***
– Шестой отряд, тишину поймали, – поднимает в воздух руку Тарасов, строго смотря на галдящую толпу детей, что сидят полукругом вокруг вожатых. – Спасибо, – продолжает Влада, с благодарностью смотря на Рому. – Сейчас мы должны придумать название для отряда, а после вы сможете спокойно отправиться разбирать свои вещи. – А давайте Солнечные лучики? – начинает девочка в цветочном сарафане, что сидит чуть поодаль. – Лучше трансформеры, – перебивает еë парнишка с разбитыми коленями. Шум вновь наполняет помещение и Влада вздыхает устало, ждет, пока Рома вновь детей на место поставит. Но он молчит, ожидающе смотрит на напарницу. Ей нужно учиться, переходить от институтской теории к практике. Влада губу закусывает и понимает – надо действовать. Прокручивает лекции в голове и начинает несмело. – Ребят, послушайте, – на пробу лепечет, но не увидев реакции, решает голос на более твердый поменять. – Шестой отряд. Десятки пар глаз на неё обращаются вопросительно и у Тумановой нет шанса на ошибку. Потеряй она авторитет сейчас, вся смена пойдёт под откос. Поэтому она без агрессии, но серьëзно продолжает. – Даю вам полчаса разбрестись по комнатам, разобрать вещи и придумать названия для отряда. Через полчаса встречаемся тут же, и вы предлагаете свои варианты. Давайте, – жестом подгоняет детей и те весело разбредаются, закрываясь в спальнях. – Ты молодец, справляешься, – когда последний ребенок скрывается за дверью, Рома позволяет себе мягко чужую ладонь сжать. – Быстро научишься с ними общий язык находить. – Всë равно так непривычно пока, – чуть смущается чужой тактильности Влада, но всë же позволяет себе расслабиться. – Хорошо, что тебя сразу на малышей не поставили или на старших, – Рома что-то в заметках на телефоне пишет, не смотря на коллегу, а после телефон в кармане прячет. – Там свои нюансы. Средние самое то для новичка. – Спасибо, что-ли, – хихикает Туманова и спиной на пол укладывается, устремляя взгляд темный в потолок. – И с опытным коллегой не так страшно. Надеюсь, что мы сработаемся. – А есть другие варианты, – короткий смешок бросает и ложится рядом. Будь над ними звëздное небо, это можно было бы назвать романтичным. – Нам с тобой почти месяц вместе жить. – Молодая очень многодетная семья, – заливается смехом Туманова. – Типа того, – прикрывает голубые глаза парень.***
Недосып явно сказывается на Владе, что еле разлепляет глаза после короткого сна. Еë первая планëрка затянулась глубоко за полночь, а после сон на новом месте никак не шёл. Она открыто завидовала Тарасову, что к её приходу уже не первый сон видел, почти с головой укутавшись в одеяло. Сейчас же она, вся растрëпанная на кровати приподнимается и взглядом цепляет парня, что усердно перед зеркалом чуть влажные волосы зачëсывает. – Поднимайся, засоня, – говорит Рома, мягко улыбаясь. – Не буду спрашивать, как спалось. Вижу, что плохо. – И тебе доброе утро, – с хрипотцой отвечает Влада. – Ничего, привыкнешь, – наконец оборачивается Тарасов, закончив с причëской. – Собирайся, а я пока разбужу детей на зарядку. – Спасибо, – бросает она вслед выходящему из вожатской комнаты коллеге, что уже готовится включить на колонке одну из заезженных песен, чтобы разобраться с подъемом скорее. Влада нехотя из-под одеяла выбирается и направляется в их личную душевую. Какое счастье, что им не приходится делить ванную с детьми. Она наскоро сбрасывает вещи и встаëт под прохладные струи, что дарят бодрость мгновенно. Душ – своего рода ритуал, без которого Влада обойтись не может, иначе весь день насмарку, а этого ей не надо. Туманова быстро понимает, что забыла чистую одежду на кровати и решается вернуться в спальню так, прикрываясь лишь полотенцем. Она практически выбегает и наскоро натягивать бельë начинает. Закончив с трусами, она уже спортивному топу тянется, когда слышит, как открывается дверь. На пороге Рома, что с ног до головы смеряет взглядом Владу, что успевает лишь грудь прикрыть ладонями и отвернуться. – Не парься, одевайся, я не смотрю, – запирает дверь Тарасов и к стене отворачивается. Но парень явно лукавит, ведь краем глаза через зеркало всë-таки