Общее горе

Тишина изматывает. Мато не узнаёт самого себя. Его чадо, о его милое, молчаливое чадо, сгинуло. Никто теперь не навестит одинокого мастера гвоздя, он больше не услышит тихие шаги маленьких ножек, когда чадо решило его навестить. Мрачные мысли томились в голове Мато даже при медитации. Он всего лишь-то хотел узнать, почему дитя не приходит к нему, но совершенно точно мастер гвоздя не хотел знать, что панцирь его ученика раскололся. Ему едва хватило сил взглянуть на могилу. Мато предаётся слезам, стоит только подумать о Рыцаре. Душа ноет, разрывается на маленькие кусочки, принося страдания душевные и реальные. Мастер гвоздя не знает, почему чадо погибло, но искренне не хочет даже догадываться. Всё станет только хуже, если он начнёт об этом думать. Не думать об этом слишком тяжко, тревога таится в подсознании. Мато всё же пересиливал себя и выходил из своего жилища, чтобы навестить могилу своего ученика. Он неслышным шёпотом говорил как будто со своим чадом, пытался шутить, что теперь он навещает, но лучше не становилось. Кто-то возложил на могилу цветы невиданной нежности, явно не местные, Мато оказался удивлён, что не только он приходит к могиле, хотя от этого не легче. В хижине мастера гвоздя совсем тихо, на завывания ветра внимания ноль, словно их и нет. Тишина давит. Но сейчас, похоже, не только Мато пришёл навестить могилу. Девушка в красном платьице стояла у расколотого панциря совсем без движения, глазея на него. Мастер гвоздя не понимал почему, но она ему напоминает почившее дитя, особенно пустотными глазами и белизной панциря. — Извините, юная леди, — сказал тихо Мато, девушка повернула голову, — вы его знаете? Она кивнула. Мастер гвоздя садится у могилы, тягостные мысли вновь вернулись. Они молчали довольно долго, казалось, что ветер затих, пока Мато не начал разговор. — Как вас зовут? — спросил он. Девушка посмотрела на мастера гвоздя, но ответила: — Хорнет. Защитница руин королевства. А вас как? — Я Мато, мастер гвоздя. — Мастер гвоздя? Вы изучаете боевые техники? — Да, мой фаворит — ураганный удар, хотя до совершенства мне далеко. — Я, кажется, видела в его исполнении эту технику. Довольно мощно и зрелищно. — Рад, что мой ученик использовал технику в бою. Хорнет снова посмотрела на расколотый панцирь. — Он отдал свою жизнь для того, чтобы мы больше не жили в страхе. Мато заметно погрустнел. Чадо, его милое чадо погибло. Ученик отдал жизнь, но почему именно? Мастер гвоздя не хочет об этом думать. Он встал. — Я пойду, пожалуй. Было приятно познакомиться, Хорнет. — Взаимно. — Я в Воющих утёсах, ищи по гвоздям, не перепутаешь, — сказал Мато без особой причины и надежды, но по взгляду Хорнет понял, что она запомнила. Прошло довольно много времени с этой встречи. Мастер гвоздя чувствует себя получше, чем раньше, уже не предавался забвению. Но всё ещё скучал по визитам своего ученика, так они редки. Мато и не вспомнит, как давно одинок. Раздались шаги, он поднял голову. — Хорнет? — мастер гвоздя спросил удивлённо, смотря на неё. Гостья подходит ближе и останавливается только тогда, когда до Мато осталось три — четыре шага. Она поклонилась. — Здравствуйте, мастер, — поприветствовала. — Пожалуйста, просто Мато! — он возразил, — но благодарю тебя за визит, Хорнет. Гостья осмотрела хижину. — Довольно уютно, — подметила она. — Ой, спасибо. В последнее время я едва слежу за чистотой хижины, но да, уютно. Хорнет села на пол. — Ничего страшного, Мато. Мой родной дом чистым ни в коем случае не назовёшь. Спасибо за приглашение. — Что ты, что ты! Я не думал, что примешь моё приглашение, меня так съедало одиночество- — Всё-всё, Мато. Я на своём опыте знаю, что одиночество — не лучший компаньон. Мато вздохнул. — Хочешь чаю? У меня есть несколько видов, — сказал Мато, пытаясь сменить тему. — Не откажусь, на утёсах жутко холодно. Визиты Хорнет здорово поменяли жизнь Мато. Она оказалась умной и мудрой, умела поддержать разговор и в целом она интересная личность. Она наверняка не предполагала, что вытянула Мато из горя утраты. Только мастеру гвоздя казалось, что Хорнет что-то умалчивает, но он хотел, чтобы она сказала это сама, когда решит. На самом деле, и у него есть, что сказать, но всё не решится. Когда-нибудь тайное станет явным. Когда-нибудь. Но это наступило раньше, чем Мато предполагал. Хорнет с самого прихода была в подавленном настроении и почти не говорила. — Что тебя тревожит, дитя? — спросил Мато наконец. Хорнет нехотя подняла голову. — Если я это скажу, ты ничего такого не подумаешь про меня? — спросила в ответ. — У меня есть то, что меня тревожит, поэтому не бойся, говори, — заверил мастер. Хорнет встала с места. — То, что я скажу, может с лёгкостью переменить мнение обо мне, — начала