black sky thinking

– Марго, позвони Юле Пчелкиной. С журнального столика послышалось идеально поставленное меццо женщины-робота: – Набираю номер контакта «Юлия Пчелкина, работа». Дима потянулся, закинул в рот чипсину, ожидая своей партии в длинном и нудном диалоге, но не успел эту чипсину даже прожевать: даже без гудка, который дал бы ему подготовиться, голос робота-оператора, гораздо менее похожий на ангельский тембр Марго и навевавший эффект зловещей долины, сообщил ему, что «Данный номер не существует». Дима нахмурился; лет десять назад можно было предположить, что при наборе ты нажал не ту кнопку, но обвинять Марго в неаккуратности было как-то тупо, если не по-луддитски. – Марго, проверь, не восстановила ли Пчелкина свой прежний аккаунт «Вместе», где мы с ней переписывались. – Секунду, – мигом отозвалась Марго. – К сожалению, аккаунт под именем «Юлия Пчелкина», идентификационный код “ORANGE#6741”, удален. Возможно, вас заинтересуют аккаунты: «Юлия Пчелкина, AAagh флажок радуга #2844», «Юлия Пчелкина, chestnonebot#6696», «Юлия Пчелкина, homyak#0279». – Совсем она, что ли, того, – пробормотал Дима и в очередной раз обратился к своей спасительнице: – Марго, открой заметки, найди там «Физические адреса коллег», скажи адрес Пчелкиной. – Открываю заметки. Заметка: «Физические адреса коллег». Пчелкина, Юлия: станция метро «Беговая», уродливое желтое здание, третий подъезд, код от домофона четыре нуля, седьмой этаж, общая дверь с выломанным замком, стучать в обитую дерматином дверь, слева трехколесный велосипед и лежанка для кота. Юноша терпеливо, хотя и морщась от испанского стыда, выдержал эту памятку от Димы из прошлого, поднялся с дивана, потянулся и в последний раз спросил, желая как можно дальше отсрочить подземную толкучку и невообразимый запах третьего подъезда в уродливом желтом здании: – Марго, сколько времени? – Половина восьмого вечера, – ответила помощница и тут же ввернула мотивационную цитату (функция из обновления, которую у Димы никак не доходили руки отключить): – Никогда не поздно… Щелчком выключателя у двери он обесточил квартиру, бормоча: «Никогда не поздно дать Пчелкиной по шее». Единственное достоинство позднего капитализма: так как люди работают во все смены, которые можно вообразить, час пик не наступает никогда. Снарядившись потрепанным джинсовым рюкзаком и как можно глубже всадив наушники в уши (избранные хиты “Cannibal Corpse” – самое подходящее ретро для поездок в общественном транспорте), Дима спустился в подземку, улыбнулся турникету (баннер на входе радостно сообщал, что «Уже 99% операций оплачивают по биометрии!»), уныло оглядел карту метро и почесал в затылке. Но, в конце концов, чем только не пожертвуешь, чтобы хорошенько проехаться по адресу давнего друга, и Дима погружается в ближайший вагон вместе с такой же угрюмой, как он, толпой, способной улыбаться только для совпадения со своей фотографией в архиве биометрических данных. Он почему-то думал, что инновации не могли не коснуться даже таких белых пятен цивилизации, как дом Юли Пчелкиной на станции «Беговая», но чуда не случилось: мало того, что на двери не установили новомодный сканер отпечатков, так еще и тот домофон, что был здесь, кажется, еще с эпохи Сталина – такой, знаете, на котором, по-хорошему, можно нажать три-четыре случайные кнопки разом, и дверь откроется? – сорвали, прилепив на проевшую металл язву веселый стикер «Живи красиво!»: новый сервис от Разумовского, что-то среднее между виртуальной реальностью, борделем, живыми обоями и очередной социальной сетью. Дима вздохнул; в последнее время старый добрый плейбой-филантроп Сережа начал сдавать – как типичный автор одной книги, техно-гигант плодил бесконечные копии своей единственной по-настоящему инновационной идеи, окружив плебс сотнями вариантов «Вместе»: «Вместе», но это видеохостинг, «Вместе», но это сервис доставки, «Вместе», но это каршеринг… От величайшего, как говорили в «Форбс» (русскоязычной версии), колосса информационной индустрии ожидали чего-то более креативного. Может, «Вместе», но это сервис аренды дронов? Шпионаж объединяет! Как он и ожидал, Пчелкина валялась на кровати в окружении пустых коробок «Принглс» и банок «Доброй» колы. – Что, выходной? – хмыкнул Дима, поставив рюкзак на заваленный вещами стул. – Я уволилась, – промычала из-под подушки Юля. – Ага. – Дима скучающе посмотрел на целую батарею из одиноких носков, охраняющую вход в миллиметровую ванную. – А на телефон чего не отвечаешь? – Я его выбросила. Дима аж подпрыгнул: – С ума сошла?! – и тут же бросился к Пчелкиной в кухню (точнее, ту часть однокомнатной квартиры, которая была отведена под горелку и мини-холодильник). – Быстро достала и снова включила! – Да я не туда выбросила… – А куда? – Дима кинулся к дверям. – В мусоропровод?! – В окно. Дима застыл. – Знаешь, Пчелкина, – протянул он, – я бы на твоем месте не уволился. Я бы убился. – А зачем мне телефон? – Юля не меняла локацию, и ее голос все так же похоронно звучал из-под подушки. – Чтобы Разумовский