Хвост

Представьте: вы пятые сутки плаваете по морским просторам в хлипкой лодке, жуете бумагу и собственную одежду, вместо воды у вас осталось только саке, а ваш друг, второй неудачник в лодке, сошел с ума и целыми днями бредит о русалках. Представили? А вот Аято представлять не надо — ему выпал редкий шанс почувствовать такое на собственной шкуре. Они плыли небольшим экипажем прочь из родной Инадзумы. Отдыхать. Праздновать открытие границ и изучать чужую культуру. Такой редкий отпуск Камисато собирался потратить на что-то ему непривычное, интересное. А Итто просто оказался в нужное время в нужном месте, вот и получил приглашение на борт. Вот только стоило кораблю пересечь границы — поднялись тучи, ветер, собрался шторм. Судно отклонилось от курса и, покачавшись на волнах несколько часов, затонуло, стоило только солнцу скрыться за горизонтом. Аято повезло — успел сесть в шлюпку. Вот только что дальше делать он не знал. От того, обессиленный, там и уснул. А когда проснулся, увидел, как метрах в ста на обломке затонувшего корабля сидит Итто, да в воду смотрит пристально так, будто там найти что-то пытается. Подплыл к нему, оглядел, и уж было обрадовался, что человека живого нашел, но не успела улыбка расползтись по его лицу, как Итто выдал: — Я видел русалку ночью. Она звала меня. С тех пор и началось их бессмысленное странствие. С каждым днем Итто будто сходил с ума сильнее. На третий день заявил, что русалка блондинка, на четвертый — что любит выплывать ночью у берегов Инадзумы — посмотреть на фейерверки. Дальше Аято уже и не запоминал. Голод, жара и жажда слишком измотали и без того утомленный мозг. К седьмому дню надежда на спасение начала стремительно угасать. Вроде бы он, Аято, известное лицо, а вроде и на отдых плыл в чужую страну. Некому там его хватится. Еды не осталось вообще и, изнеможденный, Аято спал почти все время. Разбудил его Итто. Аято ничего и не понял сначала, а потом лодку оглядел и за голову схватился уверенный, что вслед за Итто двинулся крышей: лодка до верху забита свежей, ещё живой рыбой. Итто на его удивленное лицо услужливо пояснил: — Русалка принесла. А ты не верил, что она есть! Аято глаза руками протирает, и как дикий зверь на еду набрасывается. Давится костями и скользким, сырым мясом, облизывает пальцы, вгрызается зубами до хруста и жуёт, жуёт, жуёт... И лишь потом понимает, что Итто сам действительно бы столько не поймал. Но неужели это важно? Что принесло эту еду и зачем оно это сделало сейчас не волновало совершенно — у Аято не осталось сил. Остатками разума он просто был благодарен. На восьмой день случается чудо: проснувшись рано утром Аято видит вдалеке берег. И глазам своим не верит. Будит Итто, кричит, плачет от счастья, руки в воду опускает и начинает грести что есть мочи, но силы покидают его тело быстро. Берег остаётся все также далеко, а Аято снова закрывает глаза, засыпая. И лишь сквозь сон слышит заливистый женский смех, да тихие разговоры. А просыпается уже в больнице на суше. И выглядит все так, будто ничего и не было. Кроме его осунувшегося, измотанного тела. В больнице Аято лежит долго, долго приходит в себя, возвращает разуму трезвость, долго рассказывает всем свою историю. Да всё про Итто спрашивает. А все вокруг лишь плечами пожимают. Мол, не было парня. Сгинул в волнах. Так и возвращается он в Инадзуму. Один. Будто никакого друга и не было. Там тоже ищет, оглядывает каждый уголок, подключает связи, но... Безрезультатно. Так, через год поиски Аято прекращает полностью. Свыкается с мыслью, что нет уже никакого Итто — ни живого, ни мертвого. Может быть взаправду тот ещё на корабле сгинул, а Камисато от одиночества копию его себе выдумал? Эта мысль становится самым логичным объяснением и, за неимением альтернатив, Аято решает принять за истину её. Так проходит ещё один год. Все возвращается на круги своя, история постепенно забывается, Аято вновь начинает жить обычной жизнью. Будто все это — один большой кошмарный сон. И забыть почти выходит. Его больше не преследуют воспоминания, фотографии с Итто исчезают