Неправильный светлый

      Погано. Одно простое слово чудесно описывало его состояние. Наверняка можно было подобрать и получше. Варсус не хотел. Большая честь. Вот и приходилось останавливаться на том, что было.       Разбить каблуком, раздавить, как хрустящего чёрного жука, произнести по слогам. По-га-но. С виду и нельзя было сказать, но Варсус знал: стоит ковырнуть поглубже, и…       Хотел бы он никогда к этому не притрагиваться. Хотел бы он, чтобы это чувство не имело с ним решительно ничего общего. Чтобы пьянящая лёгкость была не только в его полётах, но и внутри.       Варсус начинал подозревать, что хотел он слишком много. Или получал мало. Да ничего и не получал на самом-то деле. Того, что у него было, добился сам. Каждый день добивался до боли в мышцах на тренировках. Потом — тоже до боли, но уже на дуэлях.       Может, какой-то своей частью он даже хотел, чтобы так: на пределе, с надрывом, до яркой, словно неестественной, крови.       До его собственной, если понадобится.       Это почти красиво. Почти правильно.       Может… это совсем не помогало.       Варсус многое был в силах понять. Он, по сути, ничего и не требовал. Но почему он не мог получить хотя бы её? Почему он, любивший её тогда, когда никакого Мефодия Буслаева и в проекте не было, был не достоин и взгляда?       «На, подержи котика, пастушок, поплачь на траве».       Даже тошно. И это не то чтобы обидно, но…       Никто не хотел объяснить ему, почему.       Этих «почему» у Варсуса внутри уже накопилось, как мелких камушков, оттягивающих карманы. В последнее время его особенно волновало новое.       Все знают: стражам мрака плохо, стражам мрака ничуть не весело. Лишиться света — это не просто утратить магию. Это величайшая трагедия прекрасной, мать её, жизни.       Светлым должно быть совсем не так. Свет — это такая благодать, видите? Видите, видите? Правда?       Тут вам и небо нужного оттенка, и лёгкие дождички строго по расписанию. Волк с ягнёнком. Как замечательно! Как это славно!       Видите, так ведь?!       Раскройте пошире глаза!       Варсус не видел. Варсус думал, что он какой-то неправильный. Иначе почему так больно? Почему так по-га-но?       Неправильным пастушок, конечно, быть не хотел. Но эту его предполагаемую черту с невысказанным удовольствием подтверждали. Реакции других светлых. Выговоры от начальства. Сероватые перья. Что не чёрные — странно. Что крылья держат — не странно вовсе. Потому что Варсусу важно. Он не хотел бы родиться не стражем.       Только что делать, если внутри… вот это?       Почему его любовь — вдруг ужасающе лишняя? Неправильная. Ненужная. Почему вырывать её нужно, словно снимать с себя кожу?       Варсус спросил бы. Стражам положено обращаться к свету. Он попытался бы, как надо.       Как славно, как славно, когда есть, к кому обратиться.       Пора бы увидеть уже, наконец, благодать!       Да не ответит ведь свет. Никто никогда не ответит, хоть моли, а хоть плачь. Хоть разваливайся на мелкие рваные куски и, не щадя, раскидай сам себя по округе.       Неправильный.       Неправильный.       Недостойный.       Не выгнали только милостью Троила.       Нет, не помогут ему ни свет, ни мрак, ни враги, ни друзья. Сам себе он тоже… Пытался — не смог.       Что он вообще может-то?       …Троил посмотрит с тихим укором.       …Дафна вежливо улыбнётся и в очередной раз покажет глупому пастушку его место.

***

      Надевая дарх, Варсус почти хочет, чтоб тот проткнул его сердце насквозь.