Awareness

      Аскеладд был для Торфинна всем.       Это как сложить дважды два, соединить два куска одного камня и крепко обвязать верёвкой. Один без другого может, выживут, что уж греха таить, только не хочется - так.       Хочется зубоскалить, ловить насмешливый льдистый взгляд, и требовать законную дуэль. Хочется мстить, словно мантра, на подкорке высечено, и не вывести эту затею из своей головы. Даже если в очередной раз проигрывает и вынужден слушать тщеславный бред плешивого старика, знает, что будет другая битва. Пока не выиграет, не свершит задуманное.       И жизнь то Аскеладда ему одному обещанная, только Торфинну позволено желать вскрыть грудную клетку и вырвать вражье сердце. Вкусить, словно дикому зверю, его плоть, и испить до дна кровь того, кто когда-то сломал ему жизнь. Целиком и полностью Аскеладд его. Словно обещанная награда, которую хочется заполучить во чтобы ни стало.       Их отношения были крепче, чем сталь, и, пускай, взаимное доверие у них лишь способ выживания; Торфинн вцепился мёртвой хваткой в викинга, готовый сорваться с края. Впиться в него зубами, губами, руками, лишь бы видеть на горизонте.       И осознание приходит слишком поздно. -- Аскеладд! -- крик вырывается сам собой, словно это может отмотать время назад. Торфинн не слышит, что ему говорит этот идиот плешивый. Помнит только, как подхватил потяжелевшее тело, и обжегся о горячую кровь. Вот же она, та самая, желанная, обещанная. Только радости никакой от этого нет. Юный викинг зажимает рану, потеряно смотрит в бледнеющее лицо. Неверяще. -- Ты должен был увернуться. -- роняет Торфинн. Он весь перемазан в крови своего врага, жизнь которого быстро угасает. -- Ты должен был! Твоя жизнь только моя, плешивый. Ты слышишь меня? -- Какой ты громкий, глупый ребёнок. -- едва звучит ответ, и горло словно сдавливают тисками.       Хочется зарычать и треснуть идиота старого, пока в душе селится тревога. Он знает, как выглядит смерть, и знает, как выглядит тот, кто умирает за кого-то или что-то.       Аскеладд умирал за него. -- Не вздумай умирать! Аскеладд. Аскеладд!       Он знает, что бесполезно трясти тело перед собой, потому жмётся щекой к груди и не слышит ничего. Душа Аскеладда проклята множеством людей, она тяжела настолько, что его не сопроводят в Вальхаллу. Но провести в Преисподнюю должен был именно Торфинн. Схватив за горло, скинуть в пропасть.       Стать последним, что Аскеладд увидит, раз не стал первым.       Взгляд упирается в принца, и от смерти его спасает лишь крепкая хватка Торкеля, а после стражи. Торфинн кричит раненным зверем, в груди жжёт от боли, словно сердце вырвали, и смотрит бешеным зверем в глаза Кнуда.       Аскеладд был для Торфинна всем.       Понял он это лишь, когда Аскеладда не стало.