Милая Одри

-Вышли все вон! Приказу начальника никто по обыкновению перечить не стал. Первым из комнаты вышел Кассиэль, сразу же о чем-то задумавшись. За ним устремился Давид – обычно веселый и беззаботный, сейчас он выглядел подавленным. Только Рафаил слегка задержался, еще раз пробежавшись взглядом по девушке, лежащей без всяких признаков жизни на постели. Зеленые глаза задержались на рыжих волосах, обычно так аккуратно уложенных, а сейчас спутанных и испачканных, на подрагивающих ресницах, на простом платье, залитом кровью оценщицы, на израненных ножом запястьях. На миг в голове возникло воспоминание: безумный Мор, держащий в руках кинжал и рисующий на теле Одри свой пейзаж смерти. От болезненных мыслей парня передернуло, и он быстро вышел из комнаты.  К себе Рафаил не спешил. Наверное, ему впервые было страшно. Оценщику хотелось верить, что девушка будет жить, что он еще сможет полюбоваться Одри, засыпающей на диване в гостиной после очередного урока игры на рояле, что снова встретится с ней взглядом во время рабочего собрания и улыбнется той улыбкой, которую Рафаил способен подарить только этой сотруднице «Астреи». Он надеялся, что Микаэль поможет ей.  Рафаил зашел в свою комнату всего лишь на несколько минут. Сначала подошел к окну и настежь распахнул его. Было тяжело дышать. Снова в голове Одри, но теперь у ее виска пистолет Отто. Девушка смотрит на оценщика с животным страхом. Она постоянно в опасности, ее везде кто-то преследует. Хочется защитить. Хочется не отпускать ее на подозрительные встречи с людьми вроде того странного профессора Синнера, про которого рассказал Давид. Сейчас молодой человек винил себя. В том, что не предугадал, что странная Рут была связана с культом, в том, что девушку чуть не принесли в жертву зверю.  Но боялся мужчина не только за ее жизнь. Рафаил не хотел, чтоб она считала его чудовищем. Он не хотел увидеть в ее взгляде ужаса, отвращения и страха, которые она испытывала ко всем своим мучителям. Это было бы сродни физической пытке. От этой мысли сердце юноши кровоточило сильнее. Одри не должна была узнать все сейчас, она просто не готова. Нужно было время, хотя, есть ли оно у них? Рафаил всмотрелся в пейзаж за окном. На небе горели сотни ярких звезд. Они были похожи на искорки в глазах Одри, когда та пыталась отвлечь его от тоски, сидя вчера здесь и гадая на его ладони. В тот момент она впервые за долгое время заставила его смеяться. И сейчас губы юноши тронула легкая улыбка. И как у нее это получается? Многие года он думал, что ничего не измениться, смирился со своей участью. И вот, то, чего он так боялся происходит – Одри, словно прекрасный цветок, появляется в жизни архангела, заставляет отвлечься от   своей миссии, забыться. Щеки краснеют поразительно быстро, когда Рафаил вспоминает губы Одри, ее руки, сжимающие его плечи и зарывающиеся в его волосы, свою собственную напористость и жадность. С ней он теряет контроль, забывает обо всем. Ее поцелуи – лучше любого лекарства для его истерзанной души. Будто бы это она посланник Бога, отправленный к юноше, чтоб исцелить его, а не наоборот.  Рафаил смотрит на часы. Он стоит у окна уже 7 минут. Пришлось быстро сбросить с себя наваждение. Он обдумает все это завтра еще раз, а сейчас нужно спасти и уберечь ее от боли. Оценщик заходит в ванную, поворачивает кран. Умывает лицо ледяной водой. Поднимает взгляд в зеркало напротив. Его прекрасные черные волосы беспорядочно разметались в стороны губы еле видно дрожали, а глаза собрали в себе вселенскую тревогу. Обычно белоснежная шелковая рубашка была вымазана кровью, но Рафаилу плевать. Это кровь девушки, которая освободила его сердце из заточения, доказала, что кроме долга существует то-то более важное, и пусть те, кто посмели пролить ее вечно мучаются в пожаре ада.  Оценщик аккуратно приоткрыл дверь в спальню Одри. На ней не было шрамов, и Рафаил еле сдержал порыв броситься к ней и обнять. Перед девушкой, сгорбившись и хмурясь, сидел Микаэль.  -Я освободил ее от ран, но здесь есть что-то еще. Кажется, природа этого приступа душевна. Что она увидела? Как будто в подтверждение этих слов, девушка нервно дернулась в своем беспокойном сне.    -Меня.  Одри резко распахнула глаза и села в постели.  -Что я здесь делаю?  Посмотрев на Рафаила, Одри прижалась к стенке кровати. Микаэль еле заметно кивнул и тот, тяжело вздохнув, подошел к девушке. Она хотела закричать, но парень крепко схватил ее за руку, и окунулся в ее воспоминания. Чем ближе он приближался к злополучной поездке в глухую деревню, тем чаще видел чувства девушки к нему – сначала удивление после первой встречи с таинственным скрипачом из Астреи, затем смущение и стыд после своей попытки самостоятельно узнать что-то по делу о культе в его комнате, затем нежность, когда Рафаил аккуратно осматривает Одри в лесу, очень переживая за ее состояние и в конце концов, безмятежность, когда принимает его первый ласковый и немного робкий поцелуй. И вот последнее воспоминание, связанное с ним. Опасения оправдываются. Теперь она видит в парне жестокого монстра. Ему трудно, но Рафаил понимает: так будет лучше. Он забирает это воспоминание, А Одри сразу расслабляется и начинает засыпать.  Рафаил сжимает кулаки, и ногти впиваются в ладони. Но это не сравнится с болью внутри.  Он будет ждать, когда она проснется. Рафаил еще не знает, что Одри сразу уйдет из Астреи. Видя отъезжающее такси из окна в коридоре, тихо прошепчет: «Возвращайся, Милая Одри».