***
Я разворачиваюсь и едва сдерживаюсь, чтобы не броситься опрометью прочь. До сих пор не верю в собственное везение: я все еще жива и, возможно, даже стану Пожирателем смерти. Само по себе это обстоятельство меня не радует, однако это — хоть какой-то шанс на выживание. Всего-то нужно пройти обучение и пережить испытания. Стараюсь не думать об этом, ведь я уверена: Нотт придумает что-то крайне изощренное. Его реакция на мое вступление в ряды Волдеморта лишь доказывает, что он постарается сделать все, только бы я не добилась цели. Тяжелые быстрые шаги позади заставляют меня сбавить темп и оглянутся через плечо. Я нервно выдыхаю, когда вижу стремительно приближающегося Нотта-старшего, а не Темного Лорда, который вдруг передумал и изменил свое решение. С него станется. — Иди за мной, — приказывает он и сворачивает к выходу на улицу, а не к камину. Едва поспевая, я направляюсь за ним, а сама снова думаю о том, как бы не потерять сознание от овладевшего мной страха, что буквально стал неотъемлемой частью каждого чертового дня. Когда мы оказываемся на улице, Нотт останавливается и оглядывает территорию вокруг дома. — Куда вы ведете меня? — тихо спрашиваю я. Нотт снова начинает двигаться, на этот раз не так быстро. — Сегодня ты не вернешься домой. — Что?.. Почему? Это еще что значит? — Несколько минут назад твой дом захватил Орден Феникса. Не сказать, что я удивлена. Это должно было произойти рано или поздно, учитывая, что в доме хранится приличный резерв зелий и ингредиенты для их создания. — А мои родители? — с замиранием сердца спрашиваю я и хмурюсь, боясь услышать ответ. — Мать в безопасности. Отец… Знаю лишь, что он жив. Меня окутывает леденящий душу ужас. Чувствую, как у меня дрожат губы. Пожалуй, единственное, чего я боюсь сильнее Волдеморта, — потерять родителей. Пусть наши с отцом отношения довольно напряженные (мы, мягко говоря, не ладим), но это не отменяет того факта, что я дико переживаю за него. Чтобы между нами не происходило, он не чужой мне человек. — Мы должны найти его! — восклицаю я и бросаюсь вперед, подозревая, что Нотт меня не услышит: пока я пытаюсь совладать со своими эмоциями, расстояние между нами увеличивается. Он уже у ворот, а я едва ли пересекла и половину придомовой территории. Проигнорировал меня, он выходит за ворота и поворачивается. Даже отсюда я замечаю явное раздражение на его лице, вызванное моей медлительностью. Когда я все-таки равняюсь с ним, Нотт оглядывает меня с ног до головы и кривится от презрения. Я не боюсь его взгляда. Мне абсолютно плевать, что он думает обо мне. Внезапно его глаза останавливаются на расстегнутых пуговицах рубашки. — Вы спасете моего отца? — настаиваю я, и его брови поднимаются от удивления, а затем он закрывает глаза и трет переносицу пальцами. — Конечно, — звучит неправдоподобно. — Обсудим это, когда доберемся до безопасного места. Ты владеешь аппарацией? Ненавижу этот способ перемещения, предпочитая порт-ключи или, на худой конец, камины, но вместо того, чтобы сказать о причинах своей нелюбви, я киваю. — Встретимся в поместье Малфоев. В ту же секунду его поглощает вихрь аппарации, и Нотт исчезает, оставив после себя лишь поднятую в воздух пыль. Я даже не поняла, услышала ли последнее слово или только его начало. Какое-то время я просто стою, глядя в небо. Все мои мысли заняты только отцом, из-за чего сконцентрироваться на аппарации невероятно сложно. Прежде чем переместиться, мне надо взять себя в руки. Неожиданно в небе появляются черные точки. Решаю, что в этом нет ничего странного: это могут быть и птицы, верно? Вот только иррациональное чувство тревоги нарастает с каждым