ни Аду. Она навечно застревает где-то в пространстве. Чистилище – это тоже место неопределенное. Если душа проходит испытания, то отправляется на Небеса, в противном случае – в Ад. Но если Чистилище – часть системы, то Лимб находится вне всего представления, даже нашего. Микаэль вернул свой взгляд на Одри. Эта картина будет преследовать его еще очень, очень долго: пускай на ее теле больше не было порезов, но в его глазах навечно останутся густые реки темной бордовой крови, вместе с которыми уходила и сама девушка. Их отношения пока еще никак нельзя было обозначить. Со стороны – глава сомнительного детективного агентства с армией скелетов в сокрытых шкафах, и психотерапевт, находящийся под следствием из-за превратности случая. На деле же – два потерянных человека, желающих найти покой. Просто вести обычную жизнь, приходить домой где тебя будет кто-то ждать, в воздухе будет витать аромат только что сваренного чая, у ног будет крутиться любимый питомец, а засыпать можно было без страха проснуться в холодном поту поздно ночью. На какое-то время Микаэль сам начал верить в эту иллюзию: стал появляться чаще на общих завтраках, днем пропадать в бумагах, а вечером приглашать Одри обсудить уходящий день, а девушка и не была против. Иногда он, затянув с разгребанием дел и потеряв счет времени, не замечал как быстро пробегал день, просидят весь день в кабинете. Тогда, уже когда давно село солнце, в дверь тихо стучали, а затем в дверном проеме появлялась Одри с подносом чая, его и ее любимыми закусками, и по привычке отчетом за последнее задание, которое давно стало простым предлогом. Так они могли часами проводить за разговорами обо всем и не о чем: от любимого императора древнего Рима до ревью на ужасно нелепый ситком и разнообразия кроя одежды. Потом, когда Микаэль замечал за девушкой подступающую сонливость, провожал ее до комнаты, а затем, пожелав доброй ночи, сам отправлялся в свои покои, стойко веря, что ночь и правда будет доброй. Но так не случилось, и вот закономерное окончание истории. – Если кто и может повлиять на нахождение души в Лимбе, то это сама душа, но для этого ей нужно осознать где она находиться, а этого никогда не происходит. В этом весь принцип, – завершив рассказ, Рафаил снова вернул свой взгляд на Микаэля, но тот уже смотрел на него с несвойственным для него огнем решительного авантюризма. Сразу поняв замысел брата, он поспешил ответить: – Нет, даже не думай. – Ты ведь можешь стать проводником и отправить меня туда, – начал Микаэль. – О нет, нет. Никуда мы тебя не отправим, спящая красавица. Ты нужен здесь, – Давид, до этого окончательно переставший держать себя и активно шагавший по комнате, остановился перед Рафаилом, – отправь туда лучше меня. Тот, вздохнув от бессилия, ответил: – Тебя еще не хватало. Оттуда не возвращаются, Давид. Я никого не буду туда отправлять. – Но мы не люди, ангелок. Давай, я готов, – прикрыв глаза, Давид стоял в полной готовности. Не желавший отступать Рафаил начал перепалку с Давидом. Пока двое пытались убедить друг друга в правоте их собственных действий и убеждений, Кассиэль присел на корточки напротив, казалось, спящей девушки и Микаэля, слегка тремя его по плечу, и спрашивая, первый и наверное последний раз: – Ты уверен? – Более чем, да. Иначе в чем смысл этой бесконечной жизни, – уверенно кивая Микаэль перевел свой взгляд на Фел. Та, после того, как получила ответ на свой вопрос, казалось вернулась в свое привычное состояние пассивного наблюдателя. И все же он заметил одну скупую, катящуюся по щеке в низ, слезу. Девушка по-прежнему стойкой стояла, сложив руки на груди, но вместо стальной уверенности в ней теперь была давно забытая тоска. Вот она потеряла