Часть 8
17 сентября 2024 г. в 20:00
— Профессор Стиали? — позвал Ракеш. Через мгновение дверь открылась.
— Я задавался вопросом, когда ты придешь. Решил покинуть класс? — спросил профессор Стиали. В его бледно-голубых глазах читалось лишь развлечение и расстройства по поводу решения Ракеша не наблюдалось. Дело было в субботу после полудня, и Ракеш не скрывал факта, что прошедшая неделя была его последней попыткой в магии нитей.
— Да. Простите, но, кажется, это просто не работает, — сказал Ракеш, зная, что ничего больше объяснять не понадобится. Два месяца учебы, и ему не удавались даже самые основы в магии нитей. Он делал все, что предполагалось, но этого было мало — магия попросту не желала подчиняться.
Исходным условием и степенью успеха в данном виде волшебства служила обычно концентрация во время процесса на чем-то помимо самой магии. Чтобы выполнить большую задачу, обычно использовали что-то намного меньшее. Завяжите узел правильно — и все получится. Немного похоже на палочковую магию — вот эти движения, вот такие слова — и вот вам результат.
Тем, кто специализируется на магии нитей, дуэли не нужны. Эти люди просто вытаскивают кусок нитки и завязывают на ней пару-тройку узлов, воображая на их месте связанные конечности противника. Медленно затягивая сделанную петлю и желая, чтобы в реальности она обернулась вокруг шеи врага, они способны убить, находясь за несколько помещений от своей цели. Большинству не доступно ничего сложнее простейших задач, но воспользоваться этим видом магии для ломки защиты, по-видимому, не слишком трудно. Надо просто обернуть узлы вокруг щитов и сжечь нить, уничтожая вместе с ней и защиту. Убить же человека с расстояния могут лишь истинные мастера магии нитей, да и для большинства из них это настолько сложно, что они по этому поводу и не заморачиваются.
Простейшая магия нитей похожа на палочковую магию. Сложный же уровень больше похож на магию крови или беспалочковую. Как правило, магия нитей такого уровня индивидуальна для каждого, и её нельзя выучить по книгам. Но даже на такой стадии она сродни палочковой — правильные узлы к чему-нибудь, да приведут. Выбор же времени и расстояния между узлами — индивидуальны.
Ракешу очень хотелось научиться магии нитей, потому что этот вид волшебства являлся одной из самых могущественных форм магии для создания краткосрочных щитов. Щиты вокруг, скажем, здания, нельзя одолеть. Необходимо уничтожить нити, на которых держится защита. Их можно спрятать, иногда в самом здании, и тогда взлом практически невозможен. Преодолеть преграду возможно, лишь пригласив кого-то настолько же сведущего в магии нитей для того, чтобы превзойти поставленную защиту. Такая защита не держится очень долго, самое большее — несколько месяцев, потом нити распадаются; они не способны выдержать столько магии такое долгое время. Способа продлить краткий срок их жизни не существует, однако на этот самый «краткий» срок защита оперативна и настолько же сильна, как и магия крови.
Ракешу не удалось выяснить, почему магия нитей у него не выходит, однако при использовании нитей он не мог ощутить своего волшебства. Ему не удавалось отыскать силу, которую он научился находить, используя магию крови или палочковую магию. Ему казалось, что нити разрушают его обычную связь с волшебством. Профессор Стиали, как и сам Ракеш, был в недоумении — он ничего подобного раньше не видел.
Однако Тристан Намак только улыбнулся и кивнул, когда Ракеш об этом упомянул. Когда же Ракеш попытался докопаться до сути, он только ответил, что подобного и следовало ожидать. Сердитый — из-за того, что больше объяснений не получил — Ракеш потребовал ответа, почему тот такого ожидал. Намак пояснил, что профессор Стиали не знает, как использовать тот тип нитей, который нужен Ракешу. К сожалению, Намак также утверждал, что он тоже не знает, какими должны быть эти нити. Ракеш помнил о беседе недельной давности, когда он предпринял последнее усилие преодолеть преграду и хоть чего-то добиться в магии нитей.
— Когда-то я знал одного вампира, воистину древнего, который управлялся с этой магией без видимых нитей, — объяснил Намак. Они вновь беседовали в его апартаментах; Ракеш только что принес ему последнюю версию второй стадии рун выносливости. — Думаю, тебе следует попытаться найти другие нити, а не те, что использует Стиали и все остальные. — Ракеш вышагивал по гостиной туда и обратно, расстроенный и сердитый. Причин для такого абсолютного провала в этом виде волшебства не было. У Намака имелось несколько книг, написанных этим самым чудаком-вампиром, однако они никак не проливали света на его необычную способность. Чем бы эта способность ни была.
— Не те ли это нити, что обычно используются в плащах невидимости? — спросил он, когда, наконец, прекратил топтать пол. Намак немедленно отмел идею.
