Гарри Поттер и Реликвия Сумерек

      Утро выдалось необычайно холодным для начала сентября. Густой туман окутал Лондон, заставляя прохожих кутаться в пальто и шарфы. Но даже эта промозглая погода не могла сравниться с леденящим ужасом, который охватил магическое сообщество Британии.       Гарри Поттер стоял у окна своего кабинета в Министерстве магии, глядя на серый пейзаж за стеклом. Его отражение выглядело измученным и постаревшим. Темные круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи, проведенной в попытках понять, что же произошло с Азкабаном.       Дверь кабинета распахнулась, и вошла Гермиона. Она выглядела не лучше Гарри -- бледная, с растрепанными волосами и покрасневшими от недосыпа глазами.       – Гарри, – начала она, тяжело опускаясь в кресло напротив его стола. – Ты видел сегодняшний "Ежедневный пророк"?       Гарри молча кивнул, указав на смятую газету на краю стола. Огромный заголовок кричал: "АЗКАБАН ИСЧЕЗ! МАГИЧЕСКОЕ СООБЩЕСТВО В ПАНИКЕ!"       – Это катастрофа, – пробормотал Гарри, отворачиваясь от окна и садясь за стол. – Как такое вообще возможно? Целая тюрьма просто... испарилась?       Гермиона покачала головой, ее глаза были полны тревоги.       – Я провела всю ночь, изучая архивы Министерства. Ничего подобного никогда не случалось в истории магии. Азкабан был защищен древнейшими заклинаниями, некоторые из них были наложены еще во времена основателей Хогвартса.       – И теперь все эти заключенные на свободе, – мрачно произнес Гарри. – Темные волшебники, убийцы, преступники...       В этот момент в кабинет ворвался Рон, его лицо было красным от быстрого бега.       – Вы уже слышали? Международная Конфедерация Магов собирает экстренное заседание!       Гарри и Гермиона переглянулись. Ситуация была серьезнее, чем они думали.       – Когда? – спросил Гарри, вставая из-за стола.       – Через час, – ответил Рон, тяжело дыша. – Все главы магических министерств со всего мира будут присутствовать. Кингсли хочет, чтобы мы тоже были там.       Гарри кивнул, чувствуя, как тяжесть ответственности давит на его плечи.       – Хорошо. Давайте подготовимся. Нам нужно собрать всю информацию, которую мы имеем на данный момент.              Следующий час прошел в лихорадочной подготовке. Гарри, Рон и Гермиона собирали отчеты, анализировали данные и пытались составить хоть какую-то картину произошедшего. Но чем больше они узнавали, тем меньше понимали.       Когда они прибыли в зал заседаний Международной Конфедерации Магов, атмосфера была накалена до предела. Волшебники и ведьмы со всего мира собрались вместе, их лица выражали смесь страха, гнева и растерянности.       Кингсли Шеклболт, нынешний министр магии Великобритании, выглядел мрачнее тучи. Он кивнул Гарри и его друзьям, когда они заняли свои места.       – Дамы и господа, – начал председатель Конфедерации, высокий волшебник с длинной серебристой бородой. – Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить беспрецедентное событие, которое потрясло основы магического мира.       В зале воцарилась гробовая тишина.       – Азкабан, одна из самых охраняемых магических тюрем в мире, исчезла без следа. Все заключенные, включая самых опасных преступников магического мира, сейчас на свободе.       По залу пронесся испуганный шепот.       – Но это не все, – продолжил председатель. – Мы получаем сообщения о странных магических аномалиях по всему миру. Заклинания дают непредсказуемые эффекты, древние защитные чары ослабевают, где-то появляются древние магические существа, исчезнувшие много сотен лет назад. Похоже, что исчезновение Азкабана каким-то образом нарушило магический баланс.       Гарри почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Он вспомнил слова Гермионы о древних заклинаниях, защищавших Азкабан. Что если эти заклинания были не просто защитой, а частью чего-то большего?       – Мистер Поттер, – обратился к нему председатель. – Как глава отдела мракоборцев Британии, что вы можете сказать нам о ситуации?       Гарри встал, чувствуя на себе взгляды десятков пар глаз.       – К сожалению, у нас пока больше вопросов, чем ответов, – начал он. – Мы знаем, что исчезновение Азкабана произошло мгновенно. Охранники не успели даже поднять тревогу. Все системы связи и наблюдения были отключены одновременно.       – И у вас нет никаких предположений о том, кто мог это сделать? – спросил представитель американского магического конгресса.       Гарри покачал головой.       – У нас есть подозрения, но пока нет конкретных доказательств. Однако, – он сделал паузу, – пару дней назад произошло нападение на банк Гринготтс. Нападавший использовал магию, которую мы никогда раньше не видели. Возможно, эти события как-то связаны.       – Это возмутительно! – воскликнул французский министр магии. – Как такое могло произойти? Где была ваша охрана?       – Прошу вас, месье Делакур, – вмешался Кингсли. – Мы все шокированы произошедшим. Но сейчас не время для обвинений. Мы должны объединиться, чтобы противостоять этой угрозе.       Гарри благодарно кивнул Кингсли.       – Министр Шеклболт прав. Мы столкнулись с чем-то, что выходит за рамки нашего понимания. Но я уверен, что вместе мы сможем найти ответы и остановить того, кто стоит за этим.       Заседание продолжалось еще несколько часов. Обсуждались планы по усилению безопасности магических сообществ по всему миру, меры по поимке сбежавших преступников, стратегии по изучению и противодействию магическим аномалиям.       Когда все закончилось, Гарри чувствовал себя выжатым как лимон. Он вместе с Роном и Гермионой вышел из зала заседаний, направляясь к выходу из здания Конфедерации.       – Что ты думаешь, Гарри? – спросила Гермиона, когда они оказались на улице. Лондонский туман все еще окутывал город, придавая всему вокруг призрачный вид.       Гарри вздохнул, проводя рукой по волосам.       – Я думаю, что мы только в начале пути. Кто бы ни стоял за этим, он обладает огромной силой и знаниями. Уничтожить Азкабан и при этом освободить всех заключенных... это не просто акт разрушения. Это демонстрация силы.       – Но зачем? – спросил Рон. – Чего они хотят добиться?       – Власти? – предположила Гермиона. – Или, может быть, это месть? Многие из тех, кто сидел в Азкабане, были там из-за нас.       Гарри покачал головой.       – Нет, мне кажется, здесь что-то большее. Вы слышали, что сказал председатель о магических аномалиях? Что если исчезновение Азкабана -- это только первый шаг в каком-то большом плане?       Они молча шли по туманным улицам Лондона, каждый погруженный в свои мысли.       – Нам нужно вернуться в Министерство, – наконец сказала Гермиона. – Мы должны начать поиски. Если есть хоть малейший шанс найти след...       Гарри кивнул. Он чувствовал, как внутри него растет тревога. Что-то подсказывало ему, что это только начало. Что грядет нечто гораздо более страшное, чем исчезновение одной тюрьмы.       