посматривает, как Влада наскоро топ натягивает, а после и в форму облачается, оставляя пару пуговиц рубашки незастëгнутыми. Они вид на выделяющиеся ключицы открывают, отчего парень взгляд оторвать не может. – Всë, можешь смотреть, – выдыхает с облегчением Туманова и берëтся за фен, чтобы в порядок светлые локоны привести. – Спасибо за разрешение, – бросает смешок Рома и с тумбочки сумку небольшую хватает, в которой, несмотря на размер, арсенал на все случаи жизни. – Ты не парься, всякое в жизни бывает. Влада, чьи щеки от смущения огнëм горят, считает иначе. Может так на ней долгое отсутствие отношений сказывается, но представать обнаженной перед парнем, пусть и коллегой, неловко безумно. Она закидывает всё в небольшой мешок и на плечо тот вешает. С ноги на ногу переминается, когда Рома дверь открывает, но не выходит. Туманова кивает коротко и покидает спальню, стремительно шагая к детям, лишь в этом спасение от смущения видит.***
Уставшие после очередного мероприятия дети сонно шатаются по коридорам, то и дело сцеживая воду из кулера и собираясь по комнатам, чтобы очередную партию в Уно сыграть или сплести друг другу фенечки. Смена, на счастье вожатых, довольно удачная и особых конфликтов нет. Лишь мелкие ссоры из-за цвета плаката на отрядном уголке или бурные обсуждения квестов дневных, что чудом к драке не приводят. Рома, когда все дети по комнатам прячутся, вдоль коридора медленно проходится, спрятав руки в карманы, и на удачу к звукам за дверью прислушивается. Позволяет им проводить свободное время так, как хочется, но в разумных пределах. А эти пределы надо регулировать. Когда из одних комнат слышно лишь тихое сопение выбившихся из сил ребят, в других галдёж на повышенных тонах. Тарасов хочет уже резко дверь раскрыть, чтобы дети себя тише вели, но суть разговора кажется интереснее. – Вот спорим, что они встречаются, – начинает одна девчонка. – Ну они же так классно смотрятся вместе. – Да ты чего? – отвечает другой девичий голос. – Роман Александрович же старый, – от этого Рома тихий смешок отпускает. – У меня вот папа тоже сильно старше мамы и ничего, – Рома не видит, но сквозь дверь чувствует, как девчонка губу выпячивает наигранно, ведь за годы работы детские повадки наизусть выучивает. – А почему у них тогда колец нет, а? – цепляется за аргумент девочка. – Чтобы мы ничего не узнали, Марин, не тупи, – голос первой задорный и довольный до предела. – Но мы умнее, мы и без колец всё поняли. Ну ты видела, как он на Владу Александровну смотрит. – Ну ты придумываешь, Даш, – уже не так уверенно говорит вторая. – Ничего такого. – Когда глаза на правду откроешь, тогда и поговорим, – с места встаёт и в сторону двери бежит. Рома лишь шаг в сторону сделать успевает, когда дверь распахивается и девочка вылететь хочет, но замечает вожатого слишком поздно. Она на месте замирает и в глаза голубые смотрит испуганно. Он точно всё слышал. – Здравствуйте, Роман Александрович, – голос девичий чуть дрожит. – А я к себе в комнату иду. – Здравствуй, Даша, – смотрит неотрывно, сверля ребёнка взглядом. – Ну иди. – Иду, – девчонка разворачивается и за дверью соседней комнаты скрывается молниеносно, вызывая у парня глухой смешок.***
Солнце давно скрылось за горизонтом, а дети после “свечки” разбрелись по комнатам и не первый сон видят. Пар из небольшого чайника вздымается вверх, и Роман горячую воду разливает по контейнерам с лапшой. Прикрыв оба крышкой, он один Владе протягивает, что, усевшись в позе лотоса на кровати, терпеливо ждёт угощение из скромных запасов Тарасова. Она благодарным взглядом парня одаривает и ставит еду на тумбочку прикроватную, ожидая готовности. – Спасибо, Ром, – улыбается довольно и на выставленные за спиной руки опирается, выгибая спину. – Ты прям кулинар. – Шеф-повар Тарасов Роман к вашим услугам, миледи, – он крышку собственного контейнера приоткрывает и помешивает лапшу, позволяя приправам распределиться равномерно. – Не передержи, а то невкусно будет. – Есть, капитан, – и первую пробу берёт, наполняя комнату довольным мычанием. – После этой постной еды обычный дошик – произведение