— Нет. Ты же знаешь, что те на самом деле не являются невидимыми — они становятся таковыми, только когда уже сотканы в плащ. Нет, он пользовался чем-то другим. — Ракеш вздохнул и покачал головой — что ещё это могло быть? — О старом вампире сказать точно можно единственное: он мог выполнять эту магию без видимых нитей и был одним из первых некромантов, — глубокомысленно продолжал профессор Намак. Ракеш поднял бровь. Нити не использовались ни в какой из известных ему областей некромантии. — Ты должен понимать, что я практически не знал того вампира. Я был одним из элиты в Риме. А он — древним, и я имею в виду именно «древним» — старше двух с половиной тысяч лет, когда мне шло всего лишь второе столетие. Полагаю, он являлся одним из ранних представителей нашего вида. Знаешь, он первым додумался с помощью некромантии задавать вопросы мертвым во время суда над их убийцей.
— Вот как, — удивился Ракеш. Такой вид некромантии впал в немилость после того, как несколько неопытных некромантов вызвали трупы в суде и те каким-то образом умудрились кого-то съесть. К тому же существовало парочка некромантов, воспользовавшихся своими знаниями для поднятий армий. Волшебники и ведьмы никак не смогли осознать, что определенная… да вся магия не бывает ни плохой, ни хорошей — зависит лишь от того, как её использовать. Им хотелось, чтобы всё было либо черным, либо белым. Злым или добрым. Как серпентарго — язык не является злым, это ведь просто способность человека. Почему люди настолько глупы? И всё же такими были отнюдь не все. За пределами Европы серпентарго не считали злом, а некромантов все ещё приглашали на заседания, если это было возможно.
— Что, сейчас уже не осталось в живых никого, кто был бы к нему близок?
— Нет. Все умерли при разрушении Атлантиды. Это случилось ещё до меня. Когда я его встретил, он был настоящим волком-одиночкой и редко говорил. Прочел мне пару лекций по некромантии, и я его больше не видел. Он мертв, я это знаю. Умер, когда пытался остановить чуму, которая могла стереть человечество с лица земли, — добавил Намак с печалью.
— Что ж, спасибо вам за то, что попытались, — произнес Ракеш, вручая книгу обратно. Намак просто кивнул.
— Ты разберешься. Не торопись, вы, смертные, обычно слишком нетерпеливы, — заметил он, улыбаясь. Ракеш только кивнул, думая, что ему-то как раз времени может и не хватить. У него была сила, понимание принципов работы волшебства, а вот с наличием времени могли оказаться и проблемы. Если магия нитей отпадала, то следовало взяться за что-то другое.
— Да. Наверное, после того, как начну работать с некромантией, — согласился он. Повернувшись к выходу, Ракеш почти споткнулся об Эли; ящерица расположилась прямо за ним. Капюшон наполовину раскрылся, и похожий на кнут хвост принялся хлестать, как хвост у кота. Лизард пристально на него смотрел, пока Ракеш осторожно его обходил. Существо показывало свой нрав всем, кроме своего владельца, а зачастую даже и ему.
— В то же время последняя версия твоих рун выносливости выглядит неплохо. Продолжай её дорабатывать, и скоро все будет готово. Помни про позвоночник — возможно, захочешь снова добавить блок рун для спины. Удостоверься, что все правильно, — сказал Намак, вручая ему диаграммы назад. Ракеш кивнул, дерзко погладил раздраженную ящерицу по голове и вышел.
Намак не смог помочь, однако беседа дала Ракешу надежду на то, что через пару лет ему, возможно, удастся попытаться изучить магию нитей вновь. Может быть, тогда, во время обучения некромантии, он и обнаружит то, что использовал старый вампир.
Помимо вышеупомянутых, на удивление бесполезных книг, Ракеш не нашел никаких других ключей к разгадке своего бессилия (его собственный термин). Асмодеус провел свой второй месяц в Акрен, проглатывая каждую найденную им книгу по магии нитей в библиотеке, а также множество по странным рунам магии крови, и абсолютно ничего не выяснил. Он пользовался теми же самыми зельями, что принимал обычно в Выручай-комнате для бодрствования и концентрации внимания по ночам в течение недель, но результата это не принесло. Профессор Стиали, вероятно, ждал, когда Ракеш окончательно сдастся.
— Все в порядке, Ракеш. Чем будешь заниматься взамен?
— Беспалочковой магией. Я уже тренировался в этом искусстве некоторое время сам, так что не слишком отстал от класса — вообще-то, по практике я их даже немного опережаю. — На самом деле, тесты профессора Хавари Йетран показали, что Ракеш опережает класс на много месяцев в плане использования беспалочковой магии и на несколько недель отстает в теории. Она думала, что Ракеш очень хорошо повлияет на класс, многие из которого начинали сдаваться, потому что ни у кого пока беспалочковой магии не получалось. Очевидно, люди не хотели заниматься этим видом магии, потому что результат требовал времени, а у многих и вовсе отсутствовали способности.
Что интересно, причина, по которой ученикам обычно не удавался этот тип волшебства, была, согласно словам Намака, той же, что и в магии крови. Они слишком привыкли полагаться на палочки и магические формулы и думали, что это и есть единственный путь для волшебства. Все хотели идти по определенному маршруту без всяких отклонений. Сделай вот так, и в результате получишь вот это.