Он вспомнил глаза того волшебника в Гринготтсе -- полные силы и какого-то странного, почти религиозного фанатизма. Кто он? И какую цель преследовал?       Гарри тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Сейчас не время для сомнений. У него есть работа, и он должен ее выполнить. Защитить магический мир, каким бы трудным это ни было.       Друзья переглянулись, сделали глубокий вдох и трансгрессировали в Министерство магии.              Гарри Поттер трансгрессировал на крыльцо своего дома в Годриковой впадине поздним вечером. Он стоял несколько секунд, глядя на теплый свет, льющийся из окон, прежде чем войти. Усталость навалилась на него, как тяжелое одеяло, и каждое движение давалось с трудом.       Когда он открыл дверь, аромат домашней еды окутал его. Несмотря на изнеможение, Гарри почувствовал, как уголки его губ слегка приподнялись. Дом всегда оставался его убежищем, местом, где он мог хотя бы ненадолго забыть о тяготах внешнего мира.       Когда он вошёл, раздался радостный детский возглас, и маленькая фигурка с рыжими волосами поползла через прихожую, врезавшись в его ноги.       Гарри наклонился и поднял свою годовалую дочь Лили на руки.       – Привет, принцесса, – прошептал он, целуя ее в лоб. – Ты еще не спишь?       – Она ждала тебя, – сказала Джинни, выходя из кухни. Она подошла к мужу и нежно поцеловала его в щеку. – Как твой день?       Гарри вздохнул, передавая Лили Джинни.       – Долгий. Очень долгий.       Джинни внимательно посмотрела на мужа. Темные круги под глазами, напряженные плечи, отсутствующий взгляд – все говорило о том, насколько тяжелым был этот день.       – Ужин готов, – сказала она мягко. – Почему бы тебе не пойти помыть руки, а я пока уложу Лили?       Гарри кивнул, благодарно улыбнувшись жене. Он пошёл в ванную, чувствуя, как каждый шаг отдается болью в уставших мышцах. В ванной он долго смотрел на свое отражение в зеркале. Человек, смотревший на него оттуда, казался чужим – изможденным, постаревшим, с тенью тревоги в глазах.       Когда он вышел, Джинни уже накрыла на стол. Аромат жаркого и свежевыпеченного хлеба заставил желудок Гарри заурчать – он вдруг осознал, что не ел почти весь день.       – Выглядит замечательно, – сказал он, садясь за стол.       Джинни улыбнулась, наливая ему стакан тыквенного сока.       – Ешь, тебе нужны силы.       Некоторое время они ели молча. Джинни видела, как муж механически отправляет еду в рот, явно погруженный в свои мысли. Она знала, что ему нужно выговориться, но не хотела давить.       – Как прошло заседание? – наконец спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно.       Гарри поднял взгляд от тарелки, словно только сейчас осознав, где находится.       – Ох, Джинни, – вздохнул он. – Это было... это было ужасно.       И затем слова полились потоком, словно прорвало плотину. Гарри рассказывал обо всем – о панике в Министерстве, о шокированных лицах членов Международной конфедерации магов, о бесконечных вопросах, на которые у него не было ответов.       – Никто не понимает, как такое могло произойти, – говорил он, нервно проводя рукой по волосам. – Азкабан был защищен древнейшими заклинаниями. Чтобы разрушить их, нужна невероятная сила. И теперь все эти преступники на свободе...       Джинни слушала, не перебивая, лишь иногда кивая или сжимая его руку в знак поддержки. Она видела, как с каждым словом напряжение немного отпускает мужа.       – Звучит пугающе, – тихо сказала Джинни.       Гарри кивнул.       – Это и есть пугающе. Мы столкнулись с чем-то, чего никогда раньше не видели. И я... я не знаю, готовы ли мы к этому.       Джинни встала и обошла стол, чтобы обнять мужа.       – Вы справитесь, – сказала она твердо. – Ты справишься. Ты всегда справлялся.       Гарри прижался к ней, чувствуя, как тепло ее тела немного успокаивает бурю в его душе.       – Спасибо, – прошептал он. – Не знаю, что бы я без тебя делал.       Они сидели так некоторое время, просто наслаждаясь близостью друг друга. Затем Джинни мягко отстранилась и вернулась на свое место.       – Что теперь? – спросила она.       Гарри вздохнул.       – Работа. Много работы. Мы должны найти этих преступников, понять, кто стоит за разрушением Азкабана, исследовать эти магические аномалии... Боюсь, в ближайшее время я буду очень занят.       Он увидел, как лицо Джинни слегка омрачилось, и почувствовал укол вины.       – Джинни, я... я не уверен, что смогу взять выходной на нашу годовщину в следующем месяце.       Джинни попыталась скрыть разочарование, но Гарри слишком хорошо ее знал.       – Ох, – сказала она тихо. – Я понимаю. Конечно, это важно.       – Мне правда очень жаль, – сказал Гарри, чувствуя, как груз вины давит на него еще сильнее. – Я знаю, мы планировали этот день уже давно. Пятнадцать лет – это важная дата. Но сейчас такая ситуация...       Джинни кивнула, но Гарри видел боль в ее глазах.       – Я понимаю, правда, – сказала она. – Просто... мы так редко проводим время вместе в последнее время. Я надеялась, что хотя бы в этот день...       – Я знаю, знаю, – Гарри потер лицо руками. – Я постараюсь что-нибудь придумать. Может быть, смогу взять хотя бы полдня...       Но даже говоря это, он понимал, насколько неубедительно это звучит. Джинни тоже это чувствовала, и это лишь усиливало напряжение между ними.       – Ты получал от Джеймса письма? – спросила Джинни, пытаясь сменить тему.       Гарри напрягся еще больше.       – Да, пару дней назад. Он... он, кажется, нормально справляется, просто...       – Просто что? – Джинни уловила нотку сомнения в его голосе.       Гарри вздохнул.       – Просто... это Слизерин, Джинни. Я знаю, я сказал ему, что все в порядке, но...       – Но что? – в голосе Джинни появились стальные нотки.       – Я не знаю! – вдруг выпалил Гарри, и его голос прозвучал громче, чем он намеревался. – Я просто... это Слизерин! Факультет Волдеморта, Малфоя, всех этих чистокровных фанатиков! Как я могу быть спокоен, зная, что мой сын там?       Как только эти слова сорвались с его губ, Гарри пожалел о них. Он увидел, как глаза Джинни расширились от шока, а затем сузились в гневе.       – Я не могу поверить, что ты это сказал, – произнесла она ледяным тоном. – Ты же сам говорил Джеймсу, что это не имеет значения. Ты обещал ему поддержку!       – Я знаю, знаю! – Гарри вскочил со стула, начиная мерить кухню шагами. – Я не хотел этого говорить. Просто... все это навалилось сразу. Работа, эти проблемы, и теперь еще это...       – Это? – повторила Джинни, тоже вставая. – Это – твой сын, Гарри! Не какая-то проблема, которую нужно решить!       Гарри остановился, чувствуя, как стыд заливает его лицо.       – Ты права, – сказал он тихо. – Я... я не это имел в виду. Просто я волнуюсь за него.       – Волнуешься? – переспросила Джинни. – Или разочарован?       Эти слова ударили Гарри, словно пощечина.       – Нет! Конечно, нет! Я никогда...       Но Джинни уже не слушала.       – Я думала, ты считаешь, что факультет не определяет человека, – сказала она, и в ее голосе звучало глубокое разочарование. – Помнишь Северуса Снейпа? Он был слизеринцем, и он был одним из самых храбрых людей, которых мы знали!       Гарри почувствовал, как краска стыда заливает его лицо.       – Ты права, – сказал он тихо. – Я... я не должен был так говорить. Просто все это... оно давит на меня, Джинни. Я чувствую, что теряю контроль над всем.       Джинни смягчилась, видя искреннее раскаяние мужа.       – Я понимаю, что тебе тяжело, – сказала она. – Но Джеймс – наш сын. Он нуждается в нашей поддержке, особенно сейчас.       Гарри кивнул.       – Я знаю. Я напишу ему завтра. Скажу, как горжусь им.       В этот момент из детской раздался плач Лили. Джинни вздохнула.       – Я пойду, – сказала она.       – Давай вместе, – Гарри положил руку ей на плечо.       Джинни кивнула, и они поднялись наверх. В детской они увидели Лили, сидящую в кроватке с заплаканным лицом.       – Ш-ш-ш, принцесса, – прошептал Гарри, беря дочь на руки. – Папа здесь.       Он начал ходить по комнате, тихонько напевая колыбельную, которую помнил с детства. Постепенно Лили успокоилась, прижимаясь к его груди.       Джинни стояла в дверях, наблюдая за ними. Видя, как нежно Гарри обращается с дочерью, она почувствовала, как ее гнев тает.       – Она любит, когда ты ее укладываешь, – сказала Джинни тихо.       Гарри повернулся к ней, все еще держа Лили на руках.       – Джинни, я... мне так жаль. За все, что я сказал. Ты права, я не должен так думать о Джеймсе. Он наш сын, и я люблю его, независимо от того, на каком факультете он учится.       Джинни подошла к ним и обняла обоих.       – Я знаю, что ты любишь его, – сказала она. – И я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Просто... не забывай, что мы семья. Мы должны поддерживать друг друга.       Они стояли так некоторое время, обнявшись, пока Лили не заснула у Гарри на руках. Осторожно, чтобы не разбудить дочь, он положил ее в кроватку.       – Знаешь, – сказал он, поворачиваясь к Джинни, – несмотря на все это безумие в мире, я счастлив, что у меня есть вы. Ты, Джеймс, Лили... вы мой якорь. Без вас я бы давно сошел с ума. – А затем добавил: – Я постараюсь взять выходной на нашу годовщину, обещаю. Я поговорю с Кингсли, объясню ситуацию. Мы заслуживаем провести этот день вместе.       Джинни улыбнулась, и Гарри почувствовал, как часть тяжести спадает с его плеч.       – Спасибо, – сказала она. – Это много для меня значит.              Тем временем в Хогвартсе Джеймс Поттер лежал без сна в своей кровати в подземельях Слизерина, вспоминая события прошедшего дня. После конфликта на травологии он как в тумане прошел через остальные уроки.       На прорицаниях профессор Трелони вещала о грядущих темных временах, но Джеймс едва ли слышал ее. Его мысли были заняты холодными взглядами однокурсников и болезненным осознанием того, что он предал свой факультет.       История магии с профессором Бинсом прошла как в дурном сне. Монотонный голос призрачного преподавателя сливался в неразборчивый гул, пока Джеймс пытался справиться с чувством отверженности и одиночества.       Весь день он ощущал на себе недружелюбные взгляды слизеринцев. Даже те, кто раньше относился к нему нейтрально, теперь смотрели с осуждением. Он пытался держаться подальше от Розы, Алисы и Финна, но каждый раз, когда он видел их в коридорах, его сердце сжималось от тоски.       Вечером в гостиной Слизерина Джеймс сидел в одиночестве, пытаясь сосредоточиться на домашнем задании. Но слова в учебнике расплывались перед глазами, а в голове крутились мысли о том, как он умудрился за один день настроить против себя весь факультет.       "Может, Скорпиус прав, - думал Джеймс, глядя на зеленый полог своей кровати. - Может, мне действительно не место в Слизерине. Но куда мне идти? Что скажут родители? Подведу ли я их, если попрошу о перераспределении?"       С этими мрачными мыслями он наконец провалился в беспокойный сон.              Следующее утро в Хогвартсе принесло потрясения из внешнего мира. Когда студенты собрались в Большом зале на завтрак, напряжение было почти осязаемым. Преподаватели за главным столом выглядели встревоженными, переговариваясь вполголоса. Джеймс заметил, как профессор Долгопупс нервно теребит салфетку, а обычно невозмутимая профессор Синистра то и дело бросает тревожные взгляды на входные двери.       Когда директор Макгонагалл поднялась со своего места, зал мгновенно затих. Ее лицо было бледным, но решительным, когда она начала говорить. Джеймс слушал, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Азкабан разрушен, заключенные на свободе - эти слова звучали как приговор их спокойной жизни.       — Дорогие студенты, — голос Макгонагалл эхом разнесся по притихшему залу, — С тяжелым сердцем я вынуждена сообщить вам тревожные новости. Вчера ночью произошло немыслимое - тюрьма Азкабан была разрушена, а все заключенные сбежали.       По залу пронесся шепот, полный страха и недоверия. Джеймс почувствовал, как сжался его желудок.       — Я понимаю, что эта новость вызовет у вас много вопросов и опасений, — продолжила директор, — Но я хочу заверить вас, что Хогвартс остается самым безопасным местом в магическом мире. Мы усилим защитные чары вокруг замка и примем все необходимые меры для вашей безопасности.       Джеймс вспомнил рассказы отца о том, как Пожиратели смерти проникли в школу в год битвы за Хогвартс. Если это смогли сделать они, кто знает, на что способны новые темные маги?       Он посмотрел на стол Гриффиндора, где Роза прижала руку ко рту, а Финн и Алиса побледнели от страха. Джеймс почувствовал острое желание подойти к ним, утешить, быть рядом. Но обещание, данное слизеринцам, удерживало его на месте.       В последующие дни атмосфера в замке оставалась напряженной. Уроки продолжались, но мысли студентов были далеко. Джеймс замечал, как некоторые первокурсники начали ходить группами, словно боясь оставаться в одиночестве. Даже призраки, казалось, стали более осторожными, редко появляясь в коридорах.       Вечерами в гостиной Слизерина царило мрачное оживление. Старшекурсники обсуждали возможные последствия побега заключенных, некоторые строили теории заговора. Джеймс слушал эти разговоры, чувствуя растущее беспокойство.       — Я слышал, что это дело рук новой группы темных магов, — говорил высокий шестикурсник, его глаза горели лихорадочным блеском. — Они называют себя Новым Орденом и хотят захватить власть в магическом мире.       — Чушь, — фыркнула девушка с значком старосты, но в ее голосе не было уверенности. — Скорее всего, это просто массовый побег. Никто не смог бы организовать такое.       Джеймс слушал эти споры, чувствуя, как внутри нарастает желание действовать, что-то предпринять. Но что мог сделать первокурсник в такой ситуации?              Дни тянулись, наполненные тревогой и неопределенностью. Джеймс старательно избегал Розу, Алису и Финна, хотя каждый раз, когда он видел их в коридорах или на занятиях, его сердце сжималось от тоски. Он видел боль и непонимание в их глазах, но заставлял себя отворачиваться.       