Мир горит

Безмолвный парень растворился в тишине неосвящённой ванны, начиная терять течение времени и ход собственных мыслей. Сильные руки невольно обхватили испорченную глубокими шрамами спину, позволяя кончикам пальцев бездумно и медленно ковырять никогда не восстанавливающуюся корочку кожи вокруг ран. Он сидел так подолгу, находя что-то бесконечное в ледяной поверхности чугунной ванны, в том, как давно не ощущаемое чувство холода обхватывало его со всех сторон, лаская измученное и такое же заледеневшее навсегда тело. Из крана медленно, друг за другом, стекали одинокие капли, разбиваясь хрустальным звуком об пол ванны, превращаясь в маленькие ледяные кристаллы, которые рождались на свет без ведома своего создателя. Такие же точно кристаллы камешками падали вниз, стекая с его щëк ещë остывшими слëзами. Никогда он не сможет привыкнуть к этому холоду, - промелькнула тишиной в мыслях зыбкая надежда на возможность вернуться в привычную для него жизнь, пока тело, по всем анализам и данным, предоставленным после эксперимента МЕЙ, говорило об обратном. Его кровь, внутренности, каждый сантиметр кожи уже идеально работают при температуре тела ниже минуса тридцати. А значит, самый первый эксперимент его любимой девушки по созданию МАНТИС кончился успехом. А значит, разрывающая его на части острая боль на протяжении всего эксперимента дала свои плоды, закончившись не в пользу его вероятной смерти. Правда, от успеха никто из них счастливым не остался. Сотрудники МОТН тут же принялись аплодировать огромному прорыву девушки, за которой он готов следовать хоть на край света. Это и есть – начало большой революции. Первый шаг к победе в большой войне. В еë же глазах только раскаянье. Кажется, она понимала последствия первого успеха гораздо лучше его. Увидела в искусанных до крови от боли губах и в робкой попытке коснуться любимой начало ожидающего их конца. Кевин, ужасаясь своих собственных мыслей, иногда задумывался: могла ли она хотеть, чтобы этот эксперимент тогда провалился? Не вышел, и еë невероятно потенцианциальную к созданию величайших изобретений гениальность закрыли бы на ключ, так и не позволив показать ей зелëный свет для дальнейших экспериментов и многочисленных опытов? Могла жалеть, что принесла на «операционный стол» такую большую жертву? Он надеялся, что нет. Потому что он ненавидел видеть в еë сверкающих глазах потерянность, сожаление или мольбу о помощи. Даже если эта самая жертва был он сам. Они никогда не позволяли себе это обсудить. Дело не в том, что они когда-либо хотели поговорить об этом, или даже задуматься, никто из них не желал даже знать о существовании подобных мыслей в своей голове. Ведь это правда – МЕЙ увидела последствия их героизма гораздо раньше его. Пока наивный парень, подписывающий контракт в качестве солдата с МОТН, только чтобы остаться рядом со своей любимой девушкой, думал лишь о том, чтобы никогда больше не выпускать еë из вида, МЕЙ осознавала всю серьёзность происходящего с первым написанным по квантовой механике трудом. И соглашалась на сотрудничество вовсе не из-за любви. Она горела амбициями. Это всегда было еë мечтой. Изучать мир с точки зрения всех его начал, познавать его через недоступные преобладающему количеству людей концепции и законы. И ещë, Кевин точно знал, она хотела привнести в этот мир свой неизгладимый вклад. По-настоящему великий и меняющий привычные понятия на «до» и «после» вклад. И для горящих страстью учëных война… могла являться лишь маленьким препятствием, быть может даже ресурсом к созданию нового. Особенно, если ваш враг представляет собой силу, сравнимую с силой всевышних. Особенно, если в этой войне обычные люди могли разве что погибать: от заражения, от многочисленных нападений, от катастроф, что одно за другим посылали на их долю Херршеры. И для войны с совершенно новым типом силы нужен был совершенно новый тип людей. Совершенно новый тип оружия. Совершенно новое, быть может, даже жестокое представление о симбиозе твоего врага и твоих союзников… И именно так Кевин Каслана самым первым лëг под смертельно опасную экспериментальную теорию любви всей своей жизни, став первым в рядах МАНТИС. И, в который раз направляя автомат на человека, обычного на вид человека, поглощенного ядром Херршера, Кевин застывал, на долю секунды чувствуя сковывающую его лëгкие панику. Он никогда не был учëным, даже отличником в школе, никогда не должен был стать сильнейшим солдатом, даже в команду по баскетболу не успел пробиться, и уж тем более никогда не должен был в который раз услышать глухой звук выстрела, чувствуя вместо поглощающего всë его существо страха