Извинения работают в обе стороны

Выложив очередное фото (которое вместе с подписями тут же высмеяли Шкипер и остальная часть компании), Олег не стал убирать телефон. Из всех телеграм-каналов, на которые был подписан Саша, звуковые уведомления брат оставил только на его, так что пост однозначно должен увидеть. И отреагировать. Наверное. Не то, если Саша не позвонит в ближайшее время, Олег не знал, что тогда придётся выдумывать и какие фото публиковать. Отправленные в личку старшему голосовые с извинениями не помогли. Может, видео снять? Вдруг Сашу проберёт. Звонок раздался ровно через семь минут, когда Олег, уже не скрываясь, неотрывно пялился в свой телефон со скорбным видом. Парни, тоже не скрываясь, ржали. Скоты! Нет бы помочь или хотя бы посочувствовать! Их дружбан вообще-то страдает, потому что накосячил зверски, а им весело! — Да, Саш? — спросил он с надеждой. Из трубки послышался обречённо-печальный вздох а-ля «Дал же Бог брата». Правда, это было Сенино выражение по отношению к Саше, но тут вписалось идеально. Олег устыдился ещё больше, хотя, казалось, больше некуда. — И что это было? Такую картинку выложил, будто я тебя из дома выпер без вещей и денег. Из чувства самосохранения Олег решил умолчать, что, собственно, так почти и было. Погнали его, как щенка, мокрым полотенцем. Хорошо хоть сумку подхватить успел, и что ночевать в аэропорту оказалось в какой-то степени даже прикольно. Но больше, конечно, грустно. Олег собирался скататься в Самару — ненадолго, перед стартом съёмок вторых «Сильнейших», потом же не вырвешься, — и не рассчитывал, что поездка затянется. И, уж тем более, он не думал, что перед отъездом они умудрятся поссориться. — А дальше что? Будешь спать на лавочке, укрываясь газетками? А что, это идея. Давить на жалость — так давить на жалость. Пацаны засмеют, конечно, но Олег знал, как их приструнить. — Саш, — вклинился он, пока брат набирал воздуха в грудь, — прости меня! Я же не нарочно! Я же как лучше хотел! Шкипер и остальные заржали, услышав его виноватое лепетание. Олег показал им кулак. Ну, как есть скоты! Он что, виноват, что был полным нулём в цветоводстве? Вернее, что у них с этой наукой была полная, похоже, и взаимная неприязнь. Вот Саша — другое дело. У него, наверное, зацвела бы и ножка табуретки, воткнутая в землю. Брат со своей армией орхидей не просто разговаривал ежедневно — ворковал, то ли обещал, то ли уговаривал... Олег об этом друзьям не рассказывал: те бы просто посмеялись, — да что там, он даже Диме не рассказывал! А между тем, орхидейная дивизия жирела, цвела и разрасталась на подоконнике день ото дня, и, того и гляди, выселила бы Олега из квартиры. Ну, кстати, да, получилось, что выселила. Коварные цветы, чёрт возьми! — Ещё бы ты нарочно! — возмутился старший. — Нет, перепутать дозировку удобрения — это я могу принять. Хотя там бы и Гецати разобрался, на упаковке же русским языком написано! Но как, как можно было затеяться поливать моих девочек и уронить на них штору, ты мне объясни?! Олег виновато молчал. Единственным объяснением было «Оно само». Ну, или «Хлипкие у тебя шторы, менять надо». Он-то и дёрнул несильно, как у себя привык, только у себя-то всё было нормально, а тут в следующую секунду, здорово съездив сначала ему по голове, на Сашину колонию на подоконнике рухнула штанга вместе с тяжёлой тканью. Горшки, кора, цветы, лепестки — всё брызнуло в разные стороны, в том числе, и на ноги ему, очумевшему от неожиданности. Собственно, после этого в одной отдельно взятой московской квартире и развернулся локальный апокалипсис, а Олег вынужден был спасаться бегством. Он успел лишь мявкнуть жалкое «Прости», потому что примчавший на шум брат перескочил из шока и расстройства в злость буквально за долю секунды! Причём, когда Олег, страдая, живописал парням свои мучения-приключения, те его ничтоже сумняшеся обстебали. Мол, настоящий мужик мокрого полотенца не боится. Он вообще ничего не боится! Гады! Мокрое полотенце — это очень страшно! А мокрое полотенце в руках обиженного Саши — вообще караул! — Я всё исправлю, Саш, честно-честно! Ещё один мученический вздох, от которого Олег замер, как кролик перед удавом. Ей-богу, сказать маме, что он идёт на «Битву» и то было легче, чем уговорить Сашу сменить гнев на милость. Нет, понятно, что вскоре старший отойдёт, но как до этого дожить без седых волос, если Олегу знание, что Саша дуется, причиняло не фантомную, а физическую боль? — Хорошо, — наконец сказал тот, помолчав. — Ты... — Олег не сразу поверил. Так быстро? — Ты серьёзно? Ты меня прощаешь? — Да, конечно, Олеж. Разве когда-то бывало иначе? — Господи, спасибо! — Но я жду тебя в эти выходные обратно, — сразу же предупредил брат. — Поедем в одну оранжерею, будешь ущерб возмещать. Многословно заверив Сашу, что будет обязательно и обязательно же всё возместит, Олег закончил звонок и полез в чат с менеджером. Кажется, кто-то хотел от него рекламу? Надо сделать, деньги лишними не будут: Олег брата знал, в оранжерее Саша мог увлечься. Очень увлечься. Впрочем, денег было не жаль. Если брата делали счастливым орхидеи — которые он любовно называл своими девочками, — что же... нужно больше орхидей. Написав, что согласен на очередной рекламный коллаб, Олег сунул телефон в карман и с широкой улыбкой повернулся к друзьям. — Пацаны, я домой возвращаюсь!