со стен, он возвращается к посту главы комиссии и снова может спокойно купаться в море. Так и продолжается, пока однажды, прогуливаясь ночью вдоль берега он слышит громкий всплеск воды. Опустив голову, Аято как сумасшедший от воды отпрыгивает — он сейчас готов жизнью собственной поклясться, что видел, как в лунном свете из воды высунулся огромный рыбий хвост и в мгновение ока исчез обратно. Но даже закричать он не успевает — над головой слышатся оглушительные залпы фейерверков. И только стоит им утихнуть, как кто-то резко обнимает Аято со спины, шумно дышит в ухо и заливисто смеётся на попытки освободиться. А когда скинуть с себя грубияна всё-таки выходит сердце Аято замирает во второй раз. Он видит перед собой его. Аратаки Итто. Того самого, с которым когда-то сидел в одной лодке, того самого, кого лично объявил погибшим. Однако этот Итто выглядит живее всех живых. Счастливый, высокий, одна его улыбка будто делает все ярче. Аято недоверчиво жмурится, но Итто не исчезает. Секунда, две и, неожиданно даже для себя, Аято чувствует, как злосчастные мокрые дорожки появляются на щеках. — Я же знал, что ты настоящий! — Срывается с губ тихо, но Итто слышит, он уверен. — Ты ведь выжил, да? Где ты был все это время? Почему, как бы я не искал, я так и не смог найти? Итто качает головой, смотрит на друга снисходительно и вдруг хватает за руку, уводя в воду. — Сейчас увидишь. Когда Аято уже не достает ногами дна, они с Итто замечают недалеко девушку. Та беззаботно плавает по кругу, резвится и Итто подплывает к ней близко-близко, обнимает и ласково, осторожно целует в лоб. — Кто это? — Удивляется Аято. — Она моя невеста. Этой ночью у нас свадьба. — Итто лукаво улыбается, переглядываясь с незнакомкой. — Поздравляю, — Аято непонимающе поднимает бровь, — но, откуда? И где же ты живёшь сейчас? Где был все это время? Девушка улыбается также ярко, как Итто, шепчет ему что-то на ушко и подплывает к Аято поближе. — Меня зовут Ёимия. Помнится, мы виделись и раньше. Мы с ним, — она кивает в сторону Итто, — даже познакомились на ваших глазах. — Ничего не понимаю, — отрезает Аято. — Помнишь, как после кораблекрушения мы неделю сидели в одной шлюпке, и я говорил о русалке с блондинистыми волосами? Вот она. — Итто тоже подплывает к Аято поближе. — Ты вернулся на берег потом, а я решил остаться с ней. — То есть как это? — Аято сглатывает вязкую слюну. — Ты бы утонул! Не верю. Русалки — существа коварные, сам знаешь. Песнями заманивают, да топят. И тебя потопили, да? — Нет, — мотает головой Итто и подмигивает Ёимии, — она меня не топила, и я вообще не тонул. Не мертвец я, живой. Просто так вышло. Если не веришь, что русалка, сейчас сам увидишь. Из воды вновь показывается огромный рыбий хвост. Аято в ужасе заглатывает воду, давится и поворачивает к берегу, намереваясь уплыть как можно скорее. Русалка за ним плывет, хватает, но не топит, просто держит крепко. Итто подплывает к ним, гладит Аято по голове и вновь смеется, на сей раз тише, нежнее: — Расслабься, она тебя не тронет. Ты ж мой дружбан! Аято вздыхает, но расслабиться всё-таки пытается. Ёимия его отпускает, подплывает к Итто, коротко того целует и скрывается под водой, ни слова больше не говоря. Итто улыбается ей вслед, а после тихо-тихо почти шепотом произносит: — Прости, нам нужно уходить. — А ты вернёшься? — Спрашивает Аято неуверенно. — Вернусь. Захочешь увидеть — договорись, чтобы запустили много фейерверков, Ёимия вытащит меня посмотреть, а там и к тебе сплаваем. Аято кивает и Итто ныряет, исчезая под водной гладью. И только месяцы спустя Аято набирается смелости попробовать. Тратит кучу моры, оставляет все дела комиссии, устраивает настоящий праздник фейерверков, на котором сам не присутствует: у воды все время стоит, смотрит и ждёт. Залп за залпом, первый, пятый, десятый, а Итто из воды все никак не показывается. К горлу подкатывает ком. Неужели его обманули? Аято ждёт до конца. И чудо наступает вновь. Потому что, стоит разноцветным огням вновь осветить все вокруг, в глаза Аято сразу бросается огромный рыбий хвост.