Ну и кто кому теперь не пара, Драган?

      Вот уже три года минуло с того дня, как Лада потеряла сестру. Сначала боль от осознания того, что Вереи больше нет, ежедневно сжирала девушку, сдавливала сердце в безжалостные тиски. Каждое утро начиналось одинаково: смятая постель сестры и слёзы Лады.       Но кровать Вереи вынесли, и постепенно, день за днём боль утихала. Время не лечит, вовсе нет. Но оно заставляет переключаться на другие проблемы, заботы и переживания. Постепенно на месте кровоточащей раны образуется корочка. Со стороны кажется будто бы боль ушла совсем, но лишь Лада знает: стоит лишь чуть ковырнуть — и ненадёжная, тонкая корочка слетит, заставляя сердце вновь кровоточить.       Лада, окончательно проснувшись, привычно окинула взглядом комнату, что когда-то делила с сестрой. Сейчас уже ничего не напоминало о Верее, но девушка чувствовала — она всё ещё тут. Каждый день, каждую ночь сестра незримо наблюдает за ней. Иногда гордо улыбаясь, а изредка вытирая слёзы печали.       За минувшее время Лада сильно изменилась. Из забитой, нелюдимой пастушки девушка превратилась в уважаемую и любимую всеми жрицу. Женихи выстраивались толпами, девушки хотели с ней дружить, а родители гордились её достижениями.       И лишь один человек продолжал её ненавидеть. Так же неистово, яростно и исступлённо. Лада грустно улыбнулась, автоматически хватаясь за кулон на шее. Она продолжала его носить, хотя и сама не знала зачем. Позлить его? Да нет, уже не хотелось. Когда-то Драган вызывал бурю эмоций — болезненная подростковая любовь была яркой, словно пламя костра. Но ничего, кроме пепла, после себя не оставила.       Ладе порой казалось, что именно Драган — причина её изменений. Случайно подслушанный разговор изменил всё. Умываясь, Лада вновь и вновь прокручивала в голове: «Пастушки не интересуют». Эта фразу уже набила оскомину, но не было ни дня, чтобы молодая жрица не повторила её про себя. Тогда обида, злость и стыд рвали душу на части.       Но именно они помогли ей переродиться. Что-то внутри умерло тогда, в ту ночь. Какая-то часть Лады словно перестала существовать. Мать не раз говорила что не понимает, куда делась её добрая девочка и когда её место заняла незнакомка с ледяным взором и едкими шутками в ответ на любые оскорбления.       Лада и сама не знала. Но больше не получалось сострадать всем вокруг, не получалось всех жалеть. Девушка плотно закрылась в себе, день за днём взращивая броню — сначала тонкую, словно яичная скорлупа, но сейчас ни одно обидное слово, ни один презрительный взгляд — ничего не могло её пробить. И люди постепенно смирились с её изменениями и зауважали. За твёрдость характера, за трудолюбие и способность идти по головам. Идти туда, куда даже Волот не заглядывал. В самую пелену тумана. Вся деревня знала, что Лада туда ходит. За это её и уважали, но и откровенно боялись. Не раз и не два девушка слышала шепотки «ведьма», но никто не осмеливался хоть что-нибудь высказать ей.       Сначала её защищал Волот, объясняя всем, что девушка своими походами в туман защищает деревню. Ведь там, скрытый молочно-белой пеленой, растёт священный дуб. Со временем Лада научилась сама за себя постоять и помощь Волота больше не требовалась.       Одевшись, Лада быстро позавтракала и поспешила к старшему жрецу. Сегодня был особенный день: им требовалось провести ритуал связи, дабы туман не пошёл дальше. Связь между дубом и проводником была крепкой и выступала своего рода щитом между деревней и туманом. Ладе предстояло вновь отправиться туда, в самый центр морока, дабы провести ритуал. Жрецы же тут, в деревне, будут делать всё то же самое: создавать прочную нить, что опутает края поселения, образовав круг, который ни одна нечисть не сможет переступить.       