Люди также ожидали, что волшебство возьмет и подействует само, как выходило у большинства в магии нитей, вместо того, чтобы за шкирку вытаскивать свою магию и указывать ей цель. В магии крови, как и в беспалочковой, обычно позволяешь волшебству выполнить свою задачу скорее инстинктивно, чем следуя каким-либо указаниям. Но в то же время нужно иметь невероятную силу воли, и вот это-то и смущало большинство. Для Ракеша всё сказанное имело смысл. Дать магии цель, потом — желание для её достижения, а вот направление своему волшебству для достижения этой самой цели указать минимально. Опять же, большинство людей этого вовсе не понимало.
В основном, если волшебник желал, чтобы что-то случилось, и призывал для этого магию, то так и получалось. Однако требовалось призвать волшебство и заставить реальность измениться с его помощью так, чтобы в результате произошло именно то, чего и хотелось бы. Воистину сложным было не просто сосредоточиться на вещи, которую ты меняешь, а заставить магию делать именно то, чего ты желаешь, и не вложить в процесс, допустим, чересчур много силы.
Все пытались оперировать беспалочковой магией одинаковым способом, тогда как она, практически так же, как и магия крови, была индивидуальна для каждого. Ни книга, ни учитель не могли научить здесь всему. Каждый был вынужден выяснять для себя все самостоятельно. Гермиона пришла бы в бешенство из-за идеи, что книги бесполезны. Ракеш забавы ради мысленно представил себе подобную картину. Однако это было именно так: никакой преподаватель не смог бы описать, как именно тебе следует обращаться со своим волшебством. Одним требовались жесты, другим — нет. Йетран поведала ему, что её бабушка могла выполнять беспалочковую магию только без движений руки и с магическими формулами на иврите. Несмотря на то, что еврейкой не являлась. Все зависело от того, каким образом ты сосредотачиваешься и работаешь со своей магией для получения результата.
Ракеш выяснил, что для выполнения большинства заклинаний необходимо думать именно о том, что происходит: как двигается воздух, чтобы заменить предмет во время движения, как клетки растения меняют форму на клетки животных, — такие мысли помогали и в беспалочковой магии. Существовало огромное количество переменных, большинство из которых даже невозможно было точно описать. Но Ракеш обнаружил кое-что, работавшее именно для него — ну, в какой-то степени. Он не так уж много пока что перепробовал, однако призывающие чары давались ему легко. За время, проведенное в Выручай-комнате, он открыл, что призывающие чары без палочки даются ему легче, чем невербально. Хотя все равно они удавались лучше с палочкой и магической формулой. Профессор Йетран сказала, что около трети студентов из класса, в конце концов, отсеется. Большинство проучится год или два, и следующую планку им преодолеть уже не удастся. А ведь студенты в Акрен набирались по принципу выше среднего.
В то время как беспалочковую магию и магию крови можно было легко сравнить друг с другом, магия нитей больше походила на палочковую, была более определенной. Сделай вот эти узлы и каким-то образом (именно это у Ракеша и не выходило), вот это и выйдет. У одних получается лучше, чем у других; некоторые, возможно, пожелают отрегулировать расстояние между узлами на нити (что сравнимо с незначительными индивидуальными изменениями в движениях палочки у большинства), однако в целом это работает. Для всех, за исключением Ракеша. Даже гоблины сумели достичь большего, чем он, а ведь они обычно предпочитали камни и металлы!
Однако он был очень талантлив в магии крови, и при определенной помощи наставника беспалочковая магия Ракеша также имела очень неплохие перспективы.
— Ты настолько хорош в беспалочковой магии? — поинтересовался профессор Стиали.
— Ага, она мне очень даже нравится. И у меня все равно ничего не получается в магии нитей — возможно, для неё мне просто не хватает воображения. Во всяком случае, я решил разыграть свою сильную карту, — сказал Ракеш.
— Что ж, значит, удачи. Попробуй снова вернуться к магии нитей через пару лет, — посоветовал профессор. — Возможно, после того, как перейдешь к практике по некромантии. Мне рассказал об этом Намак, — объяснил он, завидев пораженный взгляд Ракеша. — Мы обсуждали твое необычное распределение сил.
— Хорошо, — ответил Ракеш, зная, что через несколько лет он, вероятно, слишком углубится в другие виды волшебства, чтобы найти время для магии нитей. Может быть, после того, как будет мертв Волдеморт. Ракеш направился к себе в комнату. Ученики класса по боевым искусствам и оружию весь день провели на улице, играя в жестокие прятки со старшими студентами. К тому же ему ещё требовалось написать эссе. А потом укрепить на комнате защиту от вампиров.
Дарэй и Сайлас взяли себе за обыкновение внезапно появляться в его апартаментах, и Ракешу хотелось знать, каким это образом вампиры попадают внутрь. Его щиты не были повреждены, замки — открыты, никаких фальшивых стен или дверей-обманок тоже не было, и, тем не менее, они все с тем же постоянством появлялись у него. Разумеется, вампиры поступали так именно из-за того, что Ракеш сходил с ума, пытаясь выяснить, как же им это удается. Он даже попытался подлить им в ежевечернюю кровь зелье правды, однако не получилось — оба поняли, что пьют, и убрались прежде, чем он смог их хоть о чем-то спросить. За день до этого он, наконец, поймал Сайласа в сеть под током, и с тех пор тот пока не пытался пробраться тайком — весьма ведь досадно, когда тебя обнаруживают подвешенным в рыболовной сети на балконе. Однако Ракеш так пока и не выяснил, как забирается внутрь Дарэй. Даже антипортключевые щиты ничего не показали. Если так будет продолжаться и дальше, его комнаты превратятся в самое защищенное место в Акрен. Элли, конечно же, находила все происходящее уморительно смешным. В конце концов, у неё же в соседях вампиров не было: отделявшее их небольшое расстояние, кажется, мешало Дарэю забраться к ней в комнату, хотя Сайлас попытался, и успешно, пока она не прокляла его и не превратила уши вампира в распускающиеся нарциссы. Что его всё-таки отпугнуло.