кулинарного искусства. – Не обычный, – не то сидя, не то лёжа на кровати располагается, закидывая ноги на чужую постель. – А приготовленный заботливыми руками. – Это определённо меняет дело, – хихикает Влада. – Сейчас перекусим и расскажу про завтрашнюю игру по станциям. Ты, кстати, на одной стоишь. Не благодари. – Не благодарю, – закатывает глаза Тарасов. – Я лучше бы с нашими побегал, чем три часа на месте стоять. – Аналогично, – улыбается довольно, вызывая тепло в чужой груди. – В следующий раз я на станции постою, не обижайся. – На тебя невозможно обижаться, Туманова. Ты знала? – пальцами ноги легонько по чужому колену ударяет. На это Влада театрально откидывается назад и за сердце хватается. – Чего в педагогическом забыла, актриса? – Давай ешь уже, а не домогайся, Тарасов, – ладонью от него, как надоедливой мухи, отмахивается и за еду принимается. – Что там дети? Делись последними сплетнями. – Они полностью уверены, что мы с тобой парочка, – от этого заявления Влада лапшой давится и по груди себя бьёт, чтобы дыхание восстановить. – Ещё немного и нас без нас поженят. – С чего они это взяли вообще, Ром? – дышит тяжело, до сих пор стараясь справиться с болью в горле. – А мне почём знать? – плечами пожимает тот, наблюдая за всполошившейся коллегой. – Просто решили выбрать для тебя лучшую партию. – Какой ты самоуверенный, – ногой толкает парня, что смехом заливается. – С чего ты взял, что я замуж за тебя пойду? – Так значит встречаться ты не против? – улыбается игриво и садится ровно, опираясь локтями на колени. – Да иди ты, – и в парня подушка летит, что чудом не сметает еду с тумбы.***
Раскаты грома разрывают тишину ночи, а молнии полосуют чёрное полотно хаотично. Благо, что дети спят крепко и не замечают пугающих явлений погоды. Да только Тумановой не спится совсем. Несмотря на ужасную усталость после подготовки очередного номера, она глаз сомкнуть не может, вздрагивая от каждого звука и всполоха света за окном. – Ты чего дёргаешься? – голосом заспанным шепчет Рома, на локте приподнимаясь. – Всё в порядке, – старается голос спокойнее сделать, но сжимается от нового раската и голову одеялом закрывает. – Спи, не обращай внимания. – Я же вижу, что что-то не так, – свешивает ноги с кровати и поёживается от прохлады. – Иди сюда. Тарасов с места нагретого встаёт и на край чужой кровати присаживается, аккуратно кладёт ладонь на чужое бедро. Тело Тумановой мелкой дрожью заходится и Рома всхлип тихий слышит, что заставляет его сердце сжаться болезненно. – Влада? – Рома глаза слипающиеся потирает и чужую ногу сквозь одеяло поглаживает. – Давай, двигайся. Туманова лицо высовывает из-под одеяла, в глазах страх и непонимание играют наравне. Она в чужом лице старается что-то рассмотреть, но в обеспокоенных глазах небесных видит лишь желание помочь. Это льстит, но вместе с этим путает. Но, несмотря на всё, она неловко двигается на кровати и одеяло приподнимает, приглашая лечь рядом. Рома укладывается рядом и поправляет одеяло сверху, а после голову на чужую подушку укладывает. Горячим дыханием он чужую кожу обжигает и талию ладонью обвивает, прижимая напряжённое тело к себе ближе. Влада шумно воздух втягивает и на месте ёрзает от ощущений непривычных внутри. – Ром, тебе удобно? – Туманова голову поворачивает, обращаясь к парню. – Мне ещё пододвинуться? – Всё в порядке, – и лишь сильнее льнёт к телу девушки, сплетаясь с ней ногами, даря тепло тела собственного. Тарасов короткий поцелуй на выступающей косточке позвоночника оставляет и в сон проваливается, тихо сопя в чужую спину. Влада же, красная подобно спелому яблоку, старается сердце беспокойное уже не от грозы, а от близости мужского тела, успокоить. Туманова глазами по стене бегает пока пытается в чувствах разобраться, и для самой себя решает, что это приятно. Приятно чувствовать тёплые руки на своём теле, мягкие поцелуи и обжигающее дыхание, что пускает табуны мурашек по спине. А потому плевать, что будет завтра, сейчас она чужую руку накрывает своей и в сон проваливается, не замечая закончившейся грозы.***
