Обьятия пустоты
18 сентября 2024 г. в 07:54
Парень всегда считал, что он совершенно обычный. Да, он часто общался с людьми, которые возникали в его комнате из ниоткуда, когда был маленький, на что получал косые взгляды родителей и их комментарии про то, что когда он вырастит, то с такой фантазией станет отличным писателем. Но он думал, что это очередные приколы родителей, человек же с ним общается и стоит рядом, не может же он быть только плодом его воображения. А родители как раз часто разыгрывали его и друг друга, чем укрепляли веру в эту версию.
Призраки совершенно ничем не отличались от людей: не были прозрачными, кожа была нормального оттенка, а не серого, и не светилась, из-за чего он долго не мог понять, что на самом деле человека рядом нет, есть дух, но его он тоже не должен был видеть.
О том, что что-то с ним не так, он стал догадываться к десяти годам. К этому времени его детский пыл, во время которого он готов был играть со всеми, кто это предложит, метя под одну гребенку друзей, родных и незнакомцев, поостыл, и он уже мог соображать более взросло. Начиная наблюдать за людьми, он осознал для себя несколько фактов: во-первых, кроме него никто не здоровается именно с некоторыми людьми. Он видел их часто, и прохожие могли поздороваться с человеком в паре сантиметров от них, но не с ними. Во-вторых, определенные люди общались и подходили только к нему, не обращая внимания ни на кого другого. Ну и третий, самый важный факт: они проходили сквозь предметы или людей, встречавшихся им на пути, а также он никогда не мог их коснутся, ладонь вечно через них проходила.
Но факт того, что он видит духов, его совершенно не смущал. Он считал, что каждый видит призраков, но своих, а чужие для их взора просто невидимы. Этому факту он слепо верил достаточно долго, ведь он часто слышал, как мама могла готовить на кухне совершенно одна и вдруг с кем-то поздороваться и начать что-то обсуждать. Он сразу же отвлекался от игрушек, с которыми играл раньше, прося своих друзей-призраков подождать в комнате, и бежал на кухню к матери, чтобы узнать, с кем же она говорит. Но, добегая и открывая дверь, он обнаруживал, что в комнате только один человек — мама. Из посторонних рядом с ней он не видел никого, даже духов, отчего долго ломал голову: с кем же она так весело общалась эти несколько минут?
Только спустя время он понял, что мама говорила с подругой по телефону, который убирала в карман или клала на стол, из-за чего он часто его не видел. Также он понял, что мама не видит духов. Никто не видит, кроме, конечно же, него.
В школе это стало для него очень полезным фактом. Их не видели, а значит те могли спокойно постоять около двери, говоря, идёт ли учитель или нет, или подсказать текст на устной контрольной, когда он его забывал, или помочь во время теста. Призраки были очень умные: лишившись тела много-много лет назад, они бродили по миру, изучая всё больше информации, которой с удовольствием делились с мальчиком взамен на его с ними общение.
Духи, как он узнал, очень одинокие существа. Им было мало общения друг с другом, они тосковали по разговорам именно с живым человеком, а мальчик стал их спасательным кругом, когда они думали, что из воды уже их не вытащат.
Окружающие всё время считали его странным. «Чудиком», если верить мягкому упрёку матери. Но школьные знакомые были намного жестче в высказываниях, чем она. Часто, выходя из кабинета, он спотыкался о подножки и шёл по коридору под смешки одноклассников, которые радовались, что шалость удалась, и не брезгали крикнуть что-то колкое ему в след. Но даже такое отношение к себе его не пугало: у него было много друзей-духов, и этого ему хватало с головой. Люди были намного противней, чем привидения — с человеческими детьми было мерзко даже обмениваться взглядами, они были слишком злыми и жестокими. Он знал это с рассказов своих друзей, большинство которых ушло из жизни не естественным путем. От этих историй презрение к живым у мальчика возрастало.
В старших классах парень стал совсем нелюдимым. Он полностью оборвал общение с людьми, не реагируя на разговоры даже своих родных. Совсем перестав прятать своих друзей, он спокойно мог начать с ними диалог в центре толпы. Всё чаще он стал вставать перед зеркалом с мыслью, что ему противно от себя. Не от своей души, а от человеческой оболочки. Ему не хотелось быть человеком, не хотелось жить, ведь если жить, то он будет таким же, как те монстры, что сделали ужасные вещи с его духами, а он этого не хотел.
Всевозможные попытки покинуть своё тело оказывались провальными, вечно что-то мешало. То зашедшая в комнату мама с криками снимала его с верёвки, то снега под окном было настолько много, что, упав с десятого этажа, он не получил даже царапинки, то воду в ванной отключали в доме тогда, когда она ещё не успевала покрыть его голову, и все подобные случаи в таком же духе. Многие бы назвали его счастливчиком, родившимся под счастливой звездой, но он чувствовал себя совершенно несчастным от невозможности быть как его друзья.
