Витраж

      Бьякуя устало помассировал виски.       Старейшины его клана были правы. Старейшины клана Шихоуин были правы. Старейшины клана Шиба в лице Куукаку тоже были правы. Все они, черт бы их побрал, были правы.       Пятеро великих кланов вырождались. От тех, что когда-то творили мир, остались лишь крохи былого величия. Цунаяширо исчезли; не то чтобы Бьякуя был из-за этого расстроен, но следом за ними исчезали и другие. Держались только Кучики и Шихоуин; Юширо однажды женится и произведет на свет потомков, а Бьякуя…       Долг для него всегда был превыше всего на свете, и нарушил он его только дважды. Больше — никогда. Он не имел права переступать через эти грани, внутренние запреты, сходить с пути воина ради собственных интересов, даже если гораздо проще было совершить сэппуку — а сэппуку совершить было проще.       Только такая смерть была бы бесчестной, а иных вариантов не оставалось. Клану Кучики были необходимы наследники. Бьякуе была необходима жена. Из девушек благородного происхождения, которые подошли бы на роль госпожи Кучики, были только Исе Нанао, Рукия и… и она.       Когда старейшины робко предложили Рукию, Бьякуя демонстративно потянулся к рукояти Сенбонзакуры: во-первых, она была его сестрой, пусть даже не родной, во-вторых, она любила Ренджи и Бьякуя не собирался им мешать, в-третьих, она была аристократкой не по рождению. Жениться на Нанао было невозможно по иным причинам. Следовательно, оставалась она.       И ее тоже поставили перед фактом, и она тоже вряд ли будет в восторге; Бьякуя прислушался к колебаниям духовных сил: вокруг Второго отряда атмосфера была напряженной, но ни шикай, ни банкай никто не высвободил.       Впрочем, она не стала бы. Она тоже прекрасно осознавала свой долг и новость восприняла бы с достоинством.              Сой Фонг, девятая глава клана Фонг, главнокомандующая Оммицукидо, командир карательного подразделения и капитан Второго отряда. Званий у этой девчонки набиралось больше, чем у Бьякуи. В скорости она тоже должна была превосходить — в этом всегда превосходила. Когда они были подростками, Сой Фонг часто перегоняла Бьякую, в спаррингах умела находить болевые точки, зато он был намного лучше в фехтовании. Когда-то она ему нравилась — эта неуловимая оса. Когда-то…       Бьякуя прикрыл глаза. Утренняя тишина окутывала со всех сторон, ветер благоухал цветущей вишней, чьи лепестки танцевали среди тумана. Мерно постукивал соджу. День должен был выдаться ясным и теплым.       Когда-то, в другой день, тоже цвела сакура, голубело небо и пели птицы, и Бьякуя замирал от нежности и волнения, но тот, кем он был — исчез. Умер вслед за Гинреем и Хисаной. Вместо Бьякуи родился капитан Шестого отряда, двадцать восьмой глава рода Кучики.       Он был уверен, что по-настоящему умрет тогда, когда окровавленными губами еле выговаривал имена Рукии и Ренджи и просил Куросаки Ичиго защитить Общество Душ; вот только тогда Бьякуя не имел права умереть. Пусть даже с честью, все равно не имел, ибо бросал свой клан на произвол судьбы. Поэтому наследник был так необходим.       Наследник от Сой Фонг. Бьякуя забыл, когда в последний раз улыбался и улыбаться не собирался, но представить себе эту девчонку беременной было смешно. И все же он должен был сделать вместе с ней ребенка.       — Нии-сама?       Шаги Рукии он услышал задолго до ее приближения. Уловил и реяцу: мороз, акварельные краски и подснежники. Мороз преобладал, будто вся духовная сила его сестры состояла из холода, метели и колючих снежинок.       — Садись, — Бьякуя кивнул на дзабутон рядом с собой. Рукия напряглась; естественно, она знала, о чем в клане говорилось последние два дня.       — Не беспокойся, — добавил Бьякуя. — Ты не станешь моей женой.       Рукия издала нервный смешок, умело замаскировав его под чихание, и грациозно опустилась на дзабутон.       — Кто тогда станет вашей женой? — спросила она. Спокойно, без прежней робости; еще недавно Рукия бы даже заикнуться о таком не посмела.       — Ты и так знаешь. Думаю, догадаться несложно.       Рукия сжала кулачки на коленях.       — Это так нечестно, что вас обоих принуждают…       Бьякуя вскинул бровь; замечание граничило с дерзостью.       — Честно, Рукия. В этом и есть честь. Прикажи слугам заварить чай и начать подавать на стол, — распорядился он. Это значило «прости, я не хочу разговаривать», и было, возможно, грубо, но Рукия поняла — встала, еще раз склонила голову и грациозно направилась раздавать указания прислуге.