– Ксюш, ты спасаешь, – Влада крепко обнимает зеленоволосую девушку, что вожатой другого отряда в их корпусе является. – Если я сейчас не выкурю пол пачки, я кого-нибудь загрызу. – Давай, Владочка, беги, – обнимает в ответ также крепко, а после отпускает девушку и вслед ей машет. – Только не задерживайтесь там сильно, я спать хочу. – С меня шоколадка, даже две, – пускает воздушный поцелуй вслед. – Привезу тебе с выходного. – Ловлю на слове, – бросает вслед уже скрывшейся за дверью Тумановой. Влада наскоро по лестнице спускается и у входа Тарасова встречает, что терпеливо ждёт напарницу. Он шумно шмыгает из-за ночной прохлады и локоть свой протягивает, позволяя девушке подхватить его под руку. Они идут неспешно, ведь до оборудованной для сотрудников курилки не так далеко. Они петляют между деревьями, пока Рома у одного из них не останавливается. Прихватив Владу за плечи, он прижимает её к шершавому стволу и в глаза тёмные заглядывает с интересом. Туманова смущение сдержать не в силах, но и сопротивляться совсем не хочется. Прошлая ночь со спасением от пугающей грозы и тёплыми объятиями будто даёт парню карт-бланш на любые манипуляции с ней. Тарасов до ужаса медленно приближается, даёт шанс отказаться до последнего, но, не встретив сопротивления, мягко накрывает чужие губы своими. Поначалу несмело, на пробу, но слишком уж заигрывается, напирая с силой и нижнюю губу зубами оттягивая. Руки скользят по телу изучающе, на пробу оглаживая и сжимая грудь, бёдра, талию. Заканчивается всё также неожиданно, как и начинается. Рома не смеет на обычно открытой шее следы оставить, а потому отрывается и ладонь Влады своей подхватывает, стремительно доводит до курилки, где другие вожатые и работники уже вовсю наслаждаются никотином. Влада на скамье располагается и из мешка заветную пачку выуживает, зубами зажимает никотиновую палочку. Маленький огонёк зажигалки облизывает кончик и позволяет Владе насладиться вредным дымом. Взгляд чернее ночи то и дело скользит по опёршемуся на столб беседки Тарасову, что также в ответ смотрит, умудряясь при этом поддерживать разговор с остальными. Эти немые взгляды распаляют блондинку всё больше. Влада благодарит безлунную ночь, что позволяет ей скрыть алый оттенок щёк. – Влада, пошли, Ксюша уже заждалась, – парень тушит бычок в урне и руки в карманы прячет. – Да, ты прав, – бросает коротко и с места поднимается, удаляясь за ворота вместе с Тарасовым. – Оказывается ледяной король умеет влюбляться, – начинает один из парней, что не первую смену с Ромой работает и уже успел того кличкой наградить. – Никитос, ты о чём? – спрашивает новенький, но уже успевший стать душой компании практикант. – Да Ромка же у нас завидным холостяком считался, – улыбается и сбрасывает окурок в урну, а после за новой сигаретой тянется. – Все вожатки за ним приударить пытались, а он ни в какую. А тут на напарницу клюнул. – Я с чего ты взял вообще, что у них что-то есть, – старается скрыть раздражение Маша, но выходит из рук вон плохо. – Они просто работают вместе. – А ты, Мах, не завидуй, что не тебе достался. Два года старалась и впустую, – разражается глубоким смехом Егор, до этого тихо наблюдавший за происходящим. – Там у обоих на лицах, что со дня на день произойдёт проникновение в нейтральные воды. – Фу, а можно без подробностей? – наигранно нос морщит Алиса, но на самом деле она каждую сплетню в личную коллекцию собирает, бережно храня, чтобы после с подругами поделиться. – Спать идите, сопляки, – бухтит пожилой охранник и вожатые плечами пожимают, докуривают и скрываются за воротами, возвращаясь к детям.***