только что-то похожее на подругу, а теперь за ней уйдет, пускай и излишне педантичный по ее мнению, но все же хороший босс. – Так будет правильно, мы ей должны, – слегка поднимая уголки губ в усталой улыбке произносит Микаэль. Фелония, быстро смахивая слезу, кивает, и отворачивается к окну. – Рафаэль, пожалуйста, проведи меня в Лимб, – прерывая новую порцию аргументов Давида, Микаэль смиренно смотреть на брата. Внутри Рафаэля все рухнуло – так смотрел человек, который все для себя решил. Он был готов принять смерть. Это понял и Давид. Сколько бы в нем не было отрицания всего происходящего, но вряд ли бы он смог изменить хоть что-то. Микаэль никогда не отличался импульсивностью или безрассудством, и если же он в чем то был уверен, то остальным приходилось лишь мериться с этим. Так было раньше, так будет и сейчас. – Как скажешь брат, – сдавшись, Рафаэль соглашается.⚖︎
Сквозь лес я вышла на огромных размеров поляну, окруженная горами и водопадами, а на ярком небе все так же горели звезды. Чуть в дали были раскиданы небольшие, но с виду уютные домики. Посмотрев назад, я увидела, как деревья начали смыкаться за мной в огромную, непроходимую стену шиповника, через которую просачивался леденящих холод. Чем дальше я отходила от стены, тем меньше мне хотелось вернуться. Вернуться куда? Мое лицо обдало мягким и теплым ветерком, маня за собой меня к поселению. Зачем мне куда-то возвращаться? Подойдя к извилистой улочке я увидела слегка движимые тени, одна из них проходила ровно передо мной. Ей оказалась женщина, она лишь добро слегка мне улыбнулась, будто знала меня много лет, и пошла дальше. Так было и с остальными: никто не задавал тебе вопросов, никто не ругался и не мешал тихо существовать другим. Разглядев дома, я заметила, что каждый из них словно сам был наполовину тенью, сливаясь с окружающим миром. Поднявшись вверх по улице, я подошла к дому, сотканному из светлого камня, окна были оправлены в красивые витражи, вокруг цвели фиалки и белые лилии, а сбоку, раскинув свои длинные, изящные ветви, была плакучая ива. Это был дом, о котором я мечтала всю жизнь. Уже собираясь войти во внутрь, возле моих ног закружилась небольшая черная кошка, точна та, которую мой отец каждый раз пытался отстрелить у нашего дома, приговаривая, что та – отродье дьявола. Меня пошатнуло в сторону. Это место… Оно слишком идеально. Меня не должно здесь быть. Через мою сорочку в разных местах начала просачиваться кровь. Кошка, уцепившись за ее край, пыталась оттянуть меня от двери. Где я? Слезы котились градом по моим щекам, а на доме паутиной появились трещины. Я хочу домой. Хочу оказаться в своей комнате. Хочу чая. Хочу разговоров с Микаэлем. Хочу… – БЫСТРО В ДОМ. Кошка перестала виться вокруг моих ног, а некая сила резко запихнула меня во внутрь. Дверь за мной захлопнулась, а вместе с ним и мое сознание.⚖︎
Микаэль проснулся от ощущения ледяной воды и головной боли. Кто-то очень хотел добраться до него, настойчиво шепча. Осмотревшись вокруг себя, тот быстро выбрался на берег. Одри здесь не было, как и кого либо другого. Стояла мертвецкая тишина. В темноту леса уходила тропинка, чуть освещаемая, как он заметил, еле живыми светлячками. Все здесь казалось именно таким – почти живым, на грани вечного покоя и мучения. Пробираясь дальше, ветви становились все острее и гуще, а ладони, руки, лицо и ноги все больше покрывались небольшими порезами. Чем дальше он пробирался, тем сильнее лес смыкался вокруг него. И вот, в конце он видит непроходимую терновую стену, сквозь которую проходил тусклый свет. И снова кто-то скребся на задворках его сознания, вызывая резкую головную боль. – Чч-У-жЖ-оОй…, – урывками, Микаэлю доносились слова. – ПП-Р-ОООЧЬ, – слова