все мои разговоры подслушивал? – Ага, вот он лично сидит и подслушивает твои разговоры, – фыркнул Дима. – «А что там моя любимая Пчелкина замышляет?» И клац-клац по клавиатуре. «Ага, кишмиш три килограмма и вибратор синенький. Хороший вкус». – Тебе легко говорить, – Юля наконец высунулась на свет божий, – устроился в единственную корпорацию, которая не зависит от Разумовского, и стоишь в белом пальто такой красивый. – Я Игорю скажу, что ты нашу ментовку «корпорацией» обозвала, он от смеха обоссытся. – Я сходила на биржу труда, – когда Пчелкиной надо было поныть, сквозь любой диалог она перла как танк, – мне сказали, что с моим опытом подходит только одна вакансия, и та у Разумовского! – Эскорт персональный? – не удержался Дима. – Отдел рукоприкладства? – Да ну тебя! – Пчелкина хотела бросить в него подушкой, но сослепу всего лишь повалила один из стульев. – В общем, я устроилась в «Машинкин». – Это который каршеринг? Я думал, они там уже все полностью автоматизировали. – Да если бы каршеринг… – Пчелкина наконец поднялась из мертвых и протерла глаза; сооружение у нее на голове напоминало не то воронье гнездо, не то макаронную фабрику, не то всамделишный улей. – Беспилотные автомобили. – Как «Тесла»? – Хуесла. – Пчелкина зевнула, спустила ноги в розовые тапочки и прошла сквозь захламленную комнату к электрочайнику. – Я конечно понимаю, что Разумовский спит и видит себя в образе Илона Маска… – Дался тебе этот Разумовский! – не выдержал Дима. – Может, и в подъезде у вас ссыт Разумовский? И хуи в лифте рисует тоже он? Пчелкина с олимпийским спокойствием заваривала растворимый кофе. – В общем, пока их тестируют, я должна буду сидеть за рулем. В основном чтобы пассажиры чувствовали себя более комфортно. Пока это обкатывается как такси, дальше будут смотреть, выпускать на рынок или нет. А я буду записывать фидбэк и вся хуйня. – Она вынула ложку и слизала с нее щедро сдобренную заменителем сахара жижу. – Работка – не бей лежачего. – …Ты что сделал?!! – в ужасе завопила Пчелкина, ощутив, как колеса ударились во что-то мягкое и перекатились через него. – Кажется, мои сенсоры пропустили некое препятствие, – ответил ей жестковатый голос мужчины лет тридцати. Машина приподнялась и упала снова. Ничто не предвещало: рабочий день начался с получения ключей от автомобиля и знакомства с ИИ по имени Олег (ее всегда бесила привычка Разумовского называть свои программы, словно живых людей – как давать человеческие имена питомцу, плохая примета). Сначала Пчелкина чувствовала себя идиоткой, отдавая голосовые команды в воздух, но уже после третьего пассажире начала ценить своего безэмоционального и немногословного собеседника. – Что ты думаешь о жизни после смерти? – задала вопрос Пчелкина, засылая в рот очередную чипсину, купленную на деньги компании. – Мне кажется, вам лучше спросить об этом Марго, – заученно ответил Олег. – Она располагает гораздо большим количеством информационных ресурсов, чем я, скромный водитель автомобиля. – Ну, скажем так, пока что скромный водитель автомобиля здесь я, – пробормотала Пчелкина с набитым ртом и тут же вздрогнула, увидев силуэт молодого человека, пересекающего «зебру». – Олег, тормози. Тормози, Олег. Олег, пешеходный переход, тормози!! Машина не отзывалась на ее команды. Запаниковав, Пчелкина сама зажала педаль тормоза, но это только испортило ситуацию: Олег, ехавший на разрешенной в городской черте скорости пятнадцати километров в час, ускорился до гоночных масштабов, а затем, когда уже ничего нельзя было сделать, услужливо затормозил, оставив за левым задним колесом чей-то сломанный хребет. – Господи… – шептала Пчелкина, думая, что если бы ее волосы не были крашеными, то отражение бы вмиг поседело. – Я же нажала на тормоз, не на газ, господи, я уверена в этом, на тормоз, я же не дурочка, давно вожу машину, я ведь не могла перепутать педали, Олег?! – Поднимите тело и положите его в багажник, – раздался в ответ спокойный голос. Юля, трясущаяся от пальцев на ногах до секущихся кончиков, выползла из машины. – У тебя в багажнике реанимационный чемоданчик или что? Но я ведь не должна его передвигать, вдруг у него шея… Господи, Олег, ему уже ничем не поможешь, меня посадят… Она встала на колени у тела, словно позируя в виде разбитой горем Богоматери. – Положите тело в багажник, чтобы я смог его идентифицировать, – продолжал твердить Олег. – И потом мы отвезем его в больницу? – пустым голосом спросила Пчелкина, рассматривая изуродованное лицо, почти наполовину стертое об асфальт; в кровавой мешанине можно было различить только темную татуировку на правой щеке. – Предоставьте это мне. После того, как вы сдадите меня в гараж, мной займутся специалисты компании «Вместе». – А мной займется уголовный розыск, – в слезах бормотала Юля, не надеясь на ответ. Из колонок Олега донесся корпоративный джингл «Предоставьте решение ваших проблемы Сергею Разумовскому!», и это никогда не звучало циничнее, чем в быстро опускающихся сумерках, рядом с поблескивающей в свете фар лужей крови.