Казалось, для студентов Акрен — или, по крайней мере, для вампиров — все происходящее было большой игрой. Пробраться в комнату другого ученика, иногда подшутить над ним, но по большей части просто сравнить свою смекалку с чьей-то ещё. Лично Ракеш полагал, что поскольку сна им нужно намного меньше, чем остальным, то у них слишком много свободного времени — вот они и сходят с ума от ничего-не-деланья. Хорошо, что в Акрен не принимали сквибов — даже волшебнику силы Ракеша было довольно нелегко удержать «злодеев-кровососов» от того, чтобы те не оставляли в его ванне лягушачьи яйца. Кто-нибудь с меньшим количеством магии чувствовал бы себя просто ужасно.
И если уж говорить о сквибах, то Волдеморт стал истреблять их в Европе с тревожащей скоростью. Ракеш не понимал, почему они попросту не уедут жить куда-нибудь в другое место. Но он уже обратил внимание, что европейские волшебники имели склонность действовать так, как будто магии за границами Европы не существует. За исключением, пожалуй, некоторых из членов Министерства.
Масштаб насилия быстро рос, и Упивающиеся пытались превзойти друг друга в степени ужаса своих преступлений. «Пророк» не сообщал всех деталей, но для того, чтобы их выяснить, большого воображения не требовалось. Никто никуда поодиночке не ходил, однако из того, что говорилось в газетах, следовало, что так, возможно, было бы и безопаснее, поскольку Упивающиеся принялись посещать места, где собирались группы людей — такие, как пятачки перед некоторыми магазинами или вход в Косой переулок. Студенты Акрен были в курсе дел, однако особо об этом было не говорили. Ракеш жалел, что не в состоянии обсудить с кем-нибудь происходящее, но пока не был готов к раскрытию своей личности. Убийцы вполне в состоянии догадаться о его местонахождении, но вот помогать им не следует. И если они не являются прежними выпускниками, беспокоиться о них не стоит, пока он сам не выйдет за пределы школы. Горная Школа Акрен во время любых войн провозглашалась нейтральной зоной. Многие бывшие ученики школы работали наемными убийцами, однако на школьных землях убивать было нельзя. Иначе их погубила бы ответная реакция магии. За это Ракеш был очень благодарен. Он пока ещё не научился маскировать свою волшебную подпись и беспокоился о том, что кто-нибудь таким образом выяснит, кем же он является на самом деле.
Ракеш читал «Ежедневный Пророк» — в школьную библиотеку Акрен каждый день поставлялись все волшебные и почти сотня неволшебных газет. Это помогало Ракешу избегать внимания. Он каждый день читал несколько волшебных изданий, и одно из них совершенно случайно оказывалось «Пророком». Ещё одно было из Австралии и одно — из Бразилии (Сайлас рассказал ему, что в Бразилии сосредоточено необыкновенно большое количество волшебников по сравнению с размером её территории). Он мог быть в курсе дела всего, что происходит, и никто бы не понял, откуда Асмодеус действительно приехал. Ракеш продумал это заранее и сумел исказить и, по крайней мере, частично замаскировать свой акцент в Выручай-комнате. Он не знал, насколько хорошо у него получилось, но никто не расспрашивал его усиленно о том, откуда он родом. Хотя, как правило, студенты обычно не задавали друг другу вопросов о своем происхождении.
Хогвартс под руководством директрисы МакГонагал открылся без всяких проблем в запланированное время (позднее, чем обычно) и, по общему мнению, работал благополучно. Некоторых учеников забрали из школы, — по правде говоря, довольно много. И многие родители новых школьников, особенно маглорожденных, посылали своих детей учиться за границу, не желая рисковать. Давняя репутация Хогвартса как одного из самых безопасных мест полностью свелась на нет. Кажется, американские и канадские школы приняли большую часть таких учеников. Волдеморт был помешан на Европе, особенно Англии, и, казалось, ему безразлично то, что множество талантливых школьников покинет страну.
Ракеш гадал, не перешел ли кто-то из его знакомых в другую школу, но возможности узнать это не имел. В Акрен все-таки были очень короткие зимние каникулы — одна неделя, которая частично совпадала с зимними каникулами в Хогвартсе, и Ракеш в это время планировал попытаться выяснить, как обстоят дела у его старых друзей. За исключением последнего письма, он ни с кем из них не связывался. И был удивлен — очень удивлен — обнаружив, что не скучает по ним. Ракеш не был уверен, чувствовать ли себя виновным по этому поводу, но все же предпочитал своих новых друзей: Сайласа со своим котенком-пантерой, Элли с её быстротой мышления и саркастическим чувством юмора, Дарэя, типичного вампира во всех смыслах этого слова. Он не тосковал по всезнайке-Гермионе, по слишком темпераментному и туповатому Рону, и вовсе не скучал по сложностям коротких отношений с Джинни — и по спорам.
