Опять нечего сказать?!

Хельга пришла раньше оговорённого времени, села на крыльцо и стала ждать. Территорию она специально выбрала нейтральную, подальше от любопытных глаз и ушей его соседей, её родителей, их общих друзей и знакомых, которых в этом тесном спальном районе было с избытком.  Времени всё обдумать и прийти к окончательному выводу у неё было предостаточно, но именно теперь, когда она уже сделала выбор и собралась рассказать ему, нервы начали сдавать. Хельга мяла в руках вкладыш от жвачки. Коробку со жвачкой прислали ей в подарок на день рождения бабка с дедом по линии отца — дальние родственники из Восточной Европы, которых она не видела и с которыми толком за всю жизнь не общалась. На вкладыше был напечатан какой-то слащавый комикс о быте до тошноты влюблённой друг в друга пары. Хельга, поумилявшись, выкинула все остальные вкладыши, но этот оставила, потому что на нём была напечатана единственно навязчивая и наиболее приближенная к её собственным думам последних недель мысль: любовь — это когда знаешь, в какой момент оставить её одну. — Привет, Хельга. Он пришёл и своим мягким шагом и ласковым голосом вмиг успокоил её мятежное сердце. Волшебным образом думать сразу стало легче. — Привет, репоголовый, — по привычке отозвалась Хельга. Он сел рядом и обратился к ней. — О чём ты хотела со мной поговорить? Хельга слышала теплоту и безграничное доверие в его голосе, поэтому слова, которые она давно подготовила, слетели с её губ легче, чем она ожидала. — Арнольд, какое-то время мы не сможем видеться. Она взглянула на него. Арнольд являл собой всё тот же светоч её жизни, всё ту же идолистическую фигуру, образ храброго рыцаря и тонкую ранимую душу в одной оболочке, которую она любила столько, сколько себя помнила… Вот только после её слов он больше не улыбался.  — Что ты имеешь в виду, Хельга? Ты куда-то уезжаешь? — недоверчиво спросил Арнольд. — Да, — буркнула она. — Ещё не знаю, куда. Может, на год. Может, на два. В общем, решила предупредить тебя. Она с вызовом выдержала его взгляд, всем своим видом будто угрожая, если вдруг он попытается её отговорить. — Я всё решила, Арнольдо, — с издевкой продолжила она. — Точнее, я давно это знала… Ну как «давно». В этом году знала больше, потому что это наш последний год в школе. Хельга нахмурила брови. Произносить заранее заготовленную речь становилось всё труднее. — Ты всегда во всём превосходил меня. И мне это не нравится… — Но Хельга, ты… — Ш-ш-ш, дай я скажу, — она с размаху запечатала его рот своей ладонью. — Я знаю себе цену, Арнольд. Не думай, что я себя жалею, в конце-концов, за тобой тоже немало долгов передо мной накопилось. Она вновь взглянула в его грустные глаза и заткнутый ладошкой рот и вздохнула. — Понимаешь, с самого детства я считала себя недостойной даже помыслить о том, что когда-нибудь мы будем вместе. И вот он ты, сидишь тут рядом со мной и пытаешься навязать мне свою романтику одним своим видом! — Хельга сделала глубокий вздох и успокоилась. — Но если честно, я не вижу себя рядом с тобой. — М-м-м!... — запротестовал Арнольд, но Хельга только сильнее зажала ему рот. — Помолчи, — не терпящим возражений тоном сказала она. Тот сразу же перестал мычать. — Ты хоть понимаешь, что все годы, пока мы знакомы, всё детство я провела в мечтах о тебе? Даже теперь, когда вот он ты, рядом со мной, я до сих пор продолжаю думать, будто ты принадлежишь одной только мне. У меня до сих пор не хватает умных мыслей в голове, потому что всех их вытесняет одна слепая навязчивая идея — ты. Ты можешь понять масштабы моей непроходящей зависимости? Я так больше не могу.  