Выйдя из дому, Лада торопливо шагала вперёд, изредка отвечая на приветствия жителей. В её планы не входила задержка, но из-за угла выскочила Тата и схватила её за руку. Глаза рыжеволосой возбуждённо поблёскивали, а щёки покрывал румянец.       — Ты не представляешь, что произошло! — Тата запыхалась и говорила с трудом. Лада поняла, что девушка, зная её маршрут, бежала, дабы её перехватить.       — Ну что ещё стряслось? — Недовольством в голосе Лады можно было приправлять салат вместо хрена. Настолько слова сочились горечью.       — Драган ко мне посватался. — Тата выдохнула эти слова, эмоционально взмахивая руками и округляя глаза.       Ладе показалось, что мир вокруг враз потерял все краски. Тата продолжала ещё что-то говорить, но девушка уже её не слышала. От лица отлила вся кровь, и девушка смертельно побледнела. Заметив недоумевающий взгляд Таты, она тут же натянула на лицо привычную маску хладнокровия. И лишь глаза — колючие, но невероятно грустные — выдавали её. Благо, Тате никогда не хватало проницательности.       Дежурно улыбнувшись, Лада бросила короткое «поздравляю» и тут же поспешила вперёд, игнорируя несущийся вслед голос рыжеволосой, пытающейся понять, что произошло и отчего Лада так отреагировала.       Это должно было когда-нибудь случиться, но девушка и подумать не могла, что он выберет её приятельницу. Драган был завидным женихом: его все любили, он был популярен, а его отец был старостой деревни. Пожалуй, его в списке потенциальных женихов у девушек теснил только Озар — и то лишь благодаря своей должности. Всё же Драган был лишь кузнецом, а Озар — Волхвом.       Перед глазами всплыл образ мужчины. Тёмные волосы, карие глаза, с пренебрежением окидывающие взглядом её фигуру. Острые скулы, словно он недоедал. Но худобой Драган не страдал: благодаря регулярным физическим нагрузкам его тело представляло собой настоящий шедевр. Они не виделись уже около года. Мужчина с фанатичным усердием избегал её и, несмотря на маленький размер деревни, ему это удавалось. А Лада с удовольствием подыгрывала, предпочитая не являться туда, где мог быть он.       — Отпустила же. Переболела. — Лада свернула в сторону, углубляясь в лес. Идти в таком состоянии к верховным жрецам было бы глупо. Оказавшись в одиночестве, девушка с удовольствием вдохнула глубокий хвойный запах. К нему примешивалась лёгкая горчинка и немного сырости от ночного дождя.       Лада с тоской посмотрела вдаль. Туда, где туман уже предъявил свои права на этот лес, окутывая вековые сосны, скрывая пихты и делая невидимой высокую траву. Вокруг царила удивительная тишина, и треск ветки раздался чересчур громко, заставляя Ладу в панике обернуться.       Чуть левее поваленного дерева стоял Драган. Небрежно облокотившись на ствол ясеня, он смотрел прямо на неё. Как всегда, по его тёмным глазам не удавалось ничего прочесть, но лёгкая морщинка меж бровей и опущенные уголки губ выдавали мужчину.       — Тоскуешь? — Лада презрительно скривила губы. Девушка знала его как свои пять пальцев и понимала, что, если не нападёт первой, это сделает он. Мужчина был настоящим хищником: едва почуяв слабость, Драган всегда переходил в наступление. Наверное, поэтому Лада столько лет терпела его издевательства и грубость — ведь она была слабой.       — Не твоё дело, маленькая жрица. Что ты забыла в лесу? — Драган был как всегда груб. Лада печально вздохнула. Они столько не виделись, а он ничуть не изменился. Интересно, он и с Татой так себя ведёт?       — Это не твоё дело, кузнец. — Лада ответила ему в тон и высоко вскинула голову, вызывающе глядя прямо в глаза. Драган ответил ей таким же взглядом. Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Драган — жадно и изучающе, подмечая все её изменения: уверенную посадку головы, гордую осанку и дорогой наряд. А Лада — с каменным лицом. Она не могла себя выдать, ведь, если он узнает, она просто умрёт. Он не даст ей жизни, затравит, загнобит. Нельзя выдать себя ни в коем случае. Молчание затянулось, и Лада всё же решилась его нарушить. Отчего-то не хотелось, чтобы он просто ушёл. Хотелось смотреть на него ещё и в ответ получать такой же жадный, исследующий взгляд. Но Лада понимала, что, если продолжит молчать, он просто уйдёт. Как делал всегда.       — Поздравляю с помолвкой. — Слова дались куда тяжелее, чем Лада могла себе представить. Но она упрямо заставляла себя их произнести, не забыв улыбнуться максимально искренне. Но, видимо, на эти слова она истратила всё своё артистическое мастерство — и доброй улыбки не вышло. Получился кривой, какой-то злобный оскал. Словно смерти ему пожелала, а не поздравила.       — О, ты уже в курсе. Тата разболтала? — Драган поморщился и оттолкнулся от дерева, медленно приближаясь. Лада постаралась незаметно отпрыгнуть назад, сделав вид, что её укусил комар. Нельзя, чтобы он оказался рядом, ведь, едва почуяв тепло его тела, она тут же пропадёт навсегда. Стоит лишь почувствовать его аромат, и её ничто не спасёт.       — Поделилась радостной вестью. — Лада снова криво улыбнулась и сделала ещё несколько шагов назад, ведь Драган неумолимо приближался.       — Так уж ты и обрадовалась? Ничейная-то ладно, её понять можно. — Драган целеустремлённо шагал прямо к ней, мимоходом оскорбив свою же невесту. Лада скривилась, понимая, что никакой любви тут нет, — интересно, что же заставляет его жениться?       — Мне наплевать на тебя. А вот на подругу — нет. Ты не можешь так о ней говорить, теперь она твоя. — Лада постаралась говорить громко и уверенно, но мужчина уже был в паре шагов от неё. Его запах обрушился на неё подобно горной реке, уносящей прочь все мысли. Драган с удовольствием отметил, как расширились её зрачки, а глаза подозрительно заблестели.       — Наплевать, говоришь? Ой ли? — Драган стремительно шагнул вперёд, оказываясь прямо возле неё. Крепкие руки медленно, словно давая ей время для того, чтобы оттолкнуть его, обвили её талию. Лада глотнула. Ей показалось, что она падает куда-то в пустоту. Его прикосновение обожгли даже через ткань платья.       — Отпусти, — голос подвёл, и Лада, вместо твёрдого и уверенного приказа, практически с мольбой протянула это жалкое слово.       — Нет. — Драган покачал головой, медленно опускаясь к её шее. Его горячее дыхание в опасной близости от её кожи вызвало бурю эмоций. По телу прошли крупные мурашки, и Лада практически готова была отдаться ему прямо тут как тогда, много лет назад. Но он отстранился и негромко рассмеялся. Лада тут же отбежала назад, выставляя перед собой руки, словно бы это могло остановить его, вздумай он приблизиться.       — Не подходи. — Голос обрёл твёрдость, а сознание потихоньку возвращалось из мира сладких грёз, куда успело отправиться, пока его руки нагло сжимали её ягодицы.       — Всё ещё любишь, значит. — Драган самодовольно посмотрел на неё. В его взгляде скользило превосходство и осознание собственной победы. Он понимал, что Лада проиграла.        Но он не знал, как сильно девушка изменилась за прошлый год. Сколько слёз она пролила, через какие тяготы прошла и с каким ужасом ей пришлось столкнуться там, в самой глубине тумана.       Пришло время раз и навсегда показать ему, что она не игрушка. Вскинув голову, она расправила плечи и упёрлась руками в бока, дабы выглядеть внушительнее. Улыбнувшись, девушка обманчиво спокойным голосом начала:       — Я не видела тебя целый год. Если бы ты постарался и подумал, то понял, что никаких чувств у меня к тебе не было и нет. Я понимаю, что твоё бедное эго не выдержит такого, но нет, Драган. Я не считаю тебя идеалом, в отличие от тебя же. Ведь именно ты ежедневно возносишь себя на пьедестал имени самого себя. Твоя самовлюблённость — вот единственное чувство, на которое ты способен. — Лада усмехнулась, чувствуя, как в груди поднимается раздражение. Злость — это хорошо, ведь только она позволит ей не упасть сейчас к нему в объятья. Только злость поможет ей победить.       — О, я смотрю, ты отрастила зубки. — Драган выгнул бровь, с удивлением понимая, что девушка, стоящая перед ним, уже не та Лада, что покорно терпела его оскорбления и убегала в слезах с танцев, когда он предпочёл ей Бажену, дочку пекаря.       — Я — жрица, что через пару лет станет старшей. Увы, но век бабушки Озара подходит к концу. А ты — всего лишь кузнец. Ну и кто кому не пара теперь, Драган? — Лада вновь улыбнулась, заметив судорогу прошедшую по его лицу. Мужчина явно старался сдержать гнев.       — Запомнила, значит. Крепко же я тебя обидел тогда, раз слова мои запомнила, пастушка. — Драган специально выделил последние слова, но Лада даже не заметила его оскорбительного прозвища, из-за которого в прошлом пролила столько слёз.       Сладкий вкус его унижения разлился в воздухе. Драган понимал, что она во всём права, и ему оставалось лишь переходить на откровенные грубости и потыкать её прошлым, ведь больше он ничего не мог сделать. Он сурово свёл брови и нахмурился, собираясь выпалить очередную гадость, но Лада его перебила:       — Знаешь, мне даже жаль тебя. Когда-то я понимала тебя: сначала бросила мать, потом умерла лучшая подруга, что терпела твой мерзкий характер. Высот добиться не получилось, и ты навсегда остался лишь «сыном старосты». Но жалость со временем ушла, оставив после себя лишь лёгкий флёр презрения. Знаешь, как бы моё тело на тебя не реагировало, я никогда не подпущу тебя к себе. Ты слишком прост для меня, а я не люблю лёгкие победы. Поэтому живи счастливо с Татой и никогда не ко мне приближайся, как бы тебе не хотелось обратного. К тому же, я вот-вот выйду замуж. Нет, не спрашивай, я не отвечу за кого. Это не твоё дело, кузнец, — остановив вопрос, готовый сорваться у Драгана, лёгким движением ладони, Лада закончила свою тираду и посмотрела на мужчину, постаравшись вложить в этот взгляд всё своё презрение к нему.       Получилось, видимо, хорошо, потому что Драган буквально отпрянул от неё.       — Ты любишь его? — Мужчина, крепко сжимая челюсти, едва смог выговорить эти слова. Лада понимала, что он в ярости настолько, что вот-вот перестанет себя контролировать.       — Да, — короткое слово прозвучало как пощёчина. Лада стойко выдержала его взгляд, мысленно заставляя себя не отводить глаза. И лишь когда в его карих очах мелькнула искра, она на миг прикрыла веки и тут же развернулась, направляясь к выходу из леса.       Оставив позади себя растерянного Драгана, Лада наконец позволила слезам пролиться. Плечи её ссутулились, а крупные капли побежали по белоснежным щекам, оставляя после себя влажные бороздки. Сдёрнув с шеи кулон, девушка медленно коснулась его холодными губами и, размахнувшись, выбросила куда-то в сторону тумана.       Минёт несколько лет, а девушка всё ещё будет помнить этот разговор и эти слёзы. Ведь они стали последними в её жизни. Укачивая своего малыша, Лада вновь и вновь с тоской будет смотреть в его прекрасные голубые глазки, мечтая, чтобы они стали тёмными.       А Тата, сидя у окна, будет ждать Драгана, столь редко появляющегося дома и предпочитающего компанию пьяниц и распутных девиц.       И на небе всё так же загадочно будут мерцать звёзды, удивляясь людской глупости. Туман, скрывающий лес, сокроет в себе ещё два израненных сердца, с удовольствием поглощая всю их боль. Дни всё также будут бежать вперёд, дабы поскорее отодвинуть на периферию неприятные события.       Иногда, как бы больно ни было, нужно отпустить. Чтобы вдохнуть полной грудью, чтобы ожить, чтобы выжить.       И даже если боль никуда не уйдёт, со временем вы научитесь с ней жить, принимая как часть себя. Не лучшую, быть может, часть, но благодаря ей когда-нибудь вы станете сильнее.