Затем у Слизерина и Гриффиндора настало совместное занятие по маглологии с профессором Долгопупсом. Когда студенты вошли в класс, их встретила необычная картина: стены были увешаны плакатами с изображениями различных магловских предметов, а на столе профессора стояли странные устройства, которые Джеймс никогда раньше не видел.       Профессор Долгопупс, с его круглым добродушным лицом и слегка растрепанными волосами, приветствовал класс широкой улыбкой.       — Добро пожаловать, ребята! — воскликнул он, его глаза светились энтузиазмом. — Сегодня мы погрузимся в удивительный мир магловского быта!       Джеймс занял место рядом с другими слизеринцами, но не мог не заметить, как Роза, Алиса и Финн бросают на него тоскливые взгляды с другой стороны класса.       — Итак, — начал профессор Долгопупс, поднимая странный прямоугольный предмет, — кто может сказать мне, что это такое?       Руки взлетели вверх, и Джеймс с удивлением обнаружил, что его рука тоже поднялась. Он вспомнил, как дядя Рон однажды показывал им такую штуку.       — Да, Джеймс? — с теплой улыбкой обратился к нему профессор.       — Это мобильный телефон, сэр, — ответил Джеймс. — Маглы используют его для связи на расстоянии.       — Отлично, Джеймс! — просиял Долгопупс. — Пять очков Гриффиндору!       По классу пронесся шепот, и Джеймс почувствовал, как краска заливает его лицо. Скорпиус Малфой, сидевший рядом, фыркнул и закатил глаза.       — Ой, прошу прощения, — спохватился профессор, слегка покраснев. — Конечно же, пять очков Слизерину. Старая привычка, знаете ли. Твой отец всегда был гриффиндорцем, Джеймс, и я сейчас забыл, что ты не гриффиндорец.       Джеймс кивнул, чувствуя смесь благодарности за похвалу и смущения от оговорки профессора. Он заметил, как некоторые слизеринцы бросают на него недовольные взгляды, и поспешил сосредоточиться на уроке.       Профессор Долгопупс продолжил рассказ о различных магловских изобретениях, демонстрируя работу тостера, миксера и даже маленького телевизора, который он каким-то образом заставил работать в стенах Хогвартса.       — Удивительно, правда? — восхищенно говорил профессор, наблюдая за реакцией студентов на мелькающие на экране изображения. — Маглы компенсируют отсутствие магии невероятной изобретательностью!       Джеймс заметил, что многие чистокровные волшебники, особенно слизеринцы, смотрели на эти предметы со смесью недоверия и легкого презрения. Скорпиус Малфой, в частности, выглядел так, будто ему предложили поиграть с мусором.       К концу урока класс гудел от возбуждения. Даже самые скептически настроенные студенты не могли не признать, что некоторые магловские изобретения были действительно впечатляющими.       — На следующем занятии, — объявил профессор Долгопупс, когда прозвенел звонок, — мы обсудим влияние магловских технологий на магическое общество. Подумайте об этом и приготовьте свои мысли!              Однажды после занятий друзья попытались заговорить с Джеймсом.       – Джеймс, мы можем поговорить? – спросила Алиса, ее голос дрожал от сдерживаемых эмоций.       Джеймс замер, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Он огляделся, проверяя, нет ли поблизости других слизеринцев.       – Я... я не думаю, что это хорошая идея, – пробормотал он, избегая встречаться с ними взглядом.       – Да ладно тебе, Поттер, – фыркнул Финн, в его голосе слышалось раздражение. – Неужели ты теперь слишком хорош для нас? Или твои новые слизеринские дружки запретили тебе общаться с нами, простыми смертными?       Джеймс почувствовал, как краска заливает его лицо.       – Ты не понимаешь, Финн. Это сложно.       – Что тут сложного? – не унимался Финн. – Ты просто решил, что зеленый цвет тебе больше к лицу, чем красный? Или может, ты теперь считаешь себя лучше нас?       – Финн, перестань, – вмешалась Роза, положив руку на плечо друга. Она повернулась к Джеймсу, ее глаза были полны боли. – Джеймс, мы просто хотим понять, что происходит. Ты избегаешь нас, не разговариваешь... Мы думали, мы друзья.       Джеймс почувствовал, как к горлу подступает ком.       – Мы и есть друзья, – прошептал он. – Просто... все изменилось.       – Что изменилось? – спросила Роза, делая шаг вперед. – То, что Шляпа определила тебя в Слизерин? И что? Мы все равно можем оставаться друзьями!       – Вы не понимаете! – воскликнул Джеймс, чувствуя, как внутри нарастает отчаяние. – Я должен доказать, что я настоящий слизеринец. Я не могу... я не могу просто...       – Не можешь что? – перебил его Финн, его голос стал жестче. – Не можешь дружить с гриффиндорцами? Не можешь быть верным старым друзьям? Или может, ты просто трус, который боится идти против мнения своего нового факультета?       Эти слова ударили Джеймса словно пощечина. Он почувствовал, как внутри него вскипает гнев.       – Я не трус! – выпалил он. – Ты не имеешь права так говорить! Ты понятия не имеешь, через что мне приходится проходить!       – О, бедный маленький слизеринец, – саркастически протянул Финн. – Тебе так тяжело, да? Может, тебе стоило попросить шляпу отправить тебя в Пуффендуй, раз ты такой нежный?       – Финн! – воскликнула Роза, шокированная его словами.       Джеймс почувствовал, как его руки сжимаются в кулаки. Он сделал шаг к Финну, но Роза встала между ними.       – Хватит! – крикнула она, ее глаза блестели от слез. – Вы оба ведете себя как идиоты! Джеймс, мы просто хотим понять, что происходит. Мы скучаем по тебе, мы волнуемся. А ты, Финн, прекрати его задирать! Это не поможет!       Джеймс сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он посмотрел на своих друзей - на обиженное лицо Финна, на встревоженную Алису, на Розу, чьи глаза умоляли его объясниться.       Джеймс отступил на шаг, чувствуя, как разрывается его сердце.       – Я не могу, – произнес он, его голос был едва слышен. – Мне жаль. Я просто... не могу.       С этими словами он развернулся и быстро пошел прочь, чувствуя на себе взгляды друзей и пытаясь сдержать слезы, которые грозили вот-вот пролиться.       Вечером, сидя в гостиной Слизерина и пытаясь сосредоточиться на домашнем задании по истории магии, Джеймс не мог избавиться от ощущения, что он предает не только друзей, но и самого себя. Он смотрел на зеленый герб факультета, вышитый на его мантии, и думал о том, что значит быть настоящим слизеринцем.       Неужели это означает отказ от всех прежних связей? Или истинная хитрость и амбициозность заключаются в умении балансировать между разными мирами, находить компромиссы и использовать все доступные ресурсы?              Джеймс глубоко вздохнул, откладывая перо после урока трансфигурации. Мысли о друзьях и своем месте в Слизерине не давали ему покоя. Он посмотрел на часы - через полчаса начнется урок по уходу за магическими существами. Возможно, это именно то, что ему сейчас нужно - свежий воздух и возможность отвлечься от тяжелых мыслей.       