***

      Сначала Сой Фонг не могла в это поверить.       Про ее брак никто никогда ничего не говорил. Если многих девочек-аристократок обручают с детства, то это было не про нее. Став членом отряда Оммицукидо, она рисковала прожить недолго; браки в их подразделении были редкостью и часто напоминали двойное самоубийство… вот только Сой выжила, выросла, расцвела, стала красивой и сильной женщиной и ей полагалось стать женой. Родителей, которые должны были найти дочери мужа, у Сой не было, но зато была наставница; Йоруичи-сама сказала, что так надо, и этого хватило, чтобы Сой Фонг послушалась.       Узнав имя будущего жениха, Сой даже удивилась тому, что не испытала никаких особенно бурных эмоций. Это чувство было больше похоже на облегчение: каждый мужчина, в теории способный занять место ее супруга, злил бы ее или нервировал, но только не Кучики Бьякуя.       Сой знала его с детства, и они были вроде бы… друзьями. Сой хорошо изучила Бьякую, и такой, как он, наверное, ей подходил. Он не стал бы в нее влюбляться и в этот брак не вмешались бы чувства, которых Сой всегда боялась. Союз по расчету и не более… но лечь в постель раз или два им придется. И они лягут. Сой забеременеет, родит от Бьякуи его долгожданного наследника, вручит ему — воспитывать ребенка в Оммицукидо плохая идея — и на этом все закончится. Брак может быть формальным, и даже фамилию в документах Сой Фонг менять не придется.       Кучики Сой. Звучало странно, но неожиданно мелодично, как перебор струн сямисэна: ку-чи-ки-сой.       А что было когда-то в прошлом… это неважно. Это прошло, они оба изменились. Это никогда ее не волновало. В детстве многие творят глупости.