Его новые друзья все являлись реалистами, и, может быть, в этом и было отличие. У них не имелось иллюзий о том, какой должна быть жизнь, они воспринимали события по мере того, как те происходили, и соответственно на них реагировали. Всего через пару месяцев знакомства Ракеш доверял им по крайней мере так же, как когда-то — Рону и Гермионе. В сущности, эти трое намного больше походили на него, чем его старые друзья. Ему не придется опять быть одному в первых рядах — он мог рассчитывать на то, что его друзья будут, по крайней мере, равны ему во всем, что он попытается сделать. Ещё не возникло случая, когда ему не хотелось бы находиться рядом из-за того, что они темпераментны, грубы или раздражают его. Он испытывал по этому поводу угрызения совести, однако на самом деле по старым друзьям не скучал. За исключением, пожалуй, Невилла. Невиллу Акрен могла бы неплохо подойти. Очень может быть, что он расцвел бы среди студентов этой школы — вдали от истории своего семейства и Хогвартса.
Фактически, единственными, по кому он скучал, кроме Дамблдора, были Ремус, Тонкс, Кингсли и Безумный Глаз Хмури. Несмотря на то, что случилось во время четвертого курса, Ракеш верил старому аврору даже больше, чем когда-либо Дамблдору. Он не вполне понимал, по какой причине, однако Хмури был одним из немногих, кому парень действительно доверял.
Однако Ракешу было любопытно, какие события остались не освещенными «Пророком». Он не знал названия факультетов, ребята с которых искали теперь образования где-то ещё, однако был уверен, что большинство из них — из Хаффлпафа и Равенкло. Слизеринцы остались бы, они все — чистокровки, а чистокровные больше всех не обращали внимания на существование остального мира. К тому же они были в безопасности. Отметил ли Волдеморт кого-нибудь так же, как Малфоя, — в таком же небывало юном возрасте? Узнать или выяснить подробности у Ракеша возможности не имелось. Однако всё это интересовало его не столько, сколько должно было бы. Слишком уж его занимали Акрен и поиски неуловимых хоркруксов. Дело их обнаружения не двигалось настолько, что Ракеш потихоньку сосредотачился на школьных занятиях и на некоторое время бросил хоркруксы на произвол судьбы. Если даже он смог бы их найти, то понятия не имел, как уничтожить, так есть ли смысл тогда искать?
За несколько месяцев вдали от друзей и Хогвартса начал назревать новый вопрос. Хочется ли ему вообще вернуться домой? Или домом стало другое место? Да, он должен убить Волдеморта — и он это сделает, однако хочется ли ему и в самом деле проводить в Англии больше времени, чем в принципе необходимо? Он все сильнее склонялся к ответу: «Нет».
Ракеш уселся за стол и принялся за работу — ему предстояло догнать класс по беспалочковой магии. Два месяца учебы — не то, чтобы он чего-то ещё не знал, однако работы оказалось много.
Его друзья поддержали его решение поменять предмет — они все, кажется, думали, что для Ракеша будет лучше, если он вернется к магии нитей позднее. И, конечно же, Дарэй и Сайлас соглашались со всем, что говорил Тристан Намак.
Но он без всякого удовольствия ожидал высказываний некоторых настроенных против смертных вампиров.
***
— Как дела? — раздался ленивый, сонный вопрос. При звуке постороннего голоса Ракеш замер; его перо зависло над чернильницей. Кто-то сумел войти в комнату незаметно для него. Ракеш огляделся, уже зная, что обнаружит. Похожий на какого-то огромного ленивого кота Дарэй развалился на громадной и пышной зеленой кушетке, стоявшей у одной из стен, и выглядел очень довольным собой. Он был единственным из всех, кого знал Ракеш, кто мог пробраться внутрь и проделать весь путь через кабинетную зону по комнате так, чтобы его не заметили. Кто-нибудь другой, вероятно, попал бы под действие проклятия уже через пару шагов. Даже профессор Марлак в конечном счете попался — и тут же заинтересовался, с какой стати Ракеш настолько параноидален. Тристан Намак не пытался, однако Ракеш был уверен, что и ему, и профессорам, отвечающим за классы маскировки, ловкости рук и шпионажа, не составит проблем пройти. Никому больше этого не удавалось уже пару недель. Однако Дарэй всегда обнаруживался на кушетке, когда Ракеш был уверен, что никто больше в комнату не входил. Всегда — именно на ней, как будто она ему принадлежала, и всегда — в той же самой позе. Ракеш однажды даже ударил его, чтобы удостовериться, что это не иллюзия. Тогда он попытался добавить в комнату освещения, чтобы теней стало меньше и прокрасться оказалось бы некуда. Но добился лишь того, что Дарэй перестал заявляться на кушетку одетым во все черное, подтвердив этим факт, что все-таки использовал тени — чтобы спрятаться, как может только вампир, — однако теперь обнаружил новый путь в комнату. Мало того, если