Легенда о Короле Терниев

Меж лесистых холмов, у подножия гор, Там где солнце встает, озаряя простор, Где поет в летний день разнотравья ковёр, Опустел, обветшал отчий каменный дом. Помнил он зимний ветер в своем очаге, Знал как сладко дремать осенью на крыльце, С одобреньем взирал на безумье весны, Летом в окна ловил блики быстрой реки. Он твердыней надежной годами стоял, Защищенный от мира громадою скал. Работящей рукой сложен в радость семье, Оберегом расписан, окрещенный в огне. Он и дальше взирал бы на мир как умел, Но остался последний потомок в семье. Неразумно дитя без родителя рук, Не поднять одному тяжкий каменный круг. Не освоить поля, не вспахать в один плуг, Не взохотить леса, не поднять отца лук, И не смелешь муку, жернов вровень с плечом, Он потомок последний, что осталось еще?.. Длинный тракт расторопно под ноги упал, Много он одиночек поманил, не отдал. Сколько ног и босых и одетых в сапог, Истоптало по жизни, а кого и в острог. Дом с тоской провожал, вмиг просев, постарев, Двор за миг одичал, тернием запестрев. Дикий куст, что в тени привык дни коротать, Вдруг разросся, успев капли крови впитать. **** Тяжко бремя сирот, чужаки они всем, Без отцов за спиной - беззащитны совсем. Каждый руку свою норовит обогреть, Обобрать, обокрасть, скинуть глупый навет. Не питая надежд, сирота быстро рос, Без любви, без заботы, дикий уличный пес. Больше людям не верил, больше рук не тянул, Свое горькое бремя в стылый лед обернул. И на мир не надеясь, только лишь на себя, Теперь жестко смотрели цвета стали глаза. Руки быстро освоили танец смертный клинков, А застывшее сердце скрыл доспех из шипов.

***

Быстро годы летят, но терновник не цвел, Он укрыл до конька старый брошенный дом. Стебли толстые пышно заплели все вокруг, Щедро их напитал кровью черченный круг. То была древних сила, что забыта давно, Раньше кровью просили, а потом лишь вином. Сирота то не ведал, оставляя дом свой, Окропленный терновник и угасший род свой. А шипы всё росли, расходились окрест, Захватили и луг, речку, а за ней лес. Не пройти, не проехать, нет дороги туда, Королевство Терновника ждет короля.

***

Снят тяжелый доспех, щит висит на стене, На плечах шелк и мех, меч сменило перо. Но покоя всё нет, тянет, колет в груди, Граф седлает коня, снова тракт впереди. Пыль летит за кортежем и каретой с гербом, На нем замок могучий в терн густой оплетен. И надрывно глашатай славит титулов свод, Граф желает жениться, пусть пирует народ. Средь невест шепоток - всем хорош грозный граф, И высок и красив, щедр, умен, не в годах. И богат, и силен, сам добыл всё себе, Только в сердце терновник, как на гордом гербе. Ни одна из кокеток тронуть лёд не смогла, И мрачнели тоской цвета стали глаза. Снова пыль от дороги, ветер снегом в лицо, Шипы в сердце колят, путь лежит далеко. Дом стоит на опушке, лесной ведьмы оплот, Граф настойчиво в колокол бьет у ворот. Свите нужен приют, стужа зла и страшна, Он готов заплатить, не пустая мошна. Стали лагерем дружно, развели вмиг костры, Только графу всё хуже, грудь пробили шипы. Суетится лейб-медик, всё сменяет бинты, Кто-то ведьму позвал, вдруг сумеет спасти. Неохотно пошла, что ей титулов вязь, Ценность жизни не купишь, хоть король ты, хоть князь. Но пленили ее цвета стали глаза, Предсказали то руны, что ведунья прочла. И коснулись ладони пробитой груди, Раны все затянулись, и шипы разошлись. Зазвенел дробясь лед, усмирилась пурга, На изломе зимы ведьма замуж пошла.

***

По весне кавалькада потянулась к горам, Терний звал, терний знал, что старался не зря. Лишь коснулась рука острых граней шипов, Как терновник расцвел, вмиг распался остов. Расступились побеги, в куст втянулись стыдливо, И прекнаснейший замок взору графа явили. Благодатна земля, полноводны озера, Новое королевство расстилалось просторно. Король Терниев принял свой венец из шипов, По границе разросся вновь колючий остов. И легенда осталась с этих древних времен, Как последний в роду стал Шипов Королём.