Все его странные и страшные действия очень пугали его мать, которая в конечном итоге не выдержала и отправила его в психиатрическую клинику, считая, что он болен. В больнице он пробыл чуть меньше месяца, но навсегда запомнил то, что там видел. Это было самое ужасное место, в котором он бывал. Не из-за вечных уколов, от которых хотелось спать, не из-за ужасной еды, которой его кормили, а из-за духов, которые, рыдая, бродили по коридорам клиники и ходили к нему плакаться, что очень хотят домой, что они не могут уйти, но очень этого желают. За них у него ужасно ныло сердце, а невозможность помочь им съедала изнутри, и единственное, что он захотел, это любыми способами покинуть это место, чтобы не видеть этих страдальческих духов, которых ему было безумно жаль.
Он, конечно же, разыграл сценку перед врачами, что он никого не видит, что любит жизнь и людей, и что он будет стараться наладить отношение с родными, и доктор поверил, а парень, выйдя за дверь больницы, расхохотался, делясь с призраками тем, как ловко обвёл вокруг пальца очередного глупца. Он был отличным актёром. Вспоминая опыт детских лет, он с каждым днём учился лгать с улыбкой на лице, показывая, что говорит от чистого сердца, и у него это прекрасно выходило.
Пятном белил на его чёрном листе бумаги стала она. Девушка-человек, как и он, которую он совершенно таковой не хотел называть. Она не могла называться человеком, она не была настолько же отвратительной, мерзкой и жестокой, как люди, она больше походила на прекрасного духа, так полюбившегося ему.
Девушка, так неожиданно появившаяся в его жизни, стала глотком воздуха после длительного нахождения под водой. Она в самый короткий срок стала причиной, почему он не хотел воссоединятся со своими друзьями: ведь не мог же он оставить её совсем одну в этом ужасном мире.
Первое время он даже хотел предложить ей уйти с ним, уверенный, что духи ей понравятся, как и она им, но его останавливала её любовь к людям. Как оказалось, она безумно обожала как людей, так и своё человеческое тело, каждый день радуясь тому, что жива и что жив он, и что она может просыпаться утром и видеть его спящее лицо рядом. Он долго не понимал её, а потом стал подражать ей: смеяться, когда понимал, что она в этот момент засмеялась бы и хотела бы, чтобы смеялся и он; улыбался, когда нужно было; обнимал, когда должен был и целовал, когда это нужно было. Она так радовалась каждый раз, что он не мог перестать это делать. Ему нравилось, что она была счастлива, от её вида на его лице мелькала столь редкая для него улыбка, искренняя и совершенно не наигранная.
Она притягивала к себе сильнее, чем десятки духов, и он даже сначала не заметил, что был поглощён временем, что проводил с ней, и отдалился от друзей, которые всеми силами пытались его вернуть. С ней он чувствовал себя по-настоящему живым и даже начал проникаться тёплыми чувствами к людям. Она своим светом вытягивала его из тени, разгоняя тьму вокруг него, чем ещё сильнее притягивала его к себе.
Он долго не хотел отпускать её тогда одну, но она уверяла, что всё хорошо, это обычная поездка по работе в другой город. Пообещала, что вечером следующего дня уже будет дома и ехать будет очень аккуратно. Она вышла из дома, попрощавшись, но вернулась снова, чтобы поцеловать его в лоб, и, улыбнувшись, направилась к машине, а он смотрел ей вслед, махая на прощание. Она уехала, а он ей это позволил. Позже она нарушила всё, что обещала.
Вечером следующего дня она не вернулась. Не могла физически этого сделать, лежа в перевернутой машине вниз головой на дне глубокого оврага. Версии случившегося было две: девушка сама не справилась с управлением и, не сумев вовремя повернуть, вылетела через ограждение. Но в эту версию парень совершенно не верил: его девушка всегда водила медленно и аккуратно, она не могла на всей скорости вылететь с дороги. А вот вторая версия выглядела правдоподобней: кто-то подрезал ей тормоза, или они сами перестали работать, и она, набирая скорость, спускаясь со склона, не в силах затормозить, не смогла повернуть.
Выяснять, что же случилось на самом деле, не хотелось. Конечно, он очень страдал после её смерти, но он знал, что будет чувствовать себя ещё хуже, если начнёт пытаться разобраться в случившимся.
О том, что он видит духов, он вспомнил только тогда. Приехав в больницу, он вспомнил, как, приходя сюда, видел множество духов, бежавших за врачами, везущими их тела в операционную, и умоляя спасти их. В сердце вспорхнула надежда — если она поступит так же, то он найдёт её около её тела и сможет поддерживать с ней связь, даже если она станет духом.
Пробраться к ней стоило больших усилий: пришлось прорываться через врачей, которые отказывались его пускать. Но ему хватило пары секунд, чтобы понять: её духа тут нет. Стоя в растерянности, он даже не обращал внимания на подоспевшую охрану, которая сразу стала выталкивать его из операционной.
С того дня его ежедневной рутиной стала ходьба по местам, в которые они ходили чаще всего: вдруг она где-то там. Каждый вечер на закате он останавливался на набережной и, сидя на лавочке, всматривался в случайных прохожих в поисках её. Несколько раз за всё время поисков он замечал похожих на неё, но одни были живыми и не могли быть ей, а другие были похожи на неё только со спины.