мгновением. Мне почему-то хочется бежать и прятаться. Пытаюсь воззвать к магии и заставить ее переливаться на моему телу, но тщетно. Во мне словно вообще нет волшебства. Это ощущение пугает меня еще больше, если это в принципе возможно. Оглядываюсь по сторонам в поисках путей отхода и понимаю, что нахожусь практически на открытой местности. Лес в полукилометре от меня вряд ли поможет спрятаться, а возвращаться в дом Волдеморта… Уж лучше умереть от рук врагов. Снова пытаюсь аппарировать, но безуспешно. Вероятно, сказывается отсутствие практики, и я очень жалею, что пренебрегала изучением тонкостей такого рода перемещений. Возможно, если бы я знала, что это может спасти мне жизнь, то была бы усердней. Запоздало вспоминаю про защитный барьер, закрывавший куполом дом и территорию вокруг, и догадываюсь, что он просто не пропускает меня, потому что у меня нет Темной Метки. Решаю, что стоять столбом, как минимум, глупо: так я вызываю еще больше подозрений, — поэтому прячу палочку на бедре под подолом юбки. Кожаный чехол для нее я сшила сама, чем очень горжусь. Взгляд в небо. Точки неумолимо приближаются, и я медленно начинаю двигаться, будто прогуливаюсь. Не уверена, что останусь вне подозрений, но продолжаю делать вид, что просто вышла на прогулку. И тут в паре шагов позади меня кто-то приземляется. — Стоять! — доносится мне в спину холодный приказ. Я повинуюсь и медленно разворачиваюсь. Два незнакомых мне мужчины наставляют на меня палочки, следя за каждым движением. — Как тебя зовут? — спрашивает один из них, с длинными сальными волосами. Мне нельзя называть свое настоящее имя, ведь если они из Ордена, то мне несдобровать. Я точно значусь в списке последователей Волдеморта, на которых они охотятся. — Джун Уокер, — выпаливаю первое пришедшее в голову имя. — Мой отец, — при упоминании папы я едва заметно вздрагиваю. — выгнал меня из дома, не дав ни гроша. Я иду к тетушке. Она живет вот за тем холмом. Выходит, актриса из меня неплохая: оба мужчины расслабляются, а взгляд их смягчается. — Покажи левое предплечье, — приказывает второй, а я делаю удивленное выражение лица и задираю правый рукав. — Я сказал: левое! — Простите… — бормочу я и делаю, как велено. Едва я успеваю показать предплечье, как передо мной возникает темный силуэт. Сильная рука обвивает меня вокруг талии и подхватывает так, что мои ноги болтаются над землей. Вспышка от заклинания ослепляет глаза, заставляя меня зажмуриться, а потом раздается хлопок… Внутренности буквально вырываются наружу, и мне приходится сглотнуть, чтобы остановить подкатывающую тошноту. В следующую секунду ощущаю твердую поверхность под ногами и, успеваю отбежать лишь на пару метров, прежде чем меня рвет. Выплюнув завтрак, замечаю, что кто-то в темной мантии с капюшоном наблюдает за мной со стороны, но не решаюсь вглядеться в его лицо. Меня одолевает такой стыд, что я хочу провалиться сквозь землю. Наконец мне становится легче, и я с трудом поднимаюсь на ноги, вытирая краем рубашки рот. Мой спаситель скидывает капюшон. Мне стоило бы догадаться, что это он. Нотт смотрит на меня без отвращения, скорее, даже с толикой беспокойства, и мне становится не по себе от его взгляда. Почему он так смотрит? — Что, хотите благодарности? — язвительно спрашиваю я, пытаясь тем самым вернуть ему былой взгляд. — Я хочу, чтобы ты была умней, — отвечает он, и я вздрагиваю: его низкий голос отличается от того, каким он говорил со мной ранее. — И да, простой благодарности будет достаточно. — Мне ничего не угрожало! — заявляю я и вижу, как выражение его лица в тот же миг сменяется прежним раздражением. — Глупая девчонка! — рычит Нотт. — Твои