Напарники вваливаются в вожатскую, еле сдерживая сердечный порыв. Но, когда дверь запирается на щеколду, они сдерживаться больше не могут. Форма бережно, чтобы не повредить пуговицы, слетает с тел, а поцелуи гуляют по коже там, где посторонние не увидят, оставляя за собой череду красноватых пятен. Влада парня на кровать собственную валит, усаживаясь сверху и в губы чужие раскрасневшиеся впиваясь яростно. Будто она ждала этого всю жизнь. Она кончиками пальцев по груди к животу рельефному скользит и уже под резинку боксеров забирается, но Рома чужой напор тушит, отстраняясь. – Я на такой исход не рассчитывал, – начинает и, не смея расстроить, девушку на край кровати усаживает. – У меня нет резинки. Так что наслаждайся. Влада смотрит вопросительно, когда Тарасов перед ней на колени опускается и бельё стягивать с женского тела начинает стремительно, оставляя блондинку обнажённой, открытой перед ним. Грубоватые пальцы молочную кожу бёдер сжимают, разводя те аккуратно. Туманова парня на себя тянет, впиваясь в губы с очередным поцелуем, по ряду зубов проходится и в рот скользит, сплетаясь с чужим языком. Чужие ладони, до сладкой боли сжимающие упругую грудь, кажутся сейчас единственным важным фактором в мире. Когда к пальцам присоединяются губы, с удовольствием втягивающие сосок, и язык, что кругами по ореоле тёмной проходится, ориентиры меняются. Роман скользит всё ниже, оставляя за собой влажные следы, пока до заветной области не добирается, заставляя Владу шумно выдохнуть. Глаза цвета ясного неба внимательно следят за каждой эмоцией на чужом лице, за каждой дёрнувшейся мышцей тела, без слов разрешения спрашивая. Влада не откажет, она сейчас на любую авантюру готова. Не теряя зрительного контакта, Тарасов разводит заметно влажные складочки и на пробу языком мажет, ища подход. Движения друг друга сменяют, заставляя Туманову выпускать еле слышимые стоны, которые приходится глушить, закусив ладонь собственную. От этой картины свободная рука парня под резинку трусов скользит и по всей длине члена проходится, чуть сдавливая к концу. Найдя темп комфортный, он двигается ритмично, доставляя удовольствие обоим. Дыхания в одно сливаются, когда бёдра девушки дрожью крупной заходятся, а парень кончает, оставляя на деревянном полу влажный след семени. Оба, разгорячённые и довольные, они на кровать Тумановой валятся, сплетаясь в объятиях тёплых, покой дающих. – Отведёшь завтра наших на зарядку? – пятернёй вплетается в локоны светлые. – А я пока кровати сдвину. Так удобнее, чем на односпальных ютиться. – Без проблем, Ромочка, – это обращение особо душу Тарасова греет.***
– Лёш, к тебе родители приехали, – Рома одного из детей вылавливает. – Пойдём, проведу до КПП. – Хорошо, Роман Александрович, – в глазах ребёнка яркие огоньки загораются, ведь приезд родителей сулит ему приятную встречу с родными и пакет вкусностей, что на территории лагеря не сыскать. Они до ворот добираются быстро, ведь парнишка чуть ли не бежит, чтобы скорее с родителями и сестрёнкой младшей встретиться. Рома отправляет ребёнка в объятия матери, а сам к отцу подходит, что с мешком наперевес стоит. Как полагается, Роман гостинцы осматривает и с сожалением родителям оставляет свежие фрукты и мясные лакомства. Требования не позволяют оставить это детям, не имеющим доступа к холодильникам. А вот конфеты, сушки и несколько пакетиков цукат парнишке отдают с чистой совестью. – Лёш, пойдём, нас отряд ждёт, – с грустью подзывает ребёнка Тарасов. – Занесём твои подарки в корпус и пойдём дальше на мероприятие. – Хорошо, Роман Александрович, – с грустью, но смиренно, отвечает мальчик. – Пока мам. Пока мелкая. Скоро конец смены, не скучайте. – Пока, Лёшенька, отдыхай, – мать утирает одинокую слезинку на щеке и, прихватив дочь, удаляется с территории. – Вы с ним построже, Роман Александрович, – проговаривает отец, когда жена на значительное расстояние отходит. – У вас замечательный мальчик, смышлёный, активный, – без капли лукавости Тарасов говорит. – Он у нас первые места в спартакиаде занимает. Вы его на секцию отдайте, у него прекрасные способности в беге. – Думаете? – довольный похвалой от незнакомца отец тает на глазах. – Мы обсудим. Лёш, тебе самому-то нравится бегать? – Очень, пап, – видно, что парнишку растят в строгости, но справедливости. – Ну как вернёшься, решим этот вопрос, – мужчина поправляет рубашку и протягивает ладонь вожатому. – До свидания, Роман Александрович. До скорого, сын. – Пока, пап, – в сторону уходящего мужчины говорит мальчик. Лёша ещё немного вслед отцу смотрит, а после, взяв вожатого за руку, спешит вернуться в спальню. Они идут молча, каждый думая о своём, пока в комнате не