одно лишь хладнокровие. Кевин Каслана никогда не был готов к войне. Парень с пустым взглядом посмотрел на бледные ладони, замечая под ногтями пятнышки крови – засохшей и ещë совсем свежей. На спине почувствовалось лëгкое жжение, просто оттого, что боль должна чувствоваться, когда мозг видит кровь и понимает, что это кровь тела, в котором мозг заключëн. Но не от того, что он и вправду чувствует эту боль. Он не виделся с любимой девушкой месяцами. Менял один самолëт за другим, поклоняясь с уважением перед одним генералом за другим, наблюдая одни реки за другими, каждая из которых переливалась под солнцем или лунным светом одинаково. Никаких отличий. Ни в чëм, за чем он наблюдает последние несколько месяцев. Одна битва за другой, пока МЕЙ без сна трудилась за всë новыми и новыми теориями, тестами для поисков новых прецедентов на становление МАНТИС и разработкой оружия. Оружия, вылепленного из ядер их врагов. «Ты… очень увлечена» - со слабой улыбкой произносит Кевин, желая дотронуться до хрупких плеч учëной, но тут же убирая руки. Он сделает ей больно. Обожжëт, как лëд знойным летом. И как было трудно каждый раз останавливать себя от единственного, что избавило бы его от поселившегося в нëм, вместе с холодом, невыносимого одиночества. «Природа Хонкая по-настоящему удивительна, милый Кевин» - произносит со сверкающим взглядом МЕЙ, обращая всë своë внимание на парня. И в такие моменты, как правило, одиночество всë же пропадало. Внутри теплело от одной только мысли, что его любимая МЕЙ всë так же получает удовольствие от своего любимого дела. Всë так же имеет бесконечную работу для своего вечно жадного до знаний и открытий мозга. Всë так же улыбается ему, как улыбалась при каждой его неуспешной в первые дни знакомства попытки пригласить на свидание. Всë так же готовая рассмеяться над его детской наивностью, поцеловать в губы первая, поражая его воображение и весь внутренний мир насквозь, делая все краски вокруг ярче, чем они есть на самом деле. Ярче, чем в любой из вселенных, в которой не было их. Солдат медленно встал на ноги, выбираясь из холодной ванны и рутинно высушивая себя полотенцами, переодеваясь в знакомый, сохраняющую температуру тела, костюм. Ему нужно придти к ней в лабораторию, нужно сесть рядом с ней, нужно убедиться, что она жива, что всë так же любит его, что не посмотрит на то, какой он холодный, и в знакомом жесте прижмëт близко к своему собственному непрекращающемся теплу. Неторопливые, тяжëлые шаги по коридорам офиса МОТН, сквозь сообщения о новых атаках и количестве найденных за сегодняшний день погибших. Сквозь тревожные сообщения через рации, что-то про междоусобицы, сквозь уставшие разговоры сотрудников то тут, то там. Сквозь окружающую его ежедневно слишком тяжëлую реальность, которую никогда себе не мог представить белобрысый дурачок, пришедший в первый учебный день в новую школу без портфеля. Сквозь болезненно неудобные мысли и вопросы, сквозь поражающий ещë тëплые лëгкие страх и подавленную в глубине его немеющих конечностей панику. —Седьмой Херршер… Кевин замирает в дверях знакомой лаборатории, слыша в ушах невыносимый хруст ломающегося льда. —Нужно быть готовыми к его появлению. Что-то мне подсказывает… это будет тяжëлая битва. Милый Кевин… Рука обессиленно спадает с арки дверного проëма, оставляя на металле скользкий след. —Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?.. Учëная тяжело выдохнула, пугаясь внезапной боли от резкого перепада температур на коже. Еë шею обвили две ледяные руки солдата, перед которым она навсегда будет виновата больше, чем перед всем миром. На своëм воротнике она тут же почувствовала скользящие медленно по спине крошечные хрусталики, отчего сердце МЕЙ сжалось от переполняющих еë эмоций: раскаянья и страха. —Мы одержим победу… любой ценой, — горячим шëпотом поклялся Кевин, не отцепляясь от любимой девушки и на несколько минут полностью забывая о непрекращающейся страшной, совершенно новой реальности, — я никогда… Не смел даже думать о том, чтобы тебя в чëм-либо обвинять… —У тебя был выбор, — закрыла глаза от боли МЕЙ, сдерживая слëзы от слов, которым не позволяла вырваться наружу, — но ты почему-то снова… выбрал меня. Твоя любовь, милый Кевин, слишком… —И я буду снова и снова… Белобрысый мальчик вздрогнул, осознавая, что делает своей любимой больно. Он робко и решительно посмотрел девочке в очках в глаза, желая, чтобы его слова остались следом на каждой поверхности этой лаборатории, разносясь по целой планете и оставаясь в каждой молекуле на века. —Выбирать тебя. Мы одержим победу, доктор МЕЙ… «Даже если мне придëтся закончить войну без тебя».