Она оборвала фразу и, поняв, что Арнольд больше не пытается протестовать, скрестила на груди руки. Вздёрнув нос, Хельга закрыла глаза будто бы в раздражении, но на самом деле просто боялась, что слёзы польются рекой раньше времени. — Я хочу перестать во всём полагаться на тебя. До сих пор все мои поступки были продиктованы желанием угодить тебе. Вся моя жизнь была повёрнута на тебе, и я до сих пор не представляю, как буду просыпаться без каждодневной мысли о тебе. Мне потребовалось много времени, чтобы это осознать. И теперь я хочу понять, что значит жить самостоятельно, иметь собственные идеи, стремления и цели. Без оглядки на тебя. Наконец, она набралась решимости и посмотрела на него. Точнее, в его глаза. Тягучая боль передалась от них и уколола её в самое сердце. — Разве я всё это время мешал тебе жить? Прости меня, Хельга. Я даже не мог представить… Хельга снова отвернулась. «Да что ты такое говоришь, несчастный идиот?! Разве не я только что вывернула тебе всю душу и призналась в безграничной любви?! Ты сделал меня самой счастливой на свете, как ты мог мешать мне жить?!» — Перестань извиняться! — в сердцах прикрикнула она, надеясь гневом заглушить накатывающую дурноту. — Это ведь не твоё решение, а моё.  Между ними повисла тишина, и Хельга знала, что своим решением убивает и себя, и его, но решение это было вернее прочих. «Опять ты молчишь, дубина, да скажи уже что-нибудь наконец, я больше не могу!» — Мне очень грустно от твоих слов, Хельга. Но я не стану тебя отговаривать, — наконец, ответил Арнольд. Хельга почувствовала резкий пинок обиды, ударивший в живот. Она-то рассчитывала, что он упадёт ей в ноги и будет клясться в вечной преданности, лишь бы она не покидала его! — Как это понимать? — с подозрением сказала она. — Ну ты уже поставила меня перед фактом, как я могу с тобой спорить? — невесело отозвался он. — Ты уже всё решила. Если я начну приставать с расспросами, ты начнёшь злиться, и тогда мы с тобой рассоримся. А я не хочу с тобой ругаться, Хельга. Заготовленная речь канула в небытие. Хельга вмиг растеряла запал и теперь не знала, как себя вести. По плану она должна была окончательно и бесповоротно отговорить Арнольда следовать за ней и не мешать ей жить, но теперь, когда он так легко согласился на её условия, Хельга чувствовала себя проигравшей на собственных условиях. — Ха! Ну вот и славно. Я-то уж думала, что мне придётся выслушать тонну твоих стенаний, прежде чем я смогу отвязаться от тебя, но раз уж ты такой понимающий, то мне даже легче! Всего хорошего, Арнольдо, счастливо оставаться! — Хельга резко вскочила, развернулась и собралась уходить, но не тут-то было. Арнольд крепко, но в то же время мягко, поймал её за запястье. — Это что ещё такое? — возмутилась Хельга и попыталась выпутаться, но хватка Арнольда была сильнее. — Я уже всё сказала, разговор окончен! Адьё! — А я ещё не всё сказал и хочу, чтобы ты меня выслушала. Хельга замерла. Арнольд посмотрел на неё и уверенно продолжил: — Я не собираюсь расставаться с тобой. По крайней мере, сейчас я не могу поверить в то, что ты меня покидаешь. Я знаю тебя всю жизнь, и мне кажется, что это не то, чего ты искренне желаешь в душе. — Нет, это именно то, чего я хочу! — упрямо заявила Хельга, мысленно проклиная себя за бесчувственность. — Возможно, — ответил Арнольд после короткой паузы. — Тогда прошу простить меня заранее, что я сейчас навязываюсь тебе. Потому что это точно не то, чего хочу я. Хельга уже не могла выносить эту пытку словами и желала как можно скорее убежать и скорбеть в гордом одиночестве, а он пусть тут себе думает что хочет, это будут уже не её проблемы. — Я понимаю твой мотив и согласен с твоим решением. Если честно, я даже рад, что ты так думаешь, ведь я непреднамеренно повинен в том, что ты, самая гордая и независимая девушка из всех, кого я знаю, имеешь такую привязанность. И теперь даже хорошо, что ты сама объявляешь о том, что покидаешь меня, — горько усмехнулся он. Хельга отвернулась и до боли закусила губу. «Чему ты радуешься, идиот?! Думаешь, я бы решилась на такое, если бы всё в итоге вновь не было ради тебя?!» — Я не стану тебя удерживать, — вздохнул Арнольд. — Но я со своей стороны не соглашаюсь покидать тебя. Ты слишком много сделала для меня, после стольких лет чересчур многое значишь для меня и пусть я и несу чушь, у меня уже есть