оказываются. – Лёш, я у тебя там сушки видел, – начинает издалека Рома. – Не угостишь парочкой? – Конечно, Роман Александрович, – и рукой в шуршащий пакет лезет, выуживая ровно две штуки. – Держите. – Спасибо, – прячет угощение в карман вожатый. – Пошли, нас уже заждались. Ребёнок в игру с отрядом погружается вновь, а Рома совсем рядом с Владой встаёт, невесомо касаясь её плеча своим. Мягкая улыбка тут же на лице Тумановой расплывается. Жаль только, что большего при детях они себе позволить не могут. Так и стоят рядом, наслаждаясь тем немногим теплом, которым друг с другом делятся. День на исходе смены тяжёлый и выматывающий. Дети спят давно, а вожатые у кострища собираются, пока педагоги другие их места в отрядах заменяют. Они, укрытые пледами тёплыми, глаз не отводят от языков пламени, играющих в поленьях. Кто-то гитару достаёт и перебором мелодию ищет, начиная петь. Влада, что для них с Ромой одно одеяло на двоих взяла, жмётся к чужому телу под покровом ткани и пальцы их рук сплетает, чуть сжимая, пока Рома удобно щекой на чужой макушке светлой устраивается. Так уютно и спокойно, что оба косые взгляды коллег не замечают совсем. – Владочка, – носом о её волосы потирается, вдыхая приятный аромат шампуня, а рука его в карман скользит. – Что такое, Ромочка? – чуть сонно шепчет Туманова. – Дай руку, – не смотря под одеялом шарит, находя ладонь Влады. Рома чуть отстраняется и в глаза заглядывает с нежностью. В них тонуть хочется, раствориться, как сахар в чае горячем. Тарасов выуживает наконец из кармана сушку и аккуратно на безымянный палец натягивает. Влада, до этого как лимон выжатая, загорается, и в глазах её искорки играть начинают. – Что скажешь? – улыбается мягко Роман, наблюдая за чужой реакцией. – Я согласна, – смущённо проговаривает девушка и парня в объятиях сжимает, утыкаясь в чужую шею.***
Площадь шумная и до предела детьми и их родителями наполненная. Первые аккуратно из автобусов выбираются, разминают конечности после долгой дороги и в небольшие компании собираются, не желая расставаться с друзьями. Взрослые же терпеливо ждут, когда их дети попрощаются, и с вожатыми общаются об итогах смены. Так и Влада, увлечённо рассказывает маме одной из девочек об успехах той, нахваливая ребёнка. Тучная женщина с удовольствием улыбается и радуется успехам дочери, но, когда девочка мать за рукав платья дёргает, она отстраняется и, попрощавшись с вожатой, ведёт дочь на парковку. Чуть поодаль от колонны автобусов останавливается мотоцикл, сияющий в солнечных лучах наполированными гранями. Парень шлем снимает и к второму, что покоится сзади, отправляет, закуривая сигарету. Несмотря на странные очки с красноватыми зеркальными линзами, Туманова водителя узнаёт и машет аккуратно, привлекая внимание того. Наконец вернув всех детей родителям, девушка позволяет себе сорваться с места и в чужие объятия упасть, вдыхая аромат резины и чужой кожи. Рома сжимает её с силой, а после в губы впивается. Наконец они могут позволить себе под покровом ночи не скрываться. – А где мой чемодан? – здравый смысл к девушке возвращается, навевая вопросы. – Ты же на машине с ним уезжал? – Он дома, – улыбается Тарасов, ожидая следующие вопросы с предвкушением. – В каком доме? – Влада заметно нервничать начинает. – Я тебе ключи от дома не давала. Украл? Сознавайся, Тарасов. – Они у меня дома, – разражается смехом. – Зачем их туда-сюда катать? Сразу ко мне поедем. – Дурак, блин, – хмурится блондинка и кулаком не сильно, просто чтобы вид подать, по плечу чужому проходится. – Тридцать лет, а ума нет. – Прокатишься с дураком по городу? – Рома второй шлем, что раньше как запасной хранил, протягивает Тумановой. – Куда я от тебя денусь, – сменяет гнев на милость Влада и защиту надевает. Рома на мотоцикл усаживается и двигатель заводит. Влада же сзади устраивается и крепко, чтобы не слететь на повороте, сжимает чужой торс. Они от бордюра отъезжают и вперёд летят, позволяя ветру ласкать их тела на большой скорости. Не знают, куда приведёт их дорога, но это не важно. Главное, что сейчас им нравится этот путь, а остальное на второй план уходит.