она, а после паузы продолжила, — Призрак мне единокровный брат. Мато удивился. Но удивление то приятное. — Также и сотни, если не тысячи, таких же, как он, — продолжила она, — они все созданы с одной целью — держать в себе Чуму. Как же хорошо, что мастер гвоздя ничего не держал в руках, иначе бы он это обронил. — Но Призрак поступил по другому и уничтожил заразу на корню. Я была в этом соучастна. Я принесла его расколотый панцирь в Грязьмут. Мато был готов подавится воздухом. — Моя мать стала Грезящей после того, как я появилась на свет — такова была её просьба. Но она пала, как и остальные Грезящие. Мастер и не знал, что ему ещё предстоит услышать. Хорнет становилось всё хуже. — Отец мой — Бледный Король. Но о нём я не знаю почти ничего и не хочу знать. После смерти матери я не знаю, как мне быть. Мир для меня давным давно потерял краски. Ничто уже меня не удивит, не испугает, ничего. Я знаю этот мир вдоль и поперёк, ничего нового я не найду. Мато решил прекратить это как можно скорее и заключил её в объятья. — Тише, Хорнет, тише. Но то, что ты сказала, сильно превосходит то, что я желаю сказать. Хорнет обняла Мато в ответ. — Говори, всё равно это меня не удивит. Мастер гвоздя вздохнул. — Призрак, как ты его зовёшь, моё приёмное чадо. Оно пусть и безмолвно, но явно было не против, чтобы я его так звал. Дитя меня иногда навещало, чтобы медитировать со мной. Позволяло себя обнять, совершенствовался со мной, просто проводило время. Но когда чадо перестало меня навещать, я и подумать не мог, что оно погибло. Меня это так поразило, что погрузился в глубочайшую печаль. Но ты, Хорнет, помогла справиться с печалью, ты вызволила меня, — Мато делал паузу, — ты не против, если я буду называть тебя своей дочерью? — Не против, — отвечает Хорнет, — я не против приёмного отца в лице тебя. Мато сдержался, чтобы не заверещать, но крепче обнял её. — Благодарю, милая доченька. Мато почувствовал самим собой. Хорнет довольно часто навещала мастера, так что он не успевал соскучится по ней. Она медитировала вместе с ним, совершенствовала обращение с иглой, пусть это оружие чуждое для Мато, даже просто наслаждалась компанией. Это было прекрасное время. И так продолжалось ещё долго, пока Хорнет не пропала. Мато обыскал каждый уголок руин королевства, но не было даже следа, словно кто-то взял её против её воли. Мастер старался не отчаиваться, однако осознав, что Хорнет больше нет, погрузился в ещё более глубокую печаль и впервые в жизни горько заплакал. Слёзы чистейшей грусти капали с лица Мато большими каплями. Сначала потерять одно чадо, потом другое оказалось очень сильным ударом. Мастер гвоздя не знал себя от горя. Ни медитации, ни сон, ничего не помогало. Мато перестал себя узнавать. Он даже стал сомневаться, а существует ли он. Слёзы усохли, терзания ослабли, но душевное состояние мастера гвоздя сильно подорвано. Мато сидел спиной к выходу из хижины, ничего не чувствуя и не обращая ни на что внимания. Он услышал шаги, но даже не повернулся. До него дотронулись, но и это не заставило Мато повернуться. — Мато, это я, Хорнет. Скучал? Мастер гвоздя обернулся. За ним действительно стояла Хорнет, в растрёпанном платье и заточенной до невероятной чистоты иглой. Он не верил своим глазам. Ему казалось, что это мираж или, что ещё хуже, двойник. — Это я, Хорнет, — повторяет она, — не веришь? Мато осторожно дотрагивается до неё. Это она, настоящая. Мастер гвоздя резко заключил её в объятия. — Хорнет, Хорнет, это ты! — Мато чувствует, как на глазах наворачиваются слёзы, — я думал, что потерял тебя насовсем! Где ты пропадала, доченька моя?! — Мато, ты меня задушишь, — сдавленно сказала Хорнет. Мастер гвоздя, извинившись, отпускает её. — Я в такие приключения попала, что сложно в них поверить. — Расскажи, пожалуйста! — умоляет Мато. — Хорошо, расскажу. Присядь, пожалуйста. Хорнет села на пол и начала свой рассказ. Столько событий произошло, пока Мато горевал, удивляло. Её, оказывается, похитили в другое жучиное королевство, которое пострадало от упадка, как и Халлоунест, только немного мягче. Хорнет рассказала про культ шёлка, про ассасинов, насланных на неё, особенно про некую Лейс, про то, как она выполняла задания от местных жителей. Это интересно, но мастера гвоздя сильно радовало то, что Хорнет пережила свои приключения и вернулась целой и почти невредимой. — Я не буду скучать по этому королевству, — заключила она. Мато нежно обнял её. — Хорнет, — начал мастер гвоздя, — ты прошла огромный путь, но самое главное, что ты жива, душа моя теперь спокойна. Хочешь чаю? Думаю, тебе нужно. — Не откажусь, — ответила Хорнет. Общее горе объединило две одинокие души. Оно постепенно забылось, и они теперь считают друг друга родными.