всё, что мне нужно для счастья Заметив взгляд Хельги, он робко улыбнулся ей. Хельге пришлось напрячь все мускулы на лице, чтобы не расплыться ему в ответ. — Я уважаю твой выбор. Я не буду сковывать тебя ограничениями или придумывать запреты. Вместо этого я также посвящу время себе и подумаю над своей жизнью, пока мы не будем вместе. — Я не обещаю тебе, что мы когда-нибудь вновь будем вместе, — Хельге огромных усилий стоило произнести эту карающую фразу. Она надеялась ударить в самое сердце Арнольда, чтобы тот бросил свои слепые мечты и надежды, а заодно и перестал обнадёживать её, но он просто ответил: — Поэтому я и попросил у тебя прощения за то, что не могу в это поверить. Ты мой идеал, Хельга Джи Патаки. Даже если тебя не будет рядом, я всё равно не смогу представить больше никого рядом с собой. Я давно знаю, что порой ты боишься и выдаёшь за действительное то, о чём на самом деле не думаешь, — он тоже встал и взял её ладони в свои. — Но я буду рядом до тех пор, пока не пойму, что ты действительно не хочешь быть со мной. Хельга молчала. Она не знала, что сказать, и думала, что лучше сделать: либо наорать на самонадеянного Арнольда, либо разрыдаться прямо здесь и кинуться в его всепрощающие, благословенные объятия. — Куда ты отправишься? Я бы хотел знать, что у тебя всё хорошо, — доверчиво спросил он. — Так я тебе и отвечу. Я не хочу, чтобы ты постоянно напоминал мне о себе, — угрюмо выдавила из себя Хельга. — Тогда я найду тебя сам, когда ты будешь меньше всего этого ожидать, — улыбнулся он. — И не надейся, репоголовый, — не сдавалась Хельга. — Я сменю номер телефона, а родителей попрошу под страхом смерти не рассказывать тебе обо мне. — Я буду слать тебе письма с почтовыми голубями, — уверенно парировал Арнольд. — Ха! Думаешь, я не знаю, как работает твоя дурацкая почта? Голуби возвращаются только в то место, где их дом. Они слишком тупые, чтобы находить людей. — Ну, значит, тебе не о чем беспокоиться. Я не буду тебе докучать, — он быстро приблизился к ней и поцеловал в уголок губ. Хельга ещё с полминуты стояла, обуреваемая чувствами, потом резко тряхнула головой и прогнала счастливые мысли. — Я разве разрешала себя целовать?! — Хельга возмущённо отпрянула и отвернулась, чтобы её не выдал предательский румянец. Чёрта с два она даст Арнольду понять, что ей вовсе не противен этот милый жест. — Прости, — лукаво ответил он, ни капли не раскаиваясь. Пора было бежать, пока затянувшееся прощание не превратилось в бесконечное. — Ну ладно, Арнольд, — сказала Хельга и взглянула на него, как ей казалось, в последний раз. — Теперь прощай. — Увидимся, — он поднял ладонь и помахал ей. Хельга сорвалась и быстро зашагала прочь. Ещё минута промедления — и грусть вперемешку с искренней любовью в его прощальном взгляде заставили бы её забыть обо всех своих принятых решениях. «За что мне такое наказание?! Я хочу быть с любимым, но чтобы быть с ним, я должна отказаться от него! О, судьба, ты столько раз угнетала меня, что я вновь задаюсь вопросом: когда уже ты смилостивишься надо мной?!» Хельга бежала и глупо улыбалась про себя. «Ах, Арнольд, ну почему ты всегда говоришь мне то, что я хочу услышать? Ты один знаешь, что моя отстранённость — лишь маска, за которой прячется ранимое сердце. Я до сих пор ни разу не поблагодарила тебя за то, что ты есть и что ты снизошёл до меня.»  По щеке Хельги скатилась слезинка умиления. Она крепко обняла себя руками и крутанулась на месте в воодушевлённом порыве. Внезапно вспомнила, что вкладыш от жвачки так и остался у неё — а ведь она намеревалась подарить его Арнольду на прощанье. Ещё раз взглянув на слащавый сюжет, изображённый на бумажке, она выругалась. — Чушь собачья! Кто вообще придумал такую ересь?! Хельга сделала себе установку серьёзно поговорить с бабкой и дедом насчёт выбора подарков, когда прилетит к ним. В самом счастливом настроении Хельга направилась к себе домой. Вкладыш от жвачки теперь преспокойно покоился в ближайшей мусорной урне.