***
Без сопротивления проваливается в горячечный интоксикационный бред Илья, уверенный, что даже это лучше, чем опять беседовать со своим страхом, стоящим над душой. — Илюха… Илюха, не смей отрубаться! — вернувшийся Джек мечется туда-сюда у больничной койки, то и дело срываясь на отрывистые взлаивания. Но тому, кому адресованы эти слова, хоть бы хны; если до этого он хотя бы иногда шепотом отвечал страху, то теперь замолчал, затих, словно коньки откинул. — Екарный бабай, тварина, отстань от него, а то ща как цапну! — рычит пес в никуда, на самом деле не чувствуя ничьего потустороннего присутствия, но всеми силами делая вид, что это не так. Пустота не отзывается, Илья — тоже. Прочие присутствующие в палатке — тоже; у этих — радиационные ожоги на полморды, от них разит смертью, и они уж точно не способны вмешаться в происходящий дурдом. — Илюха, да ответь же! — он подпрыгивает так высоко, как только позволяют короткие лапы и тяжесть защитного костюма — достаточно, чтобы мельком увидеть физиономию горе-агента. У того челюсти стиснуты так, что, кажется, зубы вот-вот раскрошатся, глаза под опущенными веками отплясывают самбу, а брови сведены к переносице; ничего общего с тем летаргическим состоянием, в котором они с Леркой валялись в доме-с-призраками. К лучшему это или к худшему, но Илья вырубился не из-за воздействия своего страшилища. — Понял, мразь? — щерится во все зубы Джек. — Нас так просто не возьмешь!***
Ошарашенный и вымотанный всем происходящим, полусидя на каких-то ящиках, отключается в одной из палаток Тони, без году неделя брошенный в горнило бытности спецагентом. — Черт, да где тебя носит? — Юнис ворчит больше по привычке. Возиться с «зеленью» всегда было, есть и будет тяжело — а во время полномасштабного ЧП сложность этого занятия и вовсе возрастает чуть ли не экспоненциально. Слегка неуклюжими из-за толстых перчаток руками она достает трекер, находит нужный контакт. Выжидает… «Абонент не…» — все ясно, абонент не абонент. — Опять двадцать пять… — вздыхает она, закатывая глаза. И куда мог отправиться ее непутевый протеже? …Она находит Тони в палатке техников — пустой, если не считать его персоны, беззаботно дрыхнущей в немыслимой позе на ящиках с оборудованием. Спасибо, хоть не на тех, что с надписями «Осторожно, хрупкий груз!»… Невыносимо хочется закрыть лицо рукой, но мешается противогаз. Подайте ей того гения, который решил, что отправлять на передовую новичка, еще даже не прошедшего базовую подготовку — отличная идея. Он ведь даже от звука вызова не просыпается, а это едва ли не первое, чему учат «зелень»!..***
Измученный неослабевающим напряжением, тяжестью ответственности на плечах и болью потери, где-то в штабе смежает тяжелые веки Невер, убеждая себя, что это всего на миг… но забывается тревожным сном. Будь дверь кабинета обычной, полевому руководителю научного отдела пришлось бы открывать ее ногой — руки заняты планшетом и стопкой распечаток. Но датчики движения делают свое дело, и дверь с тихим шорохом уходит в стену. — Невер, ты запрашивал данные по картине электромагнитных полей… — начинает он, бросает взгляд поверх своей ноши и умолкает. Слишком уж знакома представшая ему картина. Сколько раз во время кризисных ситуаций он вот так же заставал здесь Алису? Сколько раз лицезрел ссутуленную спину и полускрытое ладонью в жесте «я-две-секунды-передохну-и-продолжу» лицо? Но Алиса, наученная опытом, всегда спала вполглаза, даже потеряв контроль — и по-звериному сторожко вскидывала голову, как только слышала шаги. Невер не шевелится, даже когда вошедшему до его стола остается от силы пара метров. Скованный усталостью, хмурящийся и сейчас, он кажется как никогда уязвимым. Норт жалеет, что дверь автоматическая. Жалеет, что не мог по-человечески громко хлопнуть ей, входя, и сделать вид, что не заметил этого мгновения слабости.