Когда Джеймс вышел на поляну у опушки Запретного леса, где обычно проходили занятия, он увидел, что профессор Хагрид уже ждет студентов. Огромный лесничий выглядел взволнованным и немного нервным, что сразу насторожило Джеймса.       – Собирайтесь, собирайтесь! – прогудел Хагрид, когда все студенты собрались. – Сегодня у нас особенный урок. Я подготовил для вас нечто... эм... интересное.       Джеймс заметил, как некоторые старшекурсники обменялись встревоженными взглядами. Уроки Хагрида славились своей непредсказуемостью, и "интересное" в его понимании часто означало "потенциально опасное".       – Следуйте за мной, – сказал Хагрид и повел класс вглубь леса. Они шли около десяти минут, пока не вышли на небольшую поляну. Там, в центре, стояло нечто, напоминающее огромное гнездо из веток и листьев.       – Так, ребята, – начал Хагрид, его глаза блестели от возбуждения. – Сегодня мы будем изучать очень редкое и удивительное существо. Кто-нибудь знает, что это?       Он указал на гнездо, и внезапно оно зашевелилось. Из него высунулась голова странного существа - оно было похоже на помесь птицы и рептилии, с длинной шеей, острым клювом и чешуйчатой кожей.       – Это же окками! – воскликнула Роза, которая стояла неподалеку от Джеймса. Их взгляды на мгновение встретились, но оба быстро отвернулись.       – Правильно, мисс Уизли! – обрадовался Хагрид. – Пять очков Гриффиндору. Окками - это удивительные создания. Они могут менять свой размер в зависимости от доступного пространства.       Существо полностью выбралось из гнезда, и студенты ахнули. Оно было прекрасно - его чешуя переливалась всеми оттенками бирюзового и серебристого.       – Окками очень ценятся из-за их яиц, – продолжил Хагрид. – Скорлупа окками сделана из чистого серебра. Но будьте осторожны - они очень защищают свои яйца и могут быть агрессивными.       Джеймс заворожено смотрел на существо. Оно двигалось грациозно, словно танцуя, его длинное тело извивалось, как река.       – Сейчас я разделю вас на группы, – сказал Хагрид. – Каждая группа получит задание наблюдать за окками и записывать его поведение. Но помните - не подходите слишком близко и не делайте резких движений.       Джеймс оказался в одной группе с несколькими слизеринцами, включая Скорпиуса Малфоя. Он бросил взгляд на Розу, которая была в группе с другими гриффиндорцами на другой стороне поляны.       Группа Джеймса заняла позицию недалеко от гнезда окками. Они старались двигаться тихо и осторожно, чтобы не потревожить существо.       – Смотрите, – прошептал Скорпиус, указывая на окками. – Оно что-то делает с гнездом.       Действительно, окками начал перестраивать свое гнездо, используя клюв и лапы, чтобы переместить ветки и листья. Джеймс быстро записал это наблюдение в свой блокнот.       – Интересно, зачем оно это делает? – пробормотал другой слизеринец, Зак Джордан.       – Может быть, готовится отложить яйца? – предположил Джеймс.       Скорпиус кивнул. – Возможно. Или просто укрепляет гнездо. В любом случае, это удивительно.       Джеймс был поражен. Это был первый раз, когда Скорпиус согласился с ним, не добавив саркастического комментария.       Они продолжили наблюдение, записывая каждое движение окками. Джеймс заметил, как существо периодически меняло свой размер - то увеличиваясь, чтобы достать до высоких веток, то уменьшаясь, чтобы протиснуться в маленькие щели в гнезде.       – Это невероятно, – прошептала Зои Забини, еще одна слизеринка в их группе. – Как оно это делает?       – Окками обладают уникальной магией, – объяснил Глен. – Они могут изменять свой размер по желанию. Это помогает им адаптироваться к разным условиям и защищаться от хищников.       Их разговор прервал громкий крик. Все обернулись и увидели, что один из гриффиндорцев - это был Финн О'Райли - подошел слишком близко к гнезду окками. Существо, почувствовав угрозу, внезапно увеличилось в размерах, его тело заполнило почти всю поляну.       – Отойди, Финн! – закричал Хагрид, бросаясь к мальчику.       Но было поздно. Окками взмахнул хвостом, сбив Финна с ног. Мальчик упал, и окками навис над ним, угрожающе шипя.       Не раздумывая ни секунды, Хагрид выхватил палочку и крикнул: – Люмос Максима!       Яркая вспышка света озарила поляну. Окками, ослепленный и дезориентированный, отпрянул назад, уменьшаясь в размерах.       Хагрид быстро схватил Финна и оттащил его в безопасное место. – Все в порядке, парень? – спросил он, осматривая мальчика на предмет травм.       Финн кивнул, все еще бледный от шока. – Да, профессор. Спасибо.       – Так, на сегодня, пожалуй, хватит, – сказал Хагрид, успокаивая взволнованных студентов. – Все записали свои наблюдения? Отлично. На следующем уроке мы обсудим поведение окками и способы взаимодействия с ними. А теперь все возвращайтесь в замок. – затем, когда начался гул студентов, готовых отправляться в Хогвартс, Хагрид посмотрел на Джеймса – Кроме тебя, Джеймс. Задержись на минутку, пожалуйста.       Когда остальные студенты ушли, Хагрид повернулся к Джеймсу. – Ты молодец сегодня, парень. Неплохо справлялся сегодня.       Джеймс почувствовал, как к горлу подступает комок. – Спасибо, профессор.       – Слушай, – продолжил Хагрид, немного смущенно теребя бороду. – Я тут подумал... Может, зайдешь ко мне вечером на чашку чая? Часиков в семь? Есть кое-что, о чем я хотел бы с тобой поговорить.       Джеймс был удивлен этим приглашением, но кивнул. – Конечно, профессор. Я приду.              Весь день Джеймс гадал, о чем Хагрид хочет с ним поговорить. Может быть, о случившемся на уроке? Или о его пробах в изучении магических существ?       Когда пробило семь часов, Джеймс подошел к хижине Хагрида. Он постучал, и дверь открылась.       И когда он вошёл, то замер от неожиданности. В уютной комнате, освещенной теплым светом камина, сидела Роза. Она выглядела такой же удивленной, как и он.       – Джеймс! – воскликнула она, вскакивая со стула.       – Роза? Что ты здесь делаешь? – спросил Джеймс, переводя взгляд с неё на Хагрида.       Хагрид улыбнулся в свою густую бороду. – Я подумал, что вам двоим не помешает поговорить. Входи, Джеймс. Чайник уже закипел.       Джеймс нерешительно переступил порог. Он чувствовал смесь эмоций - удивление, радость от встречи с Розой и легкое раздражение от того, что его поставили в такую ситуацию без предупреждения.       – Садитесь, садитесь, – сказал Хагрид, суетясь вокруг огромного чайника. – У меня тут и печенье есть, правда, может быть немного жестковато...       Джеймс и Роза сели за стол, избегая смотреть друг на друга. Повисла неловкая пауза, которую нарушил Хагрид, с грохотом поставив на стол три огромные кружки с дымящимся чаем.       – Так, – начал он, усаживаясь между ними. – Я вижу, что между вами что-то не так. И мне это не нравится. Вы же друзья, верно?       Джеймс и Роза переглянулись. В глазах Розы Джеймс увидел ту же боль и тоску, которую чувствовал сам.       – Мы были друзьями, – тихо сказала Роза. – До того, как Джеймс решил, что слизеринцы важнее старых друзей.       Джеймс почувствовал, как в нём вспыхнул гнев. – Ты не понимаешь! Я должен был доказать, что я достоин быть в Слизерине!       – А для этого нужно было отказаться от нас? – в голосе Розы звучала горечь.       Хагрид поднял свои огромные руки, призывая их к спокойствию. – Тише, тише. Давайте по порядку. Джеймс, расскажи, что происходит.       Джеймс глубоко вздохнул и начал рассказывать. О том, как трудно ему было адаптироваться в Слизерине, о давлении со стороны однокурсников, о том, как он чувствовал себя чужим среди своих и своим среди чужих.       – Я не хотел вас бросать, – сказал он, глядя на Розу. – Но они поставили меня перед выбором. Я должен был доказать свою лояльность Слизерину.       Роза слушала, не перебивая. Когда Джеймс закончил, она долго молчала, глядя в свою кружку с чаем.       – Я... я не знала, что тебе так тяжело, – наконец сказала она. – Прости, что мы не поняли.       – И ты меня прости, – ответил Джеймс. – Я не должен был вот так отталкивать вас.       Хагрид одобрительно кивнул. – Вот это правильно. Общение - вот что важно. А теперь, Роза, может быть, ты расскажешь, как ты себя чувствовала?       Роза начала говорить, и Джеймс с удивлением узнал, как сильно его поведение задело их всех. Как Алиса плакала по ночам, думая, что потеряла друга. Как Финн злился, не понимая, почему Джеймс их бросил.       – Кстати, о Финне, – сказала Роза, слегка краснея. – Я хотела извиниться за его поведение. Он не хотел тебя обидеть, просто... он очень переживал.       Джеймс заметил, как изменился голос Розы, когда она говорила о Финне. Он вдруг понял, что между ними, возможно, что-то происходит. Эта мысль вызвала у него странное чувство - смесь удивления и легкой грусти.       – Финн - хороший парень, – сказал Джеймс, решив не упоминать о своих догадках. – Я понимаю, почему он разозлился.       Хагрид, внимательно слушавший их разговор, вдруг хлопнул в ладоши.       – Так, а теперь давайте подумаем, как решить эту проблему. Джеймс, ты хочешь сохранить дружбу с Розой и остальными?       – Конечно! – воскликнул Джеймс. – Но я не знаю, как это сделать, не настроив против себя слизеринцев.       – А кто сказал, что ты должен выбирать? – спросил Хагрид. – Разве нельзя дружить и с теми, и с другими?       Джеймс и Роза переглянулись. Эта мысль казалась такой простой, но почему-то раньше она не приходила им в голову.       – Но как? – спросил Джеймс. – Слизеринцы не примут мою дружбу с гриффиндорцами.       – А ты пробовал с ними об этом поговорить? – спросил Хагрид. – Объяснить, что дружба не знает факультетов?       Джеймс задумался. Он вспомнил, как Скорпиус и другие слизеринцы реагировали на его общение с гриффиндорцами. Но может быть, он просто не пытался им объяснить?       – Знаете, – сказал он медленно, – может быть, мне стоит попробовать поговорить с ними. Объяснить, что я могу быть верным Слизерину и при этом дружить с вами.       Роза улыбнулась.       – А мы можем поговорить с нашими. Объяснить им, что ты не предавал нас, просто пытался найти свое место.       Хагрид просиял.       – Вот это уже разговор! Видите, как всё просто, когда вы общаетесь?       Джеймс почувствовал, как с его плеч словно свалился огромный груз. Он посмотрел на Розу и увидел в её глазах ту же радость и облегчение.       – Спасибо, Хагрид, – сказал он. – Ты нам очень помог.       – Да ладно вам, – смутился Хагрид. – Я просто не мог смотреть, как вы мучаетесь. Вы же такие хорошие ребята. К тому же ещё и кузены!       Они проговорили ещё несколько часов, обсуждая, как лучше подойти к решению проблемы. Джеймс рассказал о своих впечатлениях от Слизерина, о том, как он постепенно начинает понимать ценности этого факультета.       – Знаешь, Роза, – сказал он, – я думаю, что Шляпа не ошиблась, отправив меня в Слизерин. Я начинаю понимать, что значит быть хитрым и амбициозным в хорошем смысле. Это не значит быть злым или предавать друзей. Это значит уметь находить нестандартные решения, стремиться к большему.       Роза внимательно слушала.       – Я рада, что ты начинаешь это понимать, Джеймс. И знаешь, может быть, именно ты сможешь изменить отношение к Слизерину. Показать, что слизеринцы могут быть верными друзьями и хорошими людьми.       Джеймс почувствовал, как внутри него растет решимость.       – Ты права. Я постараюсь это сделать. И начну с того, что поговорю со Скорпиусом и остальными.       Когда они наконец собрались уходить, уже было далеко за полночь. Хагрид проводил их до дверей замка, убедившись, что они не попадутся Филчу.       – Спасибо ещё раз, Хагрид, – сказала Роза, обнимая огромного лесничего. – Ты настоящий друг.       – Не за что, малышка, – ответил Хагрид, слегка смущенно. – Главное, что вы помирились. А теперь бегите в свои гостиные, пока вас не поймали.       Джеймс и Роза тихо пробирались по темным коридорам замка. Перед тем, как разойтись, они остановились.       – Джеймс, – тихо сказала Роза, – я рада, что мы поговорили. Мне тебя очень не хватало.       – Мне тебя тоже, – ответил Джеймс. – И не волнуйся, я обязательно поговорю со всеми. Мы найдем способ быть друзьями, несмотря на разные факультеты.       Они обнялись, и Джеймс почувствовал, как на душе становится легко и спокойно. Когда они разошлись по своим гостиным, он уже знал, что завтра будет новый день и новое начало.              Джеймс лежал на своей кровати в спальне Слизерина, уставившись в потолок. Мысли о разговоре с Розой и Хагридом не давали ему покоя. Он понимал, что пришло время поговорить со своими соседями по комнате, особенно со Скорпиусом Малфоем.       – Эй, ребята, – начал Джеймс, привлекая внимание Скорпиуса, Глена Забини и Зака Джордана. – У меня есть идея, и я хотел бы узнать ваше мнение.       Скорпиус оторвался от книги по зельеварению и вопросительно поднял бровь.       – Что за идея, Поттер?       Джеймс глубоко вздохнул.       – Я думаю, нам стоит попытаться наладить отношения с другими факультетами. Особенно с Гриффиндором.       В комнате повисла тишина. Глен и Зак обменялись удивленными взглядами, а Скорпиус нахмурился.       – Ты серьезно? – спросил Скорпиус с нотками скептицизма в голосе. – Поттер, ты же понимаешь, что это плохая идея?       Джеймс сел на кровати, готовясь к спору.       – Почему? Разве не было бы здорово, если бы мы могли общаться без постоянного напряжения?       Скорпиус покачал головой.       – Ты не понимаешь. Это не просто так работает. Между факультетами слишком много разногласий, слишком много истории. Нельзя просто взять и сказать "давайте дружить", и ожидать, что все согласятся.       – Именно, – кивнул Гленн.       Джеймс почувствовал, как его решимость слабеет.       – Но неужели мы не можем хотя бы попытаться?       Скорпиус вздохнул.       – Слушай, Поттер. Я понимаю, что ты хочешь как лучше. Но ты должен понять - большинство слизеринцев не поддержат эту идею. Это не так просто.       Джеймс опустил голову.       – Я просто... я не хочу терять старых друзей только потому, что я в Слизерине.       Неожиданно выражение лица Скорпиуса смягчилось.       – Вот оно что. Ты говоришь о Розе Уизли и остальных?       Джеймс кивнул.       – Знаешь, – продолжил Скорпиус, удивив всех в комнате, – я тогда наверное слегка перегнул палку, если речь идет о твоей личной дружбе с ними, я на самом деле не против.       Джеймс поднял голову, не веря своим ушам.       – Правда?       – Да, – кивнул Скорпиус. – Но при одном условии - ты не должен забывать о своих однокурсниках здесь, в Слизерине и бороться именно за свой факультет. Мы ведь тоже твои друзья, Поттер.       Глен и Зак согласно кивнули.       – Спасибо, ребята, – улыбнулся Джеймс, чувствуя, как с его плеч падает тяжелый груз. – Я обещаю, что не подведу вас.       В этот момент дверь в спальню распахнулась, и в комнату влетел взволнованный третьекурсник.       – Эй, вы, первачи! Быстро в гостиную, там начинается веселье!       Скорпиус ухмыльнулся.       – О, похоже, началось. Пойдем, Поттер, покажем тебе, как веселятся настоящие слизеринцы.              Они спустились в гостиную Слизерина, и Джеймс застыл на месте, пораженный увиденным. Обычно строгое и элегантное помещение преобразилось до неузнаваемости. Изумрудно-зеленые и серебристые гирлянды, словно змеи, извивались под потолком, создавая причудливые узоры. В воздухе парили десятки светящихся шаров разных размеров, мерцающих, как звезды в ночном небе. Их мягкий свет придавал гостиной таинственную, почти волшебную атмосферу.       В дальнем углу комнаты Джеймс заметил длинный стол, заставленный напитками и закусками. Там были не только привычные бутылки с тыквенным соком, но и... сливочное пиво? Джеймс не мог поверить своим глазам. Рядом со столом он увидел группу старшекурсников, которые о чем-то оживленно шептались, периодически бросая настороженные взгляды на входную дверь.       – Что здесь происходит? – спросил Джеймс, все еще не веря своим глазам. Он повернулся к третьекурснику, ища объяснения.       Тот ухмыльнулся, явно наслаждаясь удивлением Джеймса.       – Это, мой дорогой Поттер, традиционная вечеринка в честь дня основания Слизерина, – объяснил он с ноткой гордости в голосе. – Мы отмечаем его каждый год, но, разумеется, тайно. Декан не должен об этом узнать.       Джеймс был впечатлен. Он никогда не думал, что слизеринцы могут быть такими... веселыми и беззаботными. Все его представления о мрачном и угрюмом факультете рассыпались в прах. Вокруг него студенты всех возрастов смеялись, шутили, играли в волшебные игры. В воздухе витало ощущение единства и общности, которое Джеймс раньше не замечал среди слизеринцев.       – Ну что, Поттер, готов повеселиться по-настоящему? – спросил кто-то из старшекурсников, протягивая ему бутылку сливочного пива.       Джеймс на секунду заколебался, но потом решительно взял бутылку.       – Готов, – ответил он с улыбкой.       – Эй, новенький! – окликнул его высокий семикурсник с значком капитана квиддичной команды на груди. – Ты, должно быть, Поттер. Я Алекс Флинт, капитан команды по квиддичу.       Джеймс пожал протянутую руку, чувствуя, как по телу пробегает волна волнения. Алекс Флинт был легендой Слизерина - о его тактическом мастерстве и яростной преданности команде ходили легенды даже среди других факультетов.       – Приятно познакомиться, – ответил Джеймс, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно.       – Пойдем, познакомлю тебя с остальными, – Алекс положил руку на плечо Джеймса и повел его через толпу веселящихся студентов.       По пути Джеймс не мог не заметить, с каким уважением остальные слизеринцы относились к Алексу. Младшекурсники расступались перед ним, а старшекурсники приветственно кивали. Было очевидно, что Алекс пользовался огромным авторитетом в факультете.       В течение следующего часа Джеймс познакомился с десятками слизеринцев всех курсов. Он был поражен разнообразием характеров и интересов своих однокурсников. Здесь были и заядлые шахматисты, обсуждающие последние стратегии, и любители зелий, спорящие о свойствах редких ингредиентов, и даже группа студентов, увлекающихся маггловской литературой.       Они играли в волшебные настольные игры, среди которых Джеймс обнаружил несколько, о которых никогда раньше не слышал. Особенно его заинтересовала игра под названием "Змеиные тропы", где фигурки игроков должны были пробираться через лабиринт, полный магических ловушек и загадок.       Сливочное пиво лилось рекой, хотя старосты бдительно следили за тем, чтобы младшекурсники не увлекались. Джеймс осторожно попробовал напиток и был приятно удивлен его сладковатым, чуть пряным вкусом.       Разговоры вокруг него кипели, охватывая все темы - от последних уроков до сплетен Хогвартса. Джеймс с удивлением обнаружил, что слизеринцы были прекрасно осведомлены обо всем, что происходило в замке, даже о тех вещах, которые, казалось бы, их не касались.       – А вот и наша звезда! – воскликнул Алекс, когда к ним подошел крепкий парень с растрепанными светлыми волосами и проницательным взглядом. – Ребята, познакомьтесь с Майклом Бэддоком, нашим ловцом.       Майкл широко улыбнулся и пожал руку Джеймса и других первокурсников. Его рукопожатие было крепким, а в глазах светился огонек азарта.       – Привет, Джеймс. Слышал, ты тоже неплохо летаешь?       Джеймс смутился, не зная, как реагировать на такое прямое обращение.       – Ну, я люблю квиддич... – начал он неуверенно.       – О, правда? – заинтересовался Майкл, внимательно разглядывая Джеймса. – Тогда тебе стоит прийти на наши тренировки. Всегда нужна свежая кровь в команде.       Джеймс почувствовал, как его сердце забилось быстрее от волнения. Возможность попасть в команду по квиддичу казалась ему невероятной удачей.       – Это было бы здорово! – воскликнул он, не скрывая своего энтузиазма.       – Расскажи Джеймсу свою историю, Майк, – предложил Алекс, подмигивая. В его глазах мелькнул озорной огонек, и Джеймс понял, что сейчас услышит что-то интересное.       Майкл рассмеялся, откидывая назад свои светлые волосы.       – О, ты про мою славную карьеру в Хогвартсе? Ну, слушай, малыш. Все началось на первом курсе...       И Майкл начал свой рассказ. Джеймс слушал, открыв рот, историю о том, как Майкл прошел путь от запасного игрока до ловца команды. Он рассказывал обо всем с юмором и самоиронией, которые не могли не вызывать симпатию.       – На третьем курсе я стал ловцом, – продолжал Майкл, и его глаза загорелись при воспоминании. – Каждое утро, до завтрака, я тренировался. Летал вокруг квиддичного поля, пока руки не начинали дрожать от усталости. Я изучал все книги по квиддичу, какие только мог найти в библиотеке. Даже попросил мадам Пинс заказать несколько редких изданий из других магических библиотек. Я начал изучать стратегии других команд, анализировать их игру. И знаешь что? – он воодушевленно остановился – Мы почти выиграли финал. Я видел снитч, я был быстрее гриффиндорского ловца, но...       – Но его сбили бладжером! – закончил за него другой игрок команды, который присоединился к их разговору. – Это была подстава!       Джеймс почувствовал, как внутри него растет возмущение. Он всегда считал, что в Хогвартсе ко всем относятся справедливо, но эта история заставляла его сомневаться.       Майкл машинально потер плечо, словно до сих пор чувствовал удар бладжера.       – Да, это было обидно.       – И что было дальше? – спросил Зак Джордан, уже полностью захваченный рассказом.       Майкл глубоко вздохнул.       – Дальше был четвертый курс. И знаешь что? Я был полон решимости доказать, что прошлогодний успех не был случайностью. Мы снова вышли в финал.       – И снова что-то случилось? – догадался Гленн, видя выражение лица Майкла.       – Да, – кивнул тот. – За неделю до финала я подхватил корь. Обычную магловскую корь! Можешь себе представить? Я чувствовал себя нормально, готов был играть, но судья не пустила меня на поле. Сказала, что это слишком опасно для остальных игроков.       – Да ладно тебе, Майк, – вмешался Алекс, хлопнув друга по плечу. – Никто бы и не заразился. На поле всегда полно кашляющих и чихающих игроков. Помнишь, как в прошлом году половина команды Пуффендуя играла с простудой?       Джеймс нахмурился еще сильнее.       – Но это же нечестно! Почему они не позволили тебе играть?       Майкл пожал плечами, но в его глазах Джеймс заметил отблеск старой обиды.       – Официально - из соображений безопасности. Но знаешь... иногда кажется, что кто-то очень не хотел, чтобы Слизерин выиграл кубок.       – Ты думаешь, это было намеренно? – спросил Джеймс, чувствуя, как его представления о справедливости в Хогвартсе рушатся с каждым словом.       – Кто знает, – ответил Майкл, но его тон говорил о том, что у него есть свое мнение на этот счет. – Но это было только начало.       – А что было на пятом курсе? – спросил Скорпиус, тоже уже готовый к очередной несправедливости.       Майкл усмехнулся, но в его смехе не было веселья.       – О, пятый курс был особенным. Знаете, в Хогвартсе есть традиция - перед важными матчами устраивать генеральную уборку замка. И угадай, кого назначили на эту работу прямо перед финальным матчем?       Джеймс покачал головой, не веря своим ушам.       – Тебя? Но почему?       – Официально - потому что мое имя выпало при жеребьевке, – ответил Майкл. – Но знаешь, что странно? В тот день на уборку отправили меня и еще нескольких ключевых игроков нашей команды. Совпадение, не правда ли?       – Это было так подозрительно, – покачал головой Алекс, и Джеймс с удивлением заметил, как сжались его кулаки. – Словно кто-то специально устроил, чтобы ты не смог играть.       Джеймс чувствовал, как внутри него растет гнев. Он всегда считал, что в Хогвартсе царит справедливость, что ко всем относятся одинаково, что все имеют равные шансы. Но история Майкла рисовала совсем другую картину.       – А шестой курс? – спросил Зак, уже боясь услышать ответ.       Майкл хмыкнул, и в его глазах мелькнула тень обиды.       – О, это было что-то. Меня отстранили от игры за пару мелких шалостей. Ничего серьезного, просто обычные студенческие проделки. Знаешь, вроде превращения коридора в каток или создания фейерверков на уроке истории магии.       – Это было несправедливо, – вступился другой игрок команды, которого Джеймс еще не знал. – Мы все иногда шалим, но лишать команду лучшего ловца из-за такой ерунды? Это было подло.       Джеймс чувствовал, как в нем растет возмущение.       – И после всего этого ты все еще играешь? – спросил он с восхищением.       Майкл улыбнулся, и эта улыбка была полна решимости и гордости.       – Конечно. Я люблю квиддич. И знаешь что? Я ловлю снитч быстрее всех в школе. Обычно мне требуется минут пятнадцать, в то время как другим ловцам нужны часы.       – Особенно гриффиндорцам, – фыркнул Алекс, и в его голосе прозвучала нотка презрения. – Они может и выигрывают у нас в финалах, но играют они отвратительно. Все их победы - чистая фикция.       Джеймс почувствовал, как внутри него борются противоречивые чувства. С одной стороны, он всегда восхищался гриффиндорской командой по квиддичу, слушая рассказы отца о его школьных годах. Но с другой стороны, история Майкла заставляла его задуматься о том, насколько честными были эти победы.       – Знаешь, – добавил Майкл, наклоняясь ближе к Джеймсу, словно собирался поделиться секретом, – они даже просили меня потренировать их пару раз. Я согласился, но больше не собираюсь участвовать в этом цирке. Они не умеют работать в команде, каждый тянет одеяло на себя.       Джеймс был поражен.       – Они просили тебя их тренировать? Но почему?       Майкл усмехнулся.       – Потому что даже они понимают, что я лучший. Но знаешь, что самое интересное? Когда я пытался научить их работать вместе, координировать свои действия, они просто не слушали. Каждый был уверен, что знает лучше. Типичные гриффиндорцы - слишком самоуверенные, чтобы признать, что кто-то может быть лучше них.       Джеймс задумался. Он вспомнил, как его отец рассказывал о своих годах в команде Гриффиндора, о духе товарищества и взаимовыручки. Неужели все изменилось? Или, может быть, его отец просто не замечал этих проблем, будучи звездой команды?       – Но как же вы справляетесь со всем этим? – спросил Джеймс, чувствуя, как в нем растет уважение к слизеринской команде. – Как вы находите силы продолжать бороться, когда все, кажется, против вас?       Алекс положил руку на плечо Джеймса, и его голос стал серьезным.       – Вот в этом, малыш, и заключается суть Слизерина. Мы не сдаемся.       Джеймс был впечатлен энтузиазмом и духом команды несмотря на все неудачи.       – В этом году все будет по-другому, – вдруг сказал Алекс, и его глаза загорелись. – Мы станем чемпионами. Верно, ребята?       – Да! – хором ответила команда, и их крик подхватила вся гостиная.       Джеймс почувствовал, как его захватывает всеобщее воодушевление.              Когда наконец все начали расходиться по спальням, Джеймс чувствовал себя абсолютно счастливым. Он лег в постель с улыбкой на лице, думая о том, как много нового он узнал о своем факультете за один вечер.       – Эй, Поттер, – окликнул его Скорпиус перед тем, как погасить свет. – Теперь ты понимаешь, что значит быть слизеринцем?       Джеймс кивнул.       – Да, кажется, начинаю понимать.       – И помни, – добавил Скорпиус, – что бы ни случилось, мы своих не бросаем.       Джеймс улыбнулся в темноте.       – Спасибо, Скорпиус. Я этого не забуду.       Засыпая, Джеймс думал о том, как ему повезло. У него были старые друзья в Гриффиндоре, и теперь он нашел новых друзей в Слизерине. Может быть, подумал он, ему удастся стать мостом между факультетами, помочь им понять друг друга лучше. Это будет непросто, но Джеймс был готов попробовать.       С этими мыслями он погрузился в сон, полный летающих метел, золотых снитчей и смеющихся друзей в зелено-серебряных мантиях.