***

      Сой терпеть не могла наряжаться, но на официальный прием облачилась в подобающее случаю кимоно, волосы оставив, как есть. Лицо тоже оставила, как есть — без белил, румян и туши. Было бы смешно краситься таким образом.       Кимоно бесило; длинный подол сковывал движения. Еще больше бесили гэта: как можно ходить в настолько неудобной обуви, которая еще и стучит при каждом шаге, портя весь имидж тайной убийцы? Но Сой учили носить и кимоно, и гэта, и в зал поместья Шихоуин она вошла гордо, как подобало девушке ее положения. Бьякуя уже пришел и теперь восседал посреди зала — без белого хаори и черного шихакушо он казался незнакомцем. Он давно был незнакомцем. После его свадьбы они ни разу нормально не разговаривали. Почти ни разу, но Сой предпочла бы, чтобы и того раза не произошло.       Она легко кивнула в знак приветствия, присаживаясь напротив Бьякуи. Он кивнул в ответ.       Старейшин и слуг с ними не было; те слуги, что расставили по столику блюда, быстро испарились. Помолвку уже решили за них, остальное они решали сами.       — Твои условия? — без лишних предисловий спросил Бьякуя.       — Я не меняю фамилию, а когда рожу твоего ребенка — брак остается браком только де-юре. Если ты умрешь, я не претендую на наследство. Если умру я — поместье Фонг твое.       — Какая щедрость.       — Все равно мне некому его завещать.       — Почему же тебе не нужно ничего моего?       — Потому что у меня и так все есть.       Бьякуя отпил глоток чая.       — Не ожидал от тебя такого спокойствия.       — Думал, я устрою шумную истерику? — фыркнула Сой. — Я тоже думала. И почти устроила. На самом деле мне совершенно не улыбается быть инкубатором для следующего главы твоего рода, но раз таков мой долг — что ж.       — Между прочим, мне тоже не хочется на тебе жениться, — буркнул Бьякуя, и с ужасом понял, что прямо сейчас из-подо льда выглянул тот самый вспыльчивый юноша, каким он был.       — Тогда женись на Нанао и постарайся завести с ней ребенка прежде, чем умрешь, — серьезно посоветовала Сой.       — Я думал об этом, — пожал плечами Бьякуя. — Но в роду Исе появляются только девочки. И только Исе.       — А, — помрачнела Сой. — Ну да. Тогда и правда… Что ж, твои условия?       Бьякуя хмыкнул.       — Я беру тебя в жены без твоего явного согласия и не думаю, что вправе ставить условия.       — Тогда договорились.       Это походило на деловое собеседование, а не на встречу жениха и невесты. Бьякуя с горечью подумал, что могло быть иначе, что когда-то было иначе; сравнивать двух женщин даже мысленно было грубостью, но он не мог не сравнивать. Услышав предложение замужества, Хисана радовалась. Хисана чуть не упала Бьякуе в ноги; он успел удержать ее за плечи, прижался лбом ко лбу и попросил никогда так не делать — и все равно пропасть между ними никогда не исчезала, даже если они лежали в одной постели, даже если Бьякуя был в ней, все равно их разделяла бездна, и Хисана неустанно это подчеркивала. По имени она звала мужа только в минуты самой жаркой страсти, в остальное же время он был «господин». Хисана вела себя так почтительно, словно была не женой, а одной из служанок, и, хотя Бьякуя любил ее, сравнивал с другой уже тогда.       Он хотел жениться на женщине, которая была бы равной, привести в дом свою госпожу, а не прислугу, не только брать, но и давать, но когда он дарил Хисане подарки, она так взволнованно благодарила, словно Бьякуя совершил особый подвиг, и после была с ним еще предупредительней, считая, что обязана. В постели было так же — Хисана всегда отчаянно стеснялась, но выполнила бы любое желание мужа, самое извращенное, даже если бы ей это не понравилось или причинило боль. Бьякуя никогда не предложил бы ничего подобного, но понимал — если предложит, то все получит.       Сой не стала бы унижаться, Сой скорее вогнала бы кайкэн себе в шею — а еще более вероятно, вогнала бы кайкэн в шею Бьякуе. Сой не стелилась бы перед ним. Сой была равной.       Бьякуя любил Хисану, но…       …но женился на ней спустя какое-то время после того, как получил отказ другой девушки. Тогда день был такой же ясный и так же цвела сакура, и Бьякуя решил, что не может больше молчать. Розовые лепестки танцевали в свете луны, они отдыхали после спарринга, от ее волос пахло ветром, и она была невыносимо прекрасна, а Бьякуя был порывист и несдержан, поэтому и выпалил «Пожалуйста, стань моей женой», и застыл, глядя в ее глаза, видя в них свое отражение.       Сой Фонг ответила «нет», и этого следовало ожидать, и Бьякуя этого ожидал, но ему все равно стало больно, как будто она полоснула его сюрикеном. Он ничем не показал, что отказ его ранил, но это было действительно больно.       Бьякуя любил Хисану всей душой, но не она была его первой любовью.