"…"
По крайней мере, так было когда-то.
А что сейчас?
А сейчас ничего. Почти ничего.
Комплекс переполнен запчастями бывших машин, блуждавших за окнами по дну. Микросхемы, механизмы, трубы, длинные и толстые провода. Всё лежит перед глазами, готовое к повторному использованию в уже других целях, готовое отделиться от своего прошлого. Шея Ривера, голова Розы, коготь Леона. Всё лежит как ненужное. Напоминание о прошлом предназначении осталось молча висеть в воздухе, сопровождаясь слабым запахом морской растительности и отдалённым ароматом цветов, с которым когда-то Роза проходила мимо комплекса, с поразительной аккуратностью ступая по твёрдому дну. Она была самой мягкой из них. На дне, сквозь гущу морской воды, в темени еле виднеются следы когтей на камнях - это когда-то постарался Леон, самый непредсказуемый и резвый из них. Где-то там, подальше от комплекса, видна тонкая, но длинная линия, напоминающая русло реки. Это творение когтей Ривера, самого спокойного и непоколебимого из них. Все втроём они здесь.А Люси осталась снаружи.
Осталась одна.
Осталась жива.
Для неё, пускай и робота без собственного сознания, было сложно это видеть. Было сложно понять. Было сложно принять. Было сложно. Просто сложно. Она не понимала, что к чему. Где они? Почему она одна сейчас стоит на этом морском дне? Где остальные двенадцать лап? Где остальные три далёких света, с которыми она долгое время сосуществовала бок о бок? Где остальные три могучих существа, с которыми она перемещалась по твёрдой земле аномальной зоны лапа в лапу? Где те, кто на неё похож? Где те, с кем она работала на одной энергии? С кем она была создана из одной "плоти" и "крови"? Кто сопровождал её столько бессчётных мгновений? Кто разбавлял её одиночество и молчаливую работу? Кто перекликивался с ней воем, когда комплекс стихал? Кто составлял компанию, когда микросхемы просили какой-то вербальный контакт с окружением? Кто разделял с ней одну судьбу? Кто вместе с ней, любопытствуя, наблюдал за редкими дайверами, выплывающими в опасную для биологических существ среду?Где её сородичи?
Где её стая?
Где её семья?
Никто не давал ей ответов. А она просила. Просила, завывая в морскую пучину. Завывая, искала тех, кого потеряла, надеясь, что это просто барахлит камера обзора.Но ответа не было.
Не было привычных воев в ответ, не было этих низкочастотных урчаний, которыми отзывались другие. Не было громкого голоса Леона. Не было мягкого и ласкового мурчания Розы. Не было этого протяжного, как река, гула Ривера.Ничего не было.
Был лишь её собственный вой, отбивающийся от поверхности и высоких подводных скал в одиноком эхо.
Люси хотела бы иметь голосые связки, хотела бы разинуть пасть в душераздирающем вое. Она хотела бы иметь глотку, чтобы раздирать её криком отчаяния и скорби. Люси хотела бы иметь настоящие глаза, чтобы разреветься, но у неё была лишь ЛИДАРная камера. Она хотела бы чувствовать, как слёзы стекают с её головного модуля, чтобы не чувствовать себя сейчас настолько беспомощной. Люси хотела бы иметь клыки, чтобы раздирать человеческую плоть. Она хотела бы раздирать те куски мяса и костей, находящихся в комплексе сейчас, точно так же, как они разодрали её стаю.По частям.
На глазах их сородичей.
Чтобы они поняли, что чувствует она.
Она бы скреблась когтями по земле, она бы топтала, сметала всё со своего пути. Она бы рычала, она бы представляла угрозу. Она бы нападала, она бы рвала.Она хотела бы выместить свою злость прямо сейчас.
Свою обиду.
Своё отчаяние.
Свои мысли, свои желания.
Она хотела мести.
