Неуверенность

Вечер был как никогда прекрасен. Мягкая, не жаркая и не холодная погода. Абсолютный штиль и тишина. Ни разрушений вулкана, ни миграций агрессивных драконов, ни сообщения о том, что с кем-то в очередной раз началась война. Мысли Иккинга плыли, неудерживаемые на чем-то одном. И он не соврет, сказав, что одной из причин такого его состояния была девушка, сидящая на его коленях и гипнотизирующая его своей фигурой и многочисленными поцелуями. Иккинг помнил о традициях и не собирался до свадьбы заходить дальше позволительного, но, похоже, Астрид мало волновало это с ее постоянными заигрываниями, жаркими поцелуями в укромных местах и двусмысленными нешутками. — Астрид, так нельзя, — Иккинг с тяжелым вздохом откинулся на подушку, когда девушка легкой рукой сбросила с себя безрукавку, оставаясь в одних бинтах, плотно обтягивающих грудь. Девушка хитро улыбалась ему сверху, совсем не жалея о своей маленькой шалости. Сожаления не было и на лице Иккинга, когда тот внимательно рассматривал открывшуюся перед ним картину, в сотый раз закрепляя эти линии и оттенки кожи в своей памяти. Для него Астрид была идеальна. Жар поднимался по всему телу, когда руки сами потянулись к ней, касаясь шелковистой кожи на животе, плечах и руках. Он обвел пальцем пупок, вызывая у Хофферсон смех от щекотки. Какая чувствительная. Астрид в шутку ударила парня по руке. Сильно. И наклонилась, вновь касаясь его губ своими. Все плыло перед глазами, когда осознание их положения стрельнуло в голову. Тихий стон сорвался с губ обоих, когда резкая волна удовольствия ударила их в унисон. Они остановились, безумно улыбаясь друг другу, одновременно смущаясь и наслаждаясь моментом. Руки Астрид обвели его подбородок, проходясь нежными пальцами по дневной щетине, опустились на его плечи, чуть сжимая, и спускались все ниже и ниже, пока не подцепили край его рубашки. Ощущение, что облили холодной водой. Все просто ушло. Иккинг зажмурился, справляясь с резким наплывом чувств и хватая Астрид за запястья, останавливая. Он чувствовал, как ее тело напряглось на нем. Черт. — Иккинг? Все хорошо? — ее голос был мягким и тихим. Тот самый тон, который она всегда использует, когда его стратегию раскрывают, когда он близок к отчаянию или просто подавлен. Голос, который всегда поддерживает его, но только не сейчас. — Я… Да… просто… Черт! До этого они оказывались в ситуациях, когда он мог избежать объяснений: команда, отвлекающая их в нужный момент, драконы, резко захотевшие внимания, атаки врагов. Сейчас ничего, что могло бы спасти его. Дрожь прошлась по всем мышцам, крадя дыхание и заставляя что-то в груди болеть. — Ты не против остановиться здесь? — его язык рефлекторно прошелся по пересохшим губам, когда он приоткрыл глаза, сталкиваясь с волнением на лице девушки. — Иккинг… — ее теплая ладонь накрыла его потную и холодную кожу на щеке. Он постарался сосредоточиться на этом чувстве, на тяжести ее тела на нем, мягком голосе и приятном аромате хвои, исходящем от нее. — Все хорошо. Дыши. И он дышал, чуть хрипя и трясясь, но делал то, что она требовала. Ему не нравилось такое выражение ее лица: нахмуренные брови, прикушенная губа, бегающий взгляд, ищущий способ решения проблемы. Особенно он не любил, когда причиной такого выражения являлся он сам. А это случалось уж слишком часто. Прошло несколько минут, прежде чем его сердце успокоилось, а дыхание выровнялось, хотя дрожь по телу то и дело пробегала. Когда Астрид поняла, что он пришел в относительную норму, то отклонилась назад, но все также продолжая сидеть на нем. Ее взгляд стал еще серьезнее, когда, наконец, ей не нужно было переживать о его душевном состоянии и она могла во все глаза сканировать его тело. Они долго смотрели друг на друга, каждый думая о своем: Иккинг о том, что Боги определенно прокляли его, раз в такой чувственный момент он умудрился все испортить, Астрид же искала проблему. Ее глаза остановились на все еще приподнятом крае зеленой тунике, открывающей часть белесой кожи. — У тебя какие-то ограничения в снятии одежды? — что ж, это был самый мягкий вопрос из тех, которыми она могла его ударить. Прямо и точно. — Возможно, — Иккинг сглотнул, чувствуя, как пальцы на руках вновь затряслись. Только не снова. Астрид громко выдохнула, беря его ладони и кладя их на свои бедра. Что