били по голове, словно бейсбольная бита. Падая на колени, он не выдерживает и ложиться на промерзлую землю. – Н-НЕ СПАА-АС… ЗНАА-МЕН-ИИТЫЙ МИКАЭЛЬ ОП-ЯЯЯТЬ Н-ЕЕ СПА-ААС – все его существо словно выворачиваясь от шипящих слов. Веки наливаются свинцом, а голос, казалось, заполнил собой все пространство. Он вспоминает предупреждения Рафаила: “Оттуда никто не возвращается”. Одри. Еще одна невинная душа исчезнет в небытие. Почему отпустил ее одну? Почему не смог вернуть? Сознание Микаэля ускользало от него. Но вот, на руке он чувствует легкое покалывание. С невероятным усилием, он поднимает глаза к новому раздражителю. То была черная кошка, зализывающая его раны. Заметив взгляд мужчины, она устремилась по небольшому пространству, свободному от шипов, еле хватавшему, чтобы там пролезть взрослому человеку. Остановившись в конце, она села, ожидая его. Собирая все свои силы, Микаэль, насколько это возможно, откинул голос на края сознания. Он не перестал его слышать, но по крайней мере он мог понемногу двигаться, пробираясь в вдоль стены к ожидавший его кошке. Добравшись до конца, Микаэль заметил, как кошка юркнула куда-то в пространство, сокрытое кроной кустов. Не находя другого пути, он двинулся за ней. И вот, его обдает теплым воздухом, почти удушающим. Стена была позади, а впереди темная долина. Если он не встретил Одри раньше, то она точно должна быть здесь.⚖︎
Пересекая поляну, Микаэль достиг первых домов. Все словно разваливалось, застывая в таком состоянии навеки в пространстве. Прекрасно и ужасно. – Одри! Словно порицая его нарушении тишины, вокруг начали скапливаться тени, заслоняя собой обзор. Прорываясь сквозь плотную темную гущу, он вырвался в переулок, переводя дыхание. Этот мир, эта часть реальности, работала по собственному нраву: все что попало сюда, либо подчиняется всеобщему порядку, отдавая в замен на спокойствие частичку собственного “Я”, либо за неподчинение утратить все с концами, растворяясь в пространстве. Собираясь с силами, Микаэль снова прокричал: – Одри! На этот раз он почувствовал едва уловимую нить чего-то знакомого. Пока тени окончательно опять не заключили его в круг, он сорвался на бег. Нить, с каждым новым шагом, укреплялась все больше и больше. У него не оставалось сомнений, что это должна быть она. Все чувства заканчивались на последнем доме из белого камня в конце улицы. Он уже хотел нажать на ручку двери, но та открылась сама. – Микаэль? Ты здесь, я так рада тебя видеть! – воскликнула Одри, заключая его в свои объятья. – Все хорошо, это я, – отодвигая ее от себя и беря за руку, Микаэль продолжает, – нам нужно уходить, Одри. – Что? Зачем? – девушка начала протестовать, чуть оттягивая на себя руку. – Одри, мы находимся в Ли…, – прерывая его на полуслове, Одри пытается затянуть Микаэля за порог: – Зачем нам куда-то уходить? Здесь спокойно, здесь нас никто и никогда не потревожит. Посмотри, здесь наш дом! Помнишь, одним вечером мы с тобой завели разговор, про то, каким могла быть наша жизнь, если бы мы встретились в другом мире, при других обстоятельствах? Это наш шанс, Микаэль! – по щекам Одри пробегали мокрые дорожки. – Я знаю, я тоже этого хочу, но это все ненастоящее. Это Лимб, – притягивая девушку к себе, он кладет руку на ее висок. Заглянув в ее покрасневшие глаза, он увидел тихую мольбу: “Спаси”. – Да будет так, но чем твой мир отличается от этого? Чем он лучше? Чем мучения там будут лучше этих?! Я остаюсь здесь! – сдерживать девушку становилось все труднее, но Микаэль понимал, если он ее отпустит сейчас, то уже никогда не сможет ее вернуть. Встряхнув ее за плечи, он задал ей вопрос: – Одри, ты хочешь остаться в Лимбе? – застыв, Одри, чуть мотнула головой, говоря: – Нет. Тут же девушку пронзает крик, она хвастается за голову. Это предается и Микаэлю, он тоже слышит голос: – НЕБЛАГОДАРНЫЕ! СЛЕПЫЕ! – Ты должна сказать это, Одри. Пожалуйста, борись – Микаэль, держав ее лицо в своих руках, повторял эти слова как мантру. Вдруг, со спины на него стало опускаться десятки рук теней, утягивая его все дальше и дальше от дома. – Я… Я не хочу быть в Лимбе, – собирая последние силы в себе, одними губами промолвила Одри. Падая на холодный пол дома, последним, что она видела, были едва мелькнувшие светлые волосы Микаэля перед тем, как тени окончательно накрыли его. Пускай это было не ее собственное желание остаться тут, ей больше всего хотелось вернуться обратно, но возможно это и правда был их единственный шанс.⚖︎
В комнате Одри вот уже несколько часов стояла тишина. Рядом с девушкой на кровати лежал Микаэль, а его кожа теперь тоже потеряла свой живой оттенок. Первым комнату покинул Давид, забирая с собой надежду. Было слишком тяжело. После ушла Фелония, слез больше не было. Следующим был Кассиэль, напоследок теперь трепля Рафаила за его плечо. Последний же все еще сидел рядом с ними, еще раз проверяя каждого. Ничего. Взяв за края белого покрывала, он накрыл их с головой. Микаэль добровольно ушел в Лимб, куда, по законам их мира, попадают только люди, а потому и смерть его была равна им. В чем смысл быть архангелом, если ты никак не можешь ни на что повлиять? Душа самого Рафаила опустела, если же раньше он свято боролся за, чтобы порядок вещей всегда оставался нерушимым, то сейчас он его проклинал. Больше не за что было бороться. У двери он долго не решался закрыть ее за собой: так он точно признает, что их теперь нет. Бросив последний взгляд на два застывших силуэта, он тихо закрывает дверь.⚖︎
Открыв глаза и жадно вбирая в себя воздух, я теряюсь. Почему я накрыта? Я резко срываю с себя белое покрывало. Знакомый потолок, стены. Комната, я была у себя в комнате. Замедляя дыхание, я только сейчас чувствую вес на другой стороне кровать. Там кто-то лежал. Чуть дрожащими руками, я стягиваю ткань вниз. – Микаэль…, – только сейчас выдыхая, я ложу руку ему грудь. Под пальцами отдает медленным биением сердца. Чуть тормоша его, он постепенно начинает открывать глаза. Поворачивая голову, он замечает меня и тут же полностью просыпается. Словно не веря своим глазам, он, сначала невесомо, касается моих волос, а затем, уже увереннее, проводит линию от плеча до кончиков пальцев. Поднеся мою руку к своим губам, он нежно ее целует. В одно время мы приближаемся к друг другу, и наши губы наконец встречаются, медленно и не спеша, словно мы давние любовники. Мои руки теряются в его жемчужных волосах. Как же давно я хотела это сделать, пожалуй еще с самой первой встречи. В ответ он перехватывает инициативу, проходясь языком по моей губе и подминая меня под себя. Я же притягиваю его еще ближе, сплетая наши языки вместе. Его руки спускаются дальше, вниз по талии. Хорошо, было слишком хорошо. Сама того не контролируя, в уголках глаз скапливаются бусины слез. Микаэль, заглядывая в глаза, останавливается: – Тебе больно? Мотая головой, я смахиваю влагу: – Нет, напротив, – мои щеки заливает румянцем, – просто я не верю. Не верю, что мы вернулись, чем бы то место не было. В голове пробегает калейдоскоп воспоминаний, и всего того, что произошло до этого. Потом. Мне понадобиться много времени, чтобы начать во всем разбираться. Микаэль, до этого чуть поглаживая меня, тоже задумался: – Насчет всего этого, я… – оставляя еще один поцелуй на его губах, я останавливаю его. – Что бы там не случилось, сейчас мы здесь, вроде как даже живы. Я тебе доверяю, Микаэль. Больше чем кому-либо. – Уверена? – еще раз давая