Марк Иосифович

      — Паршута, если вы с Голубевым не перестанете шептаться, я попрошу вас обоих закрыть дверь с той стороны, — весь класс знал, что когда мужчина начинал говорить на тон ниже и спокойнее обычного, то назревает буря. Артём сразу же отвернулся от девушки, а он перевела взгляд на преподавателя, встречаясь с его голубыми глазами, которые выражали строгость. И совсем немного — или всё-таки очень много — усталость.       — Прошу прощения, Марк Иосифович, — она сглотнула, понимая, что, вероятно, из того, что она сделала, ничего хорошего не выйдет.       — Вы хотя бы по теме беседовали? — он изогнул бровь в вопросе, в ответ на что получил стыдливый взгляд в парту. — Я понял. Тогда выходи к доске и побеседуем по теме.       — Давайте я выйду, — Голубев тут же вскочил со своего места, но был остановлен строгим взглядом преподавателя.       — Я вызвал Паршуту, — он опустил взгляд в учебник, пока Юля шла к доске. — Ты расскажешь нам первую часть параграфа — общую характеристику и географию Америки. А Голубев будет готовиться отвечать экономику и население.       После этого весь класс притих, потому что шутки с Тишманом обычно ничего хорошим не заканчивались, если он в плохом настроении, как было сегодня. Он устало потёр переносицу, понимая, что зря сорвался на Юле, но по-другому не мог. Миллионы документов, которые свалились на его голову, не давали не только подготовить материалы к урокам, но и банально отдохнуть хотя бы пару часов. Утром он шёл с целой сумкой бумаг на работу, а с работы — с той же сумкой, но уже домой. В какой-то момент его стало тошнить от этого всего, и работал он уже на автомате. Единственной отдушиной становились эти уроки, на которых он был учителем, а не человеком, который скоро утонет в бумажной волоките. Он любил пообщаться и пошутить с детьми, легко настраивал их на урок в первые пару минут, а потом переходил к самому занятию. Кто-то из коллег говорил ему, что за это его любят многие дети, и он был по-настоящему рад этим словам.       Сейчас же он невероятно сильно устал от вчерашней «ночи документов», после которой проспал всего три часа и залил в себя сразу две чашки чёрного крепкого кофе и поехал на работу, не забыв взять уже ставшую родной сумку со всеми бумагами, которые нужно заполнить к концу четверти — всего за пару недель. География в одиннадцатом классе зачастую была неблагодарным делом. В качестве предмета для экзамена в этом году её выбрали единицы, а все остальные были слишком увлечены друг другом или подготовкой к другим предметам. Марк не любил, когда на его уроке отвлекались на другие, но понимал, что учебных часов катастрофически мало, и даже тем, у кого география была всего раз в неделю, приходилось как-то вертеться, чтобы заняться чем-то более важным. В этом классе из двадцати лишь пять человек всегда слушали его с интересом, трое из которых собирались сдавать ЕГЭ по его предмету.       — Я закончила, — по сложившейся в классе тишине он понял, что сильно задумался, и перевёл взгляд на девушку у доски, а после — на часы. До конца последнего на сегодня урока оставалось десять минут, но Тишман чувствовал, что на него постепенно начинает накатывать сильная усталость и головная боль. Ему снова нужен был кофе, чтобы взбодриться хотя бы на час и успеть доехать до дома.       — Садись, — он нарисовал отметку в журнале и поднял голову, пробегаясь взглядом по классу. Заметил Голубева, который уже тянулся к доске. — Сиди, от ответа тебя спасла Юля. Но если это снова повторится, я уже не буду делать поблажек. И это касается всех, — два десятки пар глаз было приковано к нему. Он закрыл свой учебник и журнал. — Мне нужно отойти по важному делу. Посидите ещё минут семь-восемь, а потом можете расходиться. Но не раньше, иначе я спрошу с каждого на следующем уроке. Поверьте, я успею, — он угрожающе окинул взглядом класс и встретился с глазами Юли, которые выражали непонимание и беспокойство. Он проигнорировал это и вышел из кабинета.       — Чего это с ним? — Артём повернулся к Юле, которая всё ещё сверлила дверь взглядом и хмурилась.       — Не знаю даже.       — Он с родителями не поссорился? Ты в прошлый раз говорила, что именно из-за этого он тут тройками раскидывался налево и направо.       — Нет, сегодня точно нет, — она кивнула несколько раз в отрицательном ответе и закрыла книгу, убирая её в рюкзак. Когда время подошло к концу урока, она попрощалась с Голубевым и пересела за парту, которая была ближе всего к учительскому столу.       Они с Марком вместе с самого детства. Она помнит, как он бегал рядом с ней, когда она была ещё совсем маленькой, и через несколько лет начал водить её в школу, первое время помогая нести рюкзак несмотря на то, что она кричала ему «я уже взрослая!» и пыталась его отобрать. Он всегда был рядом и оберегал её, но потом уехал на учёбу в университет, и его не было рядом четыре года. Он приезжал только на зимние и летние каникулы — конечно, в перерыве между ними они всегда были на связи по телефону, но каждому хотелось увидеть и услышать друг друга вживую.       