ж, это отличный отвлекающий фактор, но успокаиваться было рано. Если что-то девушку гложет, то она пойдет в открытую, чтобы от этого избавиться. — И это связано с…? Шумный вдох с его стороны свидетельствовал о том, что он собирается с силами. Глаза резко свернули в другую сторону от ее фигуры, выискивая что-то в полутьме, на что можно было отвлечься. — С тем, что ты разлюбишь меня, увидев. Вот и все, жестокая тайна, так кропотливо скрывающаяся в глубине его страхов, раскрыта. Он знал, что когда-то этот момент настанет, ведь, рано или поздно они поженились бы, и все же Иккинг оказался к этому не готов. Он крепко зажмурился прежде чем вернуть взгляд на девушку и определенно не ожидал такой картины. Неподдельное удивление легко считывалось в каждой черте ее лица: широко распахнутых глазах, поднятых под челку бровях, приоткрытых губах с дрожащим. Он был напуган этой странной неподвижностью девушки, которую обычно сложно застать врасплох. Очень сложно. — Что? Вопрос вырвался приглушенным сиплым выдохом, пока мыслительный процесс запускался в голове Астрид. Ей нужно было взять чувства под привычный контроль. — Ик-иккинг, я уже видела тебя, — ее рука привычно мягко скользнула по его волосам, пока он хмурился от ее голоса, которым обычно говорят матери со своими не очень понимающими отпрысками. Волна негодования поднялась в нем, помогая выпуститься всем сдерживаемым словам. — Не так, — удар кулаком по кровати был неожиданным для обоих. — Астрид, я знаю, что в броне, на ночной фурии в бою, отдающий приказы, я выгляжу устрашающе, более мужественно. Но под всем эти я все тот пятнадцатилетний мальчишка. Я не стал викингом, каким хотел бы себя видеть. И поверь, сняв эту рубашку, ты не увидишь ничего похожего на Сморкалу, моего отца или любого другого викинга. Астрид шире распахнула глаза, осознавая. Банальная неуверенность была корнем его проблем вот уже долгие годы. Она сильно закрепилась в нем с детства, когда все ждали его резкого развития, сравнивая с отцом, сверстниками и другими викингами. И с каждым годом все всё больше разочаровывались в своих предположениях. «Он наверняка будет рослым как отец!», «Только посмотрите на эти жилистые руки, совсем скоро здесь будут мышцы драконоборца», «Он определенно будет сильнейшим, не опозорить же ему свою родословную!». Все эти фразы, говоримые в лицо или нет, так плотно отпечатались в сознании мальчика, желающего получить капельку любви и одобрения, что тенью преследовали его многие годы и после. Астрид знала, какой Иккинг чувствительный, знала, как он принимает все близко к сердцу, и как он все еще не уверен в себе, своем жизненном пути и силе. Но она и представить не могла, какую внутреннюю борьбу он ведёт, просто находясь среди своих друзей, боясь не оправдать их ожидания. Даже с ней. — Что ж, я рада, что не увижу ничего похожего. Потому что с ними я не планирую делать ничего, что планирую сделать с тобой, — неудержимая ухмылка стала шире, когда она увидела, как его лицо залил румянец от ее слов. Сразу после ей пришлось стать серьезнее. — Иккинг, я не питаю никаких иллюзий о том, какой ты. И характером, и физически. У меня нет ожиданий и предположений. Правда. Ты мне нравишься. Весь. Такой как есть. — Астрид, ты даже не видела… — Мне и не нужно. Я знаю, что мне нравится. Ты. Признаться честно, меня никогда не привлекали крупные, неповоротливые, вечно потные фигуры викингов. Я и сама не знала, чего мне хотелось, до того первого полета на Беззубике. Тогда то все и сошлось, и до сих пор не поменялось. Иккинг сглотнул, на манер своего дракона склоняя голову на бок, не веря ее словам. — Да ну? — Да. Точно также как тебе, видимо, не нравятся пышные фигуры викингш, — Астрид выпрямилась, проводя руками по своей фигуре и наслаждаясь восхищением в глазах смотрящего. — А это между прочим эталон в нашей культуре. Сколько детей я смогла бы тебе принести, не будь такой костлявой. Ее томный голос перетекал в тихие смешки. — Ты восхитительна, — она знала, что Иккинг говорил это без задней мысли. Его взгляды преследовали ее везде, иногда заинтересовывая, но большую часть времени раздражая. Сейчас она упивалась ими. — Точно также как и ты для меня. Сомнений не покинули его взгляд, пока Хэддок раздумывал над всех вышесказанным. Астрид знала, что ей понадобится еще очень много