мне выбор, я киваю. – Тогда, думаю, нам нужно кое-кому показаться, – с заговорщической улыбкой, поднимаясь с кровати, и помогая мне, говорит Микаэль. – Что? Кому? – Пойдем, отыщем всех. В доме Астреи было непривычно тихо, все окна были зашторены, а единственным свет исходил с нижнего этажа. Спускаясь по лестнице, придерживаясь за мужчину, я чувствую в нем самом легкое волнение. Да, мы во всем обязательно разберемся, когда придет время, но уже вместе. В обычно живой гостиной нас встретила удручающая картина: на полу, у кофейного столика, сидела Фелония, судя по количеству окурков вокруг, докуривала N-ную сигарету, а Рафаил сидел сбоку от нее, вперив взгляд куда-то в пространство. Давид, с испачканными по локоть в красном руками, допивал бутылку коньяка. За окном, по некогда аккуратному саду, как будто прошелся ураган, посреди которого стоял Кассиэль. Вопросов становилось все больше и больше настолько, что те пора было выписывать на бумажку. Возможно это все еще было одним, затянувшимся сном. Крепче держа меня, Микаэль набрал больше воздуха, как бы решаясь, и произнес: – Это все придется убирать вам сами. За потраченные часы оплаты не будет, – к глазам Микаэля вернулась привычная начальнику льдинка, но только лишь на секунду. Она тотчас растаяла, когда зал залился визгом Давида: – Рафаил, мне кажется или? Сам же Рафаил лишь устало выдохнул, кладя голову в руки и произнося: – Вы меня отправили в Ад и обратно. Уже не обращая ни на что внимания, Давид за секунду оказался возле пары, крепко зажимая их в объятия, отрывая их от земли. Под протесты обоих и кого-то еще сзади, оставил их. Выйдя из-за спины Давида, Фелония, возможно немного резко, возможно немного неуклюже, обняла Одри. Микаэлю же она протянула руку, крепко ее сжимая. На вечно непроницаемом лице Кассиэля появилась мягкая улыбка. Тот издалека обменялся с ними кивками, и стал веткой за веткой убирать разрушенный сад. На своем месте остался лишь Рафаил. Где-то в памяти были странные картины его под куполом церкви, с огромными крыльями и исходившей силы. Открывшиеся воспоминания вызывали дрожь и долю страха, но все же он был братом Микаэля, и раньше рядом с ним я чувствовала лишь спокойствие, как и со всеми другими. Встречаясь с ним взглядом, я говорю: – Все хорошо, Рафаил. Я в порядке. В его вечно меланхоличных, чуть тоскующих чертах, появляется слабая улыбка. Я вижу то, как он все еще сомневается, а его шаги не отличаются уверенностью, а потому еще раз мягко киваю ему, указывая на Микаэля. Рафаил, медленно дойдя до нас, застыл. Первым оттаял Микаэля, обнимая брата, а затем и сам Рафаил. После, я сама сделала шаг и обняла его, тихо шепча: – Спасибо. Только потом Рафаил позволил себе обнять меня, шепча в ответ: – Тебе спасибо. Отпустив его, я примкнула к Микаэлю. Только сейчас все посмотрели на нас чуть иначе. Ничего не спрашивая, на лице каждого появилась плохо скрываемая ухмылка. Нас ждет много разговоров, объяснений и поддержки друг друга, но, а пока, каждому нужен отдых, много отдыха.⚖︎
Пройдет время, и мы переедем в свой дом в укромном месте. Каждое утро Микаэль будет готовить ароматный кофе в турке, а я нам чуть подгоревшие тосты с джемом. Весь день мы проведем в агентстве: он находить новые задания и решать вопросы бюрократии, я же буду иногда разъезжать с остальными к клиентам, а в остальное время опять проводить сеансы терапии, уже в собственной небольшой клинике. Вечером один будет встречать другого на пороге долгим поцелуем. Потом мы поставим играть пластинку, и будем говорить о все на свете. Засыпать мы будем поздно за полночь, запутавшись в друг друге и глубоко дыша, оставляя последний поцелуй на губах. А в ногах будет заспать черная кошка.