Когда Юля после слишком счастливо проведённого лета с Марком перешла в седьмой класс, на линейке объявили, что у них новый преподаватель географии. В классе сразу стали строить различные теории, да и она с Артёмом, с которым подружилась ещё с самой начальной школы, тоже не отставала от остальных. А потом на первом уроке она увидела Марка и не смогла сдержать радости. Голубев тогда удивлённо на неё посмотрел, а, когда уроки закончились, расспросил её обо всём. Тогда он и узнал, что Тишман и Паршута — друзья детства.       Он думал, что теперь Паршута сможет не строить из себя отличницу на тех предметах, которые ей не нравятся, и будет отрываться вместе с ним, но всё было совершенно не так. Тишман словно издевался над ней: вызывал к доске чаще, чем остальных, всегда задавал дополнительные вопросы, давал отдельные варианты на контрольных и снижал оценку за каждый промах. Юля порой в разговоре с ним крыла мужчину матом, и Артём прекрасно её понимал.       А Юле поначалу тяжело было это принять. Она думала, что из-за их дружбы Марк будет терпимее относиться к ней, но всё было с точностью до наоборот. В восьмом классе она, возвращаясь домой, закатывала ему истерики, а через год-полтора осознала, что ему, как и любому другому учителю, хотелось чуть больше внимания к своему предмету от учеников.       Сейчас она ждала Тишмана, который, она уверена, появится через пару минут с бумажным стаканчиком эспрессо из автомата, который стоял на втором этаже. И она не прогадала.       Марк совсем не удивился тому, что она осталась здесь, поэтому просто повернул дверной замок, отрезая их от мира по ту сторону двери, и сел на своё место.       — Опять работал допоздна? — он кивнул и сделал глоток горячего кофе, обжигающего горло. От напитка становилось немного легче. — Тебе нужно хотя бы часть работы оставлять на работе, Марк, — он всего лишь усмехнулся, давая этим понять, что её слова попросту невыполнимы. Он и сам хотел бы отдохнуть, но как минимум до Нового года у него этого не получится.       — Приедешь ко мне? — он оставил пустой стаканчик на столе и перевёл на неё взгляд, сняв перед этим очки. Сегодняшний вечер и завтрашнее утро он бы смог сделать для себя приятными, а потом вновь вернуться к работе.       — У меня завтра в девять занятия с Добровольским, я не думаю, что он обрадуется, если я просто не приду, — она улыбнулась, понимая, что тоже хотела бы не меньше него провести этот вечер именно вместе.       — Давай я договорюсь с ним перенести твои допы?       — И как это будет? — она рассмеялась. — «Паш, давай Паршута к тебе придёт часа на три позже, я сам хотел бы её отрепетировать» — так, что ли?       — «Отрепетировать» — это ты сильно сказала, — Марк усмехнулся, а Юля поняла, что слово действительно вышло двусмысленным. Она встала и подошла к нему, а Тишман повернулся на своём стуле к ней и запрокинул голову, смотря на неё снизу. Паршута чуть раздвинула его ноги, чтобы стать ближе к нему, положила руки на его лицо и, немного наклонившись, коснулась его губ своими в нежном поцелуе, в процессе которого проводила пальцами по его щекам и скулам, а после запустила их в волосы, полностью сбивая всю его укладку. Марк отвечал ей и никак не двигался, отдавая всё в её руки, потому что от усталости не было никаких сил на то, чтобы, как всегда, перенимать инициативу. Она вскоре отстранилась и привела его волосы в какой-никакой порядок.       — Я не имела в виду то, о чём ты подумал, пошляк, — Юля вновь вернулась на своё место, теперь уже улыбаясь. — Я помню, что ты говорил мне.       — Вот и хорошо, — Тишман встал и выкинул стаканчик от кофе в мусорное ведро, надел пиджак и повернулся обратно к девушке. — Иди одевайся, я отвезу тебя домой.       — И останешься на мамин борщ! — она подошла к нему, притянула к себе за галстук, потому что теперь, когда он стоял, она была существенно ниже, и ещё раз коснулась губ в коротком поцелуе. — И это даже не обсуждается, Марк Иосифович.       Она вышла из кабинета, а Тишман продолжал стоять и улыбаться, как дурак. Чуть меньше года назад он корил себя за то, что ответил взаимностью на чувства десятиклассницы — несмотря на то, что она была самой близкой его подругой. Она была ещё совсем ребёнком для серьёзных отношений, а он хотел уберечь её от неудачного опыта, который разбил бы её сердце. Но сейчас они оба счастливы, и даже её родители, когда он решил поговорить с ними — не обратил никакого внимания на возражения Паршуты, потому что понимал, что тема эта достаточно серьёзная, — были не против того, что рядом с Юлей будет такой человек, как Марк, ведь он с самых малых лет был лучшим другом их семьи.       Тишман улыбнулся этим воспоминаниям. Через пару недель после Нового года будет первая годовщина их отношений. Он знал, что Юля помнит эту дату, поэтому обязан был придумать что-нибудь для неё, но над этим он поразмыслит позже. Сейчас Марк смотрит на свою сумку с бумагами, а потом просто ставит её в шкаф, закрывая на ключ. В эти выходные он позволит себе отдохнуть в компании Юли и её родителей, а с понедельника вновь начнёт свою работу.