Дарэя не наблюдалось на кушетке, тогда там обязательно раскидывала крылья его летучая мышь-вампир. В данный момент зверек на животе растянулся по верху — в самой что ни на есть не-мышиной позе. Поганый зверь и его владелец, казалось, нашли общий язык по поводу мебели Ракеша. Обычно обнаруживались либо мышь, либо вампир, пока Ракеш не настоял на том, чтобы увидеть их в комнате одновременно, и не использовал определитель волшебной подписи, дабы удостовериться, что мышь не является на самом деле замаскированным близнецом Дарэя. Дарэй смеялся над этим случаем до икоты. Ракеш же полагал, что его подозрение обосновано. Они действовали схожим образом, и Дарэй часто был одет в черную кожу, похожую на шкурку своего питомца. Летучая мышь даже ухмылялась как Дарэй; Ракеш не знал, что мыши вообще способны усмехаться. Теперь они оба появлялись всякий раз, когда Ракеш отвлекался. Откуда эти существа узнавали о том, что он сосредоточен на домашней работе или на тренировке по беспалочковой магии, он и понятия не имел, однако именно так всегда и было. Ракеш хмуро уставился на своего самодовольного друга; парень раздражался, даже зная, что проку от этого не будет. В один прекрасный день он все равно поймает вампира. — Знаешь, когда-нибудь я поставлю напротив той кушетки растяжку. Вот будет смешно, когда ты разобьешь себе нос, попытавшись прокрасться мимо меня, а? — заметил он. Дарэй ничуть не обеспокоился. — Ничего, они же не заставляют тебя падать — лишь споткнуться, — сказал Дарэй, не соизволив даже приоткрыть глаза из-за угрозы. — Прекрасно — значит, растяжку под напряжением. Пара тысяч вольт — просто чтобы заставить тебя подпрыгнуть и упасть замертво, — не сдавался Ракеш, подписывая свое эссе. Теперь глаза Дарэя приоткрылись и сузились; вампир уставился на Ракеша, как будто сомневаясь в его здравом уме. — Сначала это был Сайлас в электрической сети, затем шокеры, вмонтированные тобой в дверь, потом — тэйзеры[1] — я знаю, что они точно спрятаны где-то в этой комнате, а теперь — электрические растяжки. У британских волшебников нет смертной казни. Так почему же ты так увлечен битьем людей электрическим током? — Это весело, — заметил Ракеш, на самом деле не зная ответа. — Что ты вообще здесь, кстати, делаешь? Разве ты не должен быть сейчас на дуэли с как-его-там — Солом? — Дарэй закатил глаза. — Я знаю, что ты озабочен сменой своих предметов, но нельзя же так, Ракеш! Сейчас — восемь вечера, дуэль состоялась два с половиной часа назад, — заметил Дарэй. Ракеш посмотрел на часы — ой! В тот вечер он ужинал в комнате, работая над проектом, и полностью потерял счет времени. Проект требовалось сдать завтра, а предыдущий день Ракеш потратил на мудрёное зелье, отнявшее у него на несколько часов больше, чем он рассчитывал. — Ты победил? — спросил он; возлежавшая на опиравшейся на кушетку руке голова вампира резко вздернулась, дабы вперить в него негодующий взор. — Не обращай внимания — конечно же, победил. И каким же был приз на этот раз? — Дарэй редко дрался, не обговорив какой-нибудь поощрительный приз для победителя. Вампир самодовольно осклабился, став похожим на счастливого кота среди валяющихся перьев. — Он. — Ракеш кивнул; конечно же, что-то вроде этого он и предполагал. Дарэй и Сол не ладили. Что-то попроще было бы слишком милосердным со стороны Дарэя. — Хорошая кровь? — Я не имел в виду его кровь, — мурлыкнул Дарэй в ответ. — Хотя и кровь получил тоже, — добавил вампир и нахмурился. — И то, и другое — не высший класс. — Ракеш покачал головой; он никогда не понимал философии вампиров о том, что суть жизни — это секс и кровь. Сол, должно быть, был очень уверен в своих бойцовских качествах, если согласился на подобную ставку. Или, по всей вероятности, Дарэй, который был намного умнее Сола, загнал вампира в споре в такой угол, что тот попросту не смог отказаться, не показавшись при этом трусом и, очевидно, не мог согласиться, не показавшись глупцом. При подобном раскладе Сол выбрал бы участь глупца, но не труса. Он мог перенести необходимость предстать идиотом; потерять же лицо из-за трусости было недопустимо. Что ж, Сол ещё не скоро пошутит о том, что Ракеш поменял предметы. — Знаешь, ты мог бы заявить, что призом станет ещё одна дуэль, а победитель первой дуэли будет выбирать оружие. Ты же в курсе, что он абсолютно не способен драться невербально. Ты мог бы подвесить его с потолка в столовой и периодически бить его током, чтобы он дергался всем на развлечение, — предложил Ракеш — ему тоже не нравился Сол, но мерзкий высокомерный вампир Ракеша пока не вызывал. Сол все ещё не оправился от первой стычки с ним перед входом в долину Акрен. — И я снова спрашиваю: да что у тебя за пунктик по поводу битья людей током? — сказал Дарэй; Ракеш опять пожал