Второе счастье

      У смирения множество значений: от привычного обиходу «я возлагаю всё на свою судьбу, и пусть она правит балом» до религиозного «сознания своей ничтожности».       Уля не была готова проявлять ни смирение, ни покорность, пока она пыталась читать, а парень рядом откровенно пялился. Благо не на неё, а в книгу. Суть другая, а раздражала. Тут нужно вспомнить о первом уроке — наглость.       «Уважаемый!..» — именно в приказном тоне. Никаком другом.       — Послушай, — оборачивается Уля, а парень даже не сразу голову поднимает. Читает!       — Сейчас… — Он дочитывает предложение и смотрит на неё. — Я, кажется, знаю, что ты хочешь мне сказать, — почти виновато роняет он.       — Да ты что… — пыл Ули тлеет быстрее, чем угли на зимней равнине.       — Показалось, что книга у тебя интересная. Вроде бы ты девушка, а читаешь такую чернь… Вот не ожидал, а потом зацепился за предложение и самому интересно стало… В общем, в курсе, что… и ты в курсе, что.       Уля смотрит на незнакомца, а тот и вовсе не наглый, не настырный, вроде бы всё понимает… вину — если стоит так называть то, что здесь происходит, виной — принимает.       — Извини, — говорит в заключение он и трёт ладони друг о друга.       — Вообще эту книгу… сейчас по дешёвке можно купить. За рублей сто.       — Да ну! Я думал, сейчас книги стоят… ну, миллион рублей?       — Обычно да. Эта вышла несколько лет назад, но… тираж не разошёлся, и издательство решило её добить таким вот привлекательным способом.       — Тогда я сфотографирую её? Тоже себе куплю.