времени, чтобы развеять их. Какие-то не удастся вовсе, но она не привыкла отступать. — Пообещай, что скажешь правду, увидев меня. Даже если она мне не понравится, — Хофферсон кивнула, зная, что не может быть не серьезной в такой важный для него момент. Раскрывать свои чувства не так сложно, как раскрывать свои страхи. Иккинг приподнялся, подхватывая край рубашки и одним твердым рывком стягивая ее с себя. Он определенно соврал, сказав о том, что не изменился с прошлых лет. Воспоминания о хрупком и тонком бессознательном теле после схватки с Красной Смертью промелькнули перед глазами. Он прав. Он не набрал массу или объем как у других викингов, но его мышцы стали четче под кожей, а тело намного тверже. Ее пальцы сами по себе опустились на его торс, очерчивая небольшие кубики пресса, поднялись до мышц груди и плеч. Астрид завороженно смотрела на открывшуюся картину, поражаясь, как сильно неуверенность искажает его реальность, что он даже не может увидеть самого себя в истинном свете. Хофферсон упрямо ищет его взгляд, пока тот бегает по всему, что их окружает. Когда же зеленое и голубок сталкивается, честность вырывается вперед. — Мне нравится, — она улыбается его удивлению и сама смущается от признания. — Даже больше, чем я думала. Любопытство превышает все остальные эмоции, когда ее бедра приподнимается, а руки упираются в крепкое тело. Наслаждение стекает по позвоночнику от этого ощущения твердости. Астрид тихо стонет, зажмуривая глаза и ногтями чуть цепляясь за кожу, пока ее ведет. Еще никогда она не испытывала к кому-то такого притяжения. Ее тянуло к Иккингу, но сейчас это чувство достигло своего апогея. Руки не могут остановиться, трогая, гладя, сжимая. Голова наполняется вакуумом, а рот слюной от голода. — Иккинг, — стон вырывается, пока наслаждение вновь и вновь прошибает, концентрируясь где-то внизу живота. Руки все-таки не выдерживают, сгибаясь под ее весом и чувствами, и Астрид буквально ложиться на него, неспособная остановиться от прикосновений. Губы клеймят его кожу, покрытую тут и там веснушками, пока руки находят себе место на его боках. Она видела, как меняются его эмоции от страха до неверия, а потом и до абсолютной любви. — Астрид… — парень тянется к ней, а она ни в чем не может ему отказать. Их губы крепко сцепляются, пока они упиваются ощущениями и разрываемыми чувствами. Хофферсон чуть пересаживается, меняя центр тяжести и заставляя Хэддока сильнее напрячь мышцы, чтобы удержать его. Стон срывается прямо ему в губы, и Астрид хмурится, справляясь с неистовым наслаждением. Она ловит на периферии взгляда его руки, крепкие ладони, аккуратные пальцы. И ей так хочется всего. — Иккинг, пожалуйста… Их накрывает одной волной вожделения, когда они, как оголодавшие звери, начинают тереться друг о друга, стараясь урвать лучший кусок. Его руки повсюду, на шее, груди, ягодицах, она же не знает, что делать со своими, желая взять как можно больше. Астрид знает, что близка, чувствует нарастающую волну, такую сильную… сильную. Хрипы, стоны, имя, все перемешивается в комнате в одну какофонию звуков, когда они в унисон получают свою концовку. Иккинг резко приподнимается, заключая ее в крепкие объятия, продолжая сквозь слои одежды толкаться в нее. Ее руки вокруг его шеи наверняка душат, но она не может остановиться, утыкаясь носом в его плечо, запечатлевая в воспоминаниях этот запах, эти звуки и ощущения. Все идеально. Они продолжают сидеть, приклеенные друг к другу, и переводят дыхание. Ее пальцы запутались в его волосах, играя с кончиками. Она чувствовала на себе его руки и громкое дыхание, пока он наслаждался ароматом ее тела. — Ты же понимаешь, что теперь я буду искать еще больше возможностей полапать тебя? Вибрация его смеха отражается и в ее грудной клетке. — Не скажу, что я буду против этого. Иккинг отстраняется от нее ровно на столько, чтобы встретиться своими глазами с ее. Его лицо светится при виде ее, и Астрид знает, что это не только из-за того, что случилось только что. Было видно, что тяжелая ноша спала с его плеч, позволяя свободнее дышать и шире улыбаться. — Я люблю тебя. Ее ресницы дрожат от этих слов, а дыхание спирает. Что ж, если ради его счастья ей придется сражаться со всеми его внешними и внутренними врагами из прошлого и будущего, то она посвятит этому целую жизнь. — И я тебя.