плечами. — Ну, это заставляет их кричать?.. — предложил он слабый аргумент, о чем немедленно пожалел, когда вампир фыркнул и расплылся в восхищенной зубастой улыбке. — Я знал, что ты скрытый садист. Когда сопляк в следующий раз снова выведет тебя из себя, можешь сам позабавиться с ним. Может, если его сильно унизить, он перестанет быть такой задницей. Все знают, на что мы спорили. А ещё все знают, что он проиграл — представляешь, дуэль длилась всего пять минут, и в зале собралась аж треть школы, так что я буду удивлен, если он вообще хоть раз явит нам свое личико на следующей неделе, — высказался Дарэй. Ракеш вынужденно засмеялся — Дарэй ничего не делал наполовину, и если уж собирался выбить пыль из Сола, то чем больше народу это увидело бы, тем лучше. Особенно когда народ — это вампиры, среди которых принято какое-то невербальное общение и взаимопонимание, которого Ракеш пока не мог уловить. К тому же все ненавидели Сола и его абсолютно необоснованный снобизм; именно из-за этого его терпеть не могли даже другие вампиры. В том числе и те, которые считали себя лучше людей, потому что у Сола не имелось никаких выдающихся способностей, ценившихся в Акрен. Да, он был намного сильнее, чем подавляющее большинство одноклассников Ракеша в Хогвартсе, но лишь с вербальной магической формулой и палочкой, что в Акрен совершенно не котировалось, — и, несмотря на это, вампир ожидал к себе какого-то особого отношения. Сигра сползла с полки над его столом и свернулась поверх его домашней работы — знак того, что Ракеш работал уже слишком долго. И почему Сигра не заметила, как вошел вампир? — Я спала. Обычно я замечаю, но меня веселит то, что его не замечаешь ты, — ответила змея на незаданный вопрос. Они действительно думали похожим образом. Она всегда улавливала то, что он собирался у неё спросить. Его друзья знали о кобре, однако понятия не имели, что он способен говорить на серпентарго. Об этой его способности не следовало знать никому. Слишком велик был шанс, что кто-то соединит отсутствие одного говорящего на языке змей в Англии и Ракеша Асмодеуса, новичка в Акрен из той же самой страны. — Возможно, я просто оставлю Сигру на кушетке, — вслух задумался Ракеш. — Она может укусить и тебя, и ту мышь, когда вы усядетесь. Разве это будет не забавно? — Укус ядовитой змеи в задницу? Нет, совершенно не смешно, — ответствовал Дарэй. — Если твоя змея меня укусит, то я пошлю Сатану укусить тебя. — Тогда мне понадобится всего лишь сильное освещающее — он ненавидит свет. — Проехали. Держи свою змею в клетке. Это не смешно. — А я думаю — да. Тем более убить тебя она не убьет — ты ведь уже мертв. И я уже могу представить, как ты звизжишь как девчонка, — сказал Ракеш, преднамеренно подначивая вампира. — Я не визжу. Никогда, — с негодованием заявил тот. — Значит, заорешь. Змеи больно кусаются, — со смехом выдавил из себя Ракеш, беря Сигру и разрешая ей обернуться вокруг своей руки и плеча. — Ты и в самом деле садист. Никогда не думал о том, чтобы стать вампиром? Такую мерзопакостность следует приберечь именно для нашего вида, — сказал Дарэй, а Ракеш просто закатил глаза. Если по степени мерзопакостности судили бы на предмет принадлежности к вампирьему племени, тогда Северус Снейп однозначно являлся бы их королем. — Вы, вампиры, слишком серьезно себя воспринимаете. Это вредно для здоровья. — Змеи — больше наш конек, нежели людей. — Это не так, — не согласился Ракеш; вампир не понимал, о чем говорит. Ни Волдеморт, ни Ракеш не были вампирами. — Ты и малейшего понятия не имеешь, о чем толкуешь. Животные не принадлежат ни одному из гуманоидных видов. Змеи вовсе не темные, как и сами вампиры. Вы не можете заявлять на них какие-то права. Сигра — моя любимица, поэтому если я попрошу её подождать на кушетке, чтобы тебя укусить, то она так и поступит. — В следующий раз я просто проверю кушетку. — Ракеш отметил неуверенную нотку беспокойства в голосе вампира. — Не сработает, — зловредно ухмыльнулся он и мышу, и вампиру, растянувшимся на его кушетке. — Я достану тебя, моя прелесть, и тебя, мышонок, тоже, — пропел он тоненьким голосочком. Дарэй засмеялся. Ракеш засунул Сигру в клетку и уставился на мышиную нору на нижнем уровне. Попавшие туда первыми грызуны размножились, и у Сигры вошло в привычку питаться мышатами. Она полагала, что повзрослевшая только наполовину мышь вкуснее. Ракеш и понятия не имел, что у змей есть вкусовые рецепторы. Сейчас в клетке появился новый выводок — на этот раз трое или четверо мышат. — Восхитительно, — прошипела Сигра, всматриваясь в грызунов с верхнего уровня. Взрослые, как всегда, задрожали от страха при виде змеи. — Твоя змея — поистине садистка. Так мучить этих бедных мышек, — заметил Дарэй, присоединившись к нему в наблюдении