Она хотела бы заставить этих людей вернуть её стаю ей обратно, но никто её не послушает. Никто не хочет слушать. И тогда что-то в ней пошло своим путём. Системы начали напрягаться, регистрируя отклонение от заданого маршрута и поставленной цели. Но Люси шла наперекор. Её лапы сотрясали землю с громким топанием, она уже не заботилась о том, чтобы идти аккуратно. Её когти скреблись по дну аномальной зоны, оставляя длинные царапины, будто морской зверь разрисовывал свою территорию загадочными линиями и зигзагами, изображая то, что понятно только ему. Цель была понятной и единственной: комплекс. Она бы стискивала зубы сейчас, если бы они у неё были. Она бы хмурилась, если бы имела брови. Но сейчас она шла будто с монотонным лицом, хотя и его она не имела. Замечая поведение громоздкой машины, управляющие системой пытались связаться с её системой и вернуть в своё русло, до этого сделав помарку, чтобы Люси перестала издавать эти слишком громкие вои, так как это идёт против её поведения. Траншеекопатель непоколебимо продолжала наступать, игнорируя любые приказы отступить. Начало становиться напряжённо. Сколько бы сигналов не было послано, сколько бы приказов не было отдано, Люси не сходила со "своего" курса. Она двигалась быстрее чем обычно Траншеекопатели должны, чувствуя, как от этого изнутри поскрипывают её механизмы. Но ей было не до этого сейчас. Желание отомстить кипело в ней, по ощущениям нагревая корпус как разгоряченная до высочайших градусов вода. Её когтистые лапы ступали на землю быстро, перемещаясь, не оставаясь на одном месте долго. Дно сотрясалось под огромной машиной, будто уступало путь, не смея перечить Тренчблидеру в ярости. Её микросхемы слегка искрились изнутри, протяжно скрипели, тёрлись друг о друга с трещанием, предзнаменуя о чём-то плохом. А затем, стоя перед комплексом, Люси выбрала то, к чему никогда не была предназначена. Её лапа ступила на стекло, на панель управления, с громким треском ломая и пробивая прозрачный материал и всё то, из которого была построена станция. Чувствуя ужаснувшиеся взгляды людей, еле как спасшихся из под её громоздких лап, слыша их крики тревоги, Люси издаёт низкий вой, будто рычит, а её коготь пробивает постройку всё глубже и глубже, наслаждаясь, будто материал, хрустящий под ней, это слабые кости виновных. Вода ворвалась в помещение, лампы замигали ярко-красным, бедственным светом, сообщая о тревоге в комплексе. Траншеекопатель ступает дальше - её лапы ломают мост, ведущий к останкам раскрошенной в щепки панели управления, затем пробивают металлическую дверь, попадая в хребет, где стоят машины с турелями и громкоговорители, когда-то раньше, ещё во время карантина, издававшие частоты, убивающие рядом стоящих носителей экипировки для погружения. Те дайверы, умудрившиеся обойти эти системы, явно были счастливчиками остаться с головой на плечах, с учетом того, что здесь приходилось идти напролом, сквозь, по большей части, сплошную темень. Всё больше и больше частей комплекса затапливаются водой, пока Люси идёт напролом, как громоздкий ледокол сквозь толстые слои льда, которые ему предстоит расколоть. От системы она отключилась уже давно - идёт по своему, вырабатывая свой путь сама, не реагируя на попытки персонала отключить её. Можно сказать, что её взгляд затуманен, ведь она не реагирует, просто ломая комплекс насквозь, обнажая слабые места морскому окружению, что предпочитает пустоту. Её взгляд холоден, намного холоднее взгляда бездушной машины. Она не совсем знает, куда идёт, просто желая как можно больше сломать чужой объект несколькогодового труда, желая слышать хруст человеческих тел под своими лапами, желая свести счёты на равных, но при этом зная, что никакая цена не окупит её потерю. Чужое существование, чужая жизнь, жизнь её сородичей, стоит слишком дорого. Стоит намного дороже, чем цены жизней всех представителей такого гнустного и тошнотворного теперь для Люси человеческого рода, что вовлечены в проделки организации, создавшей и построившей её. Идти против своих создателей испокон веков считается самоубийством, но Тренчблидер не желает думать об этом сейчас. Последствия придут потом, не сейчас, не во время её мести, когда она, возможно, в последний раз сможет насладиться такой властью над чужими жизнями, как люди имели власть над жизнью её, пускай, и не биологического, рода. Когда уже добрая часть комплекса сметена в останки, будто бы по нему прошлось торнадо максимально возможной силы, Люси на минуту встаёт на месте, давая себе обвести взглядом новоиспеченное "кладбище". Этот хаос воссоздала она, воссоздала своими лапами. Трусы-люди поспешно сбежали с места, которому предначертана смерть, на субмаринах, оставив за собой документы, низкоуровневых расходников и существ, что здесь сдержаны. Люси гудит, склоняя голову, прежде чем заметить проблеск металлических частей в одном из "ангаров" комплекса. Её лапы аккуратно и будто боязливо подходят к ангару, прежде чем избавиться от крыши когтями. Взгляд её встречают части её сородичей. Люси медленно опускает свою голову, склоняясь прямо перед останками тех, кто раньше разделял с ней это долгое, однотипное пребывание здесь. Слёз, которые она хотела бы испустить, если бы могла, уже нет. Как и пути назад, наверняка. Её ждёт только повторение участи своей маленькой семьи. Её внутренности безжизненно высохли, и она издаёт последний, прощальный вой, скорбя по тем, кого потеряла, прежде чем замереть на месте и затихнуть надолго, позволяя воде морского дна омывать её теперь молчаливый корпус. Но до последней искры своих микросхем, до последнего скрипа конечностей, она будет стоять, отдавая честь своей ушедшей стае. Будет стоять на развалинах подводного комплекса, где была когда-то давно рождена.