Поиски не приносили совершенно никаких результатов, и он всё сильнее впадал в отчаяние. Серые дни, потерявшие краску после ухода девушки, будто тянулись вечность. Он всё же снова пришёл на набережную, хотя знал, что её тут не будет, но раз она любила это место, то он будет ходить сюда хоть до конца своих дней.
Этот закат отличался от предыдущих. Сидя на лавке, он почувствовал цветочно-фруктовый запах. Такими духами всё время пользовалась девушка. Обернувшись и медленно став с лавки, он и правда увидел её. Всё такую же прекрасную, с жизнерадостной улыбкой — в точности такая же, как он её запомнил. Но единственное, что отличалось, это то, что от неё отлетали маленькие голубоватые огоньки, которые позже пропадали. Да и она сама с каждой секундой светилась всё больше и больше этим голубым свечением по всему телу. Он знал, что это, и не хотел, чтобы это происходило с ней. Не все духи остаются духами. Некоторые, которых на земле уже ничего не держит, исчезают. Как говорили его друзья, уходят в лучший мир и, возможно, даже перерождаются, но этого никто не знает. Её же, видно, ничего не держало, ведь уход духа происходил именно так: он медленно испарялся, распадаясь на огоньки. Он видел это несколько раз в детстве.
На глазах навернулись слёзы, что было очень для него удивительно: он не плакал даже тогда, когда родился, а сейчас не смог сдержать слёз. Всё тело затряслось так, будто у него началась лихорадка, одними губами он трясущимся голосом шептал её имя, а она, смотря на него, всё сильнее расплывалась в мягкой тёплой улыбке.
Ноги сами понесли его к ней неуверенными шагами, а она всё оставалась на месте, ждала, когда он дойдет до неё.
— Я скучала по тебе, — ответила она, когда парень остановился перед ней на расстоянии вытянутой руки.
Он не мог поверить своим ушам: он и не надеялся когда-нибудь услышать её голос вновь.
— Я не могу долго оставаться здесь. Мне сказали, что ты ищешь меня, и я попросила пару минут, чтобы попрощаться с тобой, — продолжила она спустя пару секунд.
Слезы наконец потекли по его щекам. Он не мог вымолвить ни слова: вставший в горле ком не позволял ему этого. Они стояли друг напротив друга, не двигаясь, и смотрели друг другу в глаза, ставшие такими родными для обоих.
— Я люблю тебя, — трясущимися губами всё же прошептал он. Три простых слова, но их он не говорил даже ей: ему не хватало смелости произнести их. А девушка всегда будто понимала это и радовалась, как ребёнок, хотя он так и ничего ей не говорил.
— И я тебя люблю, — ответила она и шагнула к нему.
Приблизившись, она обхватила его за шею, обняв, и он робко обнял её в ответ. Вокруг посветлело, даже не из-за огоньков, которых становилось всё больше, просто она была здесь и одним своим присутствием добавляла краски в серый мир вокруг.
Она становилась всё тускней с каждым моментом, а он с отчаяньем понимал, что, как бы он ни хотел что-либо сделать, он не сможет. Она уйдёт, а он не сможет её удержать.
— Живи, — твёрдо сказала она, отдалившись и взяв в руки его покрасневшее от слёз лицо. — Живи ради меня, живи за нас двоих, не смей трогать себя и делать свою жизнь хуже, иначе я не буду ждать тебя там.
Он не успел ничего ответить: она исчезла раньше, чем он успел придумать слова. Стоя на потемневшей набережной в одиночестве, он продолжал смотреть в одну точку — место, где мгновение назад стояла она. В ушах звоном стояли её слова. «Живи» эхом разносилось в голове, повторяясь и увеличивая громкость: «Живи, живи, живи».
Он будет жить. Она так сказала, она доверила ему свою жизнь, и он не мог разбрасываться ей в разные стороны. Она сказала, что будет ждать, и это придавало уверенности. Она дождётся, они снова увидятся, нужно просто жить. «Жить, жить, жить» отдавалось эхом в его голове. Да, так он и поступит, ведь она хочет этого.
В сердце его появилось новое, совершенно не изведанное им чувство. Надежда. С каждым днём она разгоралась в нём всё сильней и служила его двигателем. Он стал делать всё, чему бы радовалась девушка: заговорил с матерью спустя вот уже десять лет, как игнорировал любые её попытки выйти с ним на контакт. Она встретила его со слезами на глазах, не веря, что происходящее не сон. Обзавелся друзьями — людьми, которые иногда подшучивали, что он странный, но были чем-то похожи на неё. Не внешностью, не характером и ничем, что можно было увидеть. Они вызывали у него эмоции, похожие на те, что он чувствовал, находясь рядом с девушкой. Он сделал ещё множество всего, что могло бы её порадовать, но его дел было так много, что чтобы описать, не хватит слов.
Он с головой погрузился в человечество и мир, он стал по-настоящему живым и каждый день, просыпаясь утром, он был уверен, что она наблюдает за ним, и она безумно счастлива оттого, кем он стал. А он был готов на всё, чтобы она и дальше продолжала радоваться.