за тем, как кобра терроризирует маленьких созданий. — Пожалуй, это действительно несколько жестоко с её стороны. Но довольно забавно, — заметил Ракеш, закрывая верх обиталища. — Ей нравится иметь выбор в живой еде. Когда закончится зима, я сделаю ей клетку побольше и вынесу на балкон. Там хватит места, чтобы мыши смогли самостоятельно прокормить себя с помощью растений. Я даже подумываю о том, чтобы запустить к ним парочку землероек или кротов. — Поверхность земли в новой клетке составила бы почти шесть квадратных футов. — Ты собираешься с нами вечером на источники? — спросил Дарэй. Ракеш вспомнил, что сейчас — суббота, и в расписании значилось, что у них нет занятий до завтрашнего полудня. Обычно это означало, что где-то с дюжину студентов при таком раскладе отправлялись плавать ночью на горячие источники. Стоял ноябрь, и на земле уже лежало два фута снега. И старшекурсники говорили, что это ещё мягкая зима. В Акрен, находившейся на такой высоте и отделенной от всего остального мира — и в самом деле, своя собственная карманная вселенная, — зима не походила на ту, что царила в той части магловского мира, с которой территорию и скопировали. Однако даже в самые холодные месяцы студенты частенько посещали горячие источники, несмотря на то, что в школе существовали совершенно приемлемые горячие ванны, а внизу — бассейн с подогревом. Зимой, когда все вокруг белым-бело, источники служили развлечением. Настоящие горячие источники были слишком теплыми, чтобы в них плавать, однако там, где они впадали в реку или в тех местах, где небольшой поток стекал с гор, было достаточно прохладно для плавания. Таких местечек насчитывалось порядка нескольких дюжин, и даже во время снежных бурь студенты ходили туда поплавать и потусоваться, а совсем уж небольшие зоны были популярны у парочек, желающих некоторого уединения вдали от школы. Ракеш с нетерпением ждал ежегодной вечеринки, которая проводилась на горячих источниках, когда налетала первая буря. Придти и посидеть в горячей водичке во время первого настоящего бурана было давней традицией. — Как всегда, а что? — Идут несколько старшекурсников и парочка наших преподавателей. Очевидно, есть несколько источников, которых мы ещё не обнаружили — они скатываются со скалы, как с водяной горки. Они пригласили избранных пойти с ними. Не всех — тебя, меня, Сайласа, Элли и ещё двоих, которых я не знаю — думаю, Рианаэ, — объяснил Дарэй. — Тогда когда и где встречаемся? Что-то мне говорит, что они не хотят, чтобы остальные первокурсники знали, что мы уходим. — Это всего лишь приглашение. В конюшнях, в одиннадцать, поедем верхом. Катался когда-нибудь до этого на огненных конях? — Нет. Они нас не обожгут? — Обязательно обожгут, если ты пнешь их или дернешь за хвост. А вообще-то они очень даже неплохи, немного похожи на гиппогриффов — сами решают, что им делать, и указывать им не получится. Ракеш отложил бумаги в сторону, в аккуратную стопку. Сверху — по зельям, потом — по магии крови, следом по трансфигурации — в том порядке, в котором пройдут уроки. — Отлично звучит, обязательно приду. — Он оглянулся, однако Дарэя уже не обнаружил. Что-то он совсем расслабился: вампиру удалось пробраться в комнату и ускользнуть, а он и не заметил. Обычно Ракеш ловил его хотя бы на выходе. — Сигра. Не могла бы ты мне, пожалуйста, сказать, каким это образом ему удается сюда пробраться? — Нет. Я не знаю, как он это делает. Но даже если бы я и знала, то не сказала бы тебе. Это так весело! Попробуй растяжки. Хотелось бы мне посмотреть на реакцию этого костлявого мышонка. — Посмотрим, но тогда тебе тоже надо будет быть осмотрительнее. — Я слишком умна, чтобы попасться на растяжку, к тому же я способна под ними проползти. Ты мог бы просто подвести к кушетке те электрические кнуты. — Тэйзеры? Может быть. Я беспокоюсь, что тогда это убьет летучую мышь. Или сядет кто-нибудь ещё, кого я не успею предупредить. — Потрясти какого-нибудь другого кровососа будет тоже весело. — Сигра не знала, как произнести «вампир» — змеи называли их просто кровососами. — Дело говоришь. Возможно, так я и сделаю. И поставлю камеру. — Что? — Устройство для ловли изображения. Как картинка, только записывает все, что видит. — Да, так и сделай, — прошипела волшебная кобра. — Ты можешь воспользоваться результатом для шантажа. — Она и вправду была несколько мстительной. И любила утирать нос людям. Сигра частично зарылась в песок на верхнем уровне клетки и заснула. Язык кобры время от времени пробовал воздух. Ракеш отправился искать плавки и книгу, чтобы почитать на горячих источниках. ______________ [1] Тэйзер — дистанционное электрошоковое оружие, выстреливающее два электрода — зонда, при помощи сжатого газа, на расстояние от 4,5 м до 10 м. (из Википедии)