И пришел читатель…

Писательница Инга Беар, в миру — Наталья Зинченко, очень страдала от синдрома самозванца. Когда ее кто-нибудь хвалил или вручал приз, Инга краснела, терялась, мямлила, многословно благодарила и обещала, что в следующий раз напишет лучше. Она-то знала, что пишет ужасно. И все критики, которые с удовольствием оттаптывались на ее самооценке, раскусив, с кем имеют дело, повергали Ингу в глубочайшее отчаяние двумя-тремя словами… С некоторых пор Инга убедилась, что ей не удается ничегошеньки. Даже так: ни черта. Она долго работала над полуисторическим романом, тщательно собирая матчасть и опираясь на рассказы родни, которую буквально изводила расспросами. Ей хотелось рассказать о том, как в семидесятых люди тысячами отбывали на Землю Обетованную в поисках лучшей доли, а за спиной оставляли дружбу, привязанность, уверенность. Вот так уехала и первая любовь ее бабушки… Как обычно, Инге казалось, что роман получился суховатым, «галопом по Европам», и не очень выразительным, хотя те, кто пережил что-то похожее, плакали навзрыд. Но все-таки Инга рискнула отправить роман на конкурс. Его там приняли довольно благосклонно… А потом пришел читатель. Вернее, читательница. И написала: «Автор, почему же так грустно? Они что, не могли друг друга разыскать? Почему они не написали? А где же рассказ о том, как они встретились в конце? У них же все будет хорошо, да?» Инга месяц рыдала, кусая руки. Но под конец немного воспряла духом. «Я допустила ошибку, — решила она, — слишком педалировала любовную тему, вот и получила… Конечно, если про любовь целых пять страниц из почти трехсот, читатели больше ничего не заметят! Ошибки надо учесть и идти вперед!» Следующий роман — вернее, повесть, Инга решила, что, судя по предыдущему опыту, крупная форма ей не дается, — уже не допускал никакого недопонимания. Пожалуй, он получился даже простоватым по сюжету: Инга задумала детективный боевик с упором на гонки, погони и преследования. В юности она занималась каратэ и с воодушевлением описывала многочисленные драки, а ради эпизодов с расследованием проштудировала уголовно-процессуальный кодекс. А тут как раз и конкурс остросюжетной прозы подоспел. Работа Инги прошла в шорт-лист. Жюри отметило жизненность сюжета и правдоподобие боевых сцен… А потом пришел читатель. И написал: «Очень понравилась любовная линия майора Кузиной и прокурора Долина. Сразу видно, к чему ведет весь этот ваш феминизм и сильные женщины. Долой повесточку! Но она же взялась за ум, и у них все будет хорошо, да?» Инга, которая была сторонницей феминистических воззрений и в лице майора Кузиной изобразила идеал современной женщины, а никакую любовную линию даже не планировала вводить, уронила голову на кулаки и долго-долго молчала. После курса антидепрессантов Инга снова постаралась взять себя в руки. В конце концов, рассуждала она, главное — найти свою нишу. «Да, большие тексты — это явно не мое. И я зря написала так много эпизодов общения Кузиной и Долина — целых четыре, и в двух они даже разговаривали. Правда, в одном только поздоровались, но… В общем, попробую-ка я себя в хорроре! У меня же есть задумки! До Баркера и Лавкрафта мне, конечно, далеко…» Хоррорный рассказ удался на славу. Даже самой Инге показалось, что он относительно неплох — хотя, конечно, куда ей до Баркера. Нежить с больноублюдочными привязанностями, кровожадностью и безжалостным убийством ни в чем не повинного прохожего в итоге, подробно выписанная Ингой, вышла гнусной, тошнотворной, омерзительной, а богатый стилизованный язык только подчеркивал ужас происходящего. На конкурсы Инга лезть не стала, боясь, что ей снова прилетит от комментаторов, и просто выложила текст на одном из литературных ресурсов… Наутро она проснулась знаменитой. На ее аккаунт подписалась почти тысяча читателей. Рассказ много раз перепостили, залайкали и засыпали комментариями: «Автор, как мило!», «Автор, какие девичьи чувства, как правдиво!», «Автор, как нежно и горячо», «Автор, какие они у вас душевные», «Автор, я так за них переживаю! Но у них же все будет хорошо, да?» Инга несколько секунд молчала. Затем снесла рассказ, удалила аккаунт и швырнула в стенку смартфон. А затем отправилась на кухню и отыскала там остро наточенный нож… Выйдя через три месяца из больницы, Инга уже удивлялась своей оверреакции. «Ну не поняли меня, — твердила Инга сама себе, — подумаешь, делов-то. Просто хоррор — это не мое. Так, что у нас… Может, танки? Космические бои? Ультранасилие и все такое? Напишу антивоенный сплаттерпанк, уж там-то все однозначно!» Перевязанная рука еще немного болела, но Инга победила боль. На титульном листе ее новой работы красовался заголовок «Убийства в честь Кровавого Бога», а лучшая подруга Эля, художница, сделала несколько иллюстраций, от которых мороз продирал по коже, ибо Эля обожала рисовать обгоревшие трупы, отрубленные головы и чудовищный бодихоррор. — Лучшая вселенная эвер, — с удовольствием обозревая обложку, прокомментировала Эля. — Давно надо было писать фанфики по ней. А то, знаешь, с ориджиналами нынче не пробьешься… С фанфиком они прогадали. Читателей оказалось мало, лайков — и того меньше. Эля грешила на женский никнейм Инги, но саму Ингу устраивало все. Пусть их немного, этих читателей, но они хотя бы понимают, что я хочу сказать своим текстом! — думала она. А потом пришел читатель… «Автор, — писал он, — удивительно для девушки, что вы написали такой классный экшон. Но не смейте больше писать слэш! Как вы могли выдумать, что брат Аврелий беспокоился о раненом брате Марке? Как вам в голову пришло, что брат Марк вытащил брата Аврелия из горящего танка? Фу, яой! Ненавижу жирных яойщиц!!! Они еще и рукопожатием при встрече обменялись! Спасибо, что не минет! Надеюсь, у брата Марка с братом Аврелием дальше все было хорошо?»