Поздно

Это место вызывает у него странные чувства. Оно словно знакомое и незнакомое одновременно. Он не помнит, чтобы такое раньше случалось на миссиях. Правда, он вообще мало что помнит. Почему он не помнит? Вроде, говорили, что у него была амнезия… Но почему тогда он помнит это место? Он же никогда раньше не был в Америке… Или был? Когда? Почему? Он родился и вырос в СССР, он служил в Красной Армии, воевал с нацистами — это он точно помнит, там еще был один такой, жуткий, с красным лицом… Или он что-то путает? Но он точно воевал. Он был героем. И он потерял руку на войне. Но за заслуги перед государством ему сделали новую руку, его не списали со службы, даже наоборот, вроде как продвинули, сделали агентом спецподразделения, его посылают на секретные задания, настолько секретные, что он их потом сам не может вспомнить… Почему он их не помнит? Чем он занимается между заданиями? Он… Путаница в мыслях не мешает выполнить задание. Тело действует на автомате. Одно нажатие на курок — и цели больше нет. Руки, без участия мозга, разбирают снайперку и складывают в рюкзак. Но какая-то смутная тревога не дает ему вернутся на точку сбора. Что-то не так, и он должен выяснить что. Он едет на вокзал и берет билет до Нью-Йорка. Он даже себе не может объяснить, почему именно туда, но его туда тянет. Вокруг все какое-то странное, неправильное. Он чувствует себя потерянным, словно заблудился, потерял ориентир. Он не понимает почему. Это же чужая страна, понятно, что тут все будет не так. Какие вообще ориентиры. Но его не покидает ощущение, что он здесь уже был. Только все было другим. И вот это чужое и неправильное ему ближе Родины. И он знает, каким оно должно быть. Ему кажется, что он сходит с ума. *** Это нельзя объяснить логически. Он же преданный солдат своей страны. Но он почему-то уверен, что за ним установлена слежка. И что нельзя допустить, чтобы его догнали и вернули обратно. Иначе случится что-то очень плохое. Он не знает почему. Но он привык полагаться на свои инстинкты. И он — лучший. Его не найдут, если он этого не захочет. Он сливается с толпой. Маскируется под обычного туриста. Почему под туриста?.. Он выходит в Нью-Йорке и берет автобус до Бруклина. Он не знает, зачем ему туда. Просто чувствует, что надо. А он привык полагаться… И он едет. Он спускается на конечной, и чувство неправильности усиливается. Все вокруг знакомое-незнакомое. Его ноги сами несут его по узким улочкам, и все вокруг такое странное, и все не такое, каким должно быть, и он знает, что цель его пути где-то рядом, и когда он до нее дойдет, все встанет на свои места, но чем ближе он подходит, тем сильнее чувство, что он что-то упускает. Он все еще не понимает, что. И вот, его цель — за поворотом. Он уже знает, что он должен там увидеть, он знает, кого он должен там увидеть. Он вспомнил, что он — не русский солдат. Он американский. Он родился и вырос здесь, на этих самых неправильных улицах. Рядом… рядом со Стивом. Он служил с ним вместе. А потом попал в плен. Но теперь он вернулся. Стив, наверное, уже заждался. Странно, что Стив сам не пришел за ним. В прошлый раз он пришел. Баки замирает у поворота, прежде, чем сделать последний шаг. Сердце гулко бьется в груди. Что-то не так. Понять бы, что. Он выглядывает за поворот. Дома нет. Вместо него — какой-то навороченный торговый центр. Это странно. Когда он уходил на войну ничего такого и близко не было. Когда они успели снести дом и построить… вот это? Ветер швыряет ему под ноги газету. Он поднимает ее. В глаза бросается заголовок — «40 лет со дня великой победы». Он смотрит на дату. 1985 г.. Он листает газету, почти ничего не видя, выхватывая отдельные фразы. «Победа досталась тяжелой ценой». «Страна потеряла героя». Он понимает — Стива больше нет. Он понимает — все было зря. Ему больше некуда идти. Ему все равно, что с ним будет. Он бесцельно бродит по улицам города. Ближе к вечеру находит ночлежку и решает остаться там. А утром его находят люди Гидры. Когда его забирают, он не сопротивляется.