колдографии развешаны по всему магическому миру. Твою мать! Так они знали, кто я? Хотели отвлечь меня или проследить куда я их приведу. Нотт замечает мое разочарование в себе и шумно вздыхает. — Идем. Только сейчас я понимаю, что нахожусь в знакомом мне месте — поместье Малфоев, хотя теперь оно выглядит еще более мрачным, чем обычно. Когда-то я проводила в этом поместье очень много времени, оставаясь у Малфоев на выходных и каникулах, и нередко считала его вторым домом, куда хотелось возвращаться, но сейчас все иначе. Все кругом стало мне чуждо, даже люди, которых я раньше считала близкими. Это место изменилось до неузнаваемости, возможно, всему виной неспокойные, ужасные времена, которые затронули каждого в магическом мире: от чистокровных до домовых эльфов. Мрак ощущается тут куда сильнее, чем у меня дома или в обители Волдеморта. Люди здесь — бледные, истощенные, усталые — создают впечатление, будто все это лишь начало жесткого конца. Нарцисса Малфой, всегда улыбчивая и веселая женщина, стоит у окна с мертвенно-бледной кожей и синяками под глазами. Она теребит семейный медальон Блэков на своей груди, нервно ожидая возвращения Драко, который отправился на свое первое испытание. Люциус Малфой, едва сдерживая истерику, мечется из угла в угол. Держу пари, он печется не о сыне, а о своей собственной жизни, поскольку если Драко не справится, его ждет Авада или Адское пламя. Таковы условия Темного Лорда. Несколько последователей Волдеморта, служащие под руководством Гилберта Нотта, заняли диван и молча отрабатывают малую магию, вырисовывая палочкой руны в воздухе. Сам же Нотт сидит за рабочим столом напротив меня, собирая очередной магический артефакт, способный помочь нам выиграть в этой войне. И только Итэлия Забини, вальяжно расположившись в кресле-качалке возле камина, лениво курит через мундштук. Как она еще не слегла с болезнью легких от такого количество никотина? Кажется, я единственная, кто действительно переживает за Малфоя, не преследуя при этом никаких целей. Все они так или иначе зависят от его успеха или провала. За исключением меня. У нас с Драко своя игра, в которую посвящены лишь избранные, и результат его испытания никак не коснется нашего общего дела. А еще я знаю, что он справится, потому что готовился к миссии не один месяц. Домовик появляется как обычно резко, словно из ниоткуда, но при этом очень кстати. В горле пересохло от долгого молчания, и я удовольствием и благодарностью беру стакан с водой, что любезно принес эльф. — Тебе нужно поесть, — заявляет Нотт, оторвавшись от своих дел. — Спасибо, но я не голодна, — отвечаю я и с упреком испепеляю его взглядом. За последние несколько недель его забота начала переходить все границы, и меня это жутко бесит. — Это не вопрос, — проницательный взгляд выбешивает меня еще сильней. — Не заставляй меня применять Империо. — Ты этого не сделаешь, — парирую я, поскольку уже знаю об этой его уловке. Столько раз во время подготовки он умудрялся использовать этот трюк, а я, как наивная девчонка, каждый раз велась, пока в один прекрасный момент не бросила ему вызов, и он был приятно удивлен. Разумеется, никакого принуждения он не применял. — Ты в этом уверена? — многозначительный взгляд заставляет меня засомневаться. Но я верю, что смогу отразить его вмешательство, если он всерьез решит залезть ко мне в голову. Решаю больше не спорить: это бессмысленно и неуместно, учитывая напряжение в кабинете. Затем отвожу глаза в сторону, чтобы не вызвать еще больший гнев. В конце концов, поесть — не такая уж и плохая идея. К тому же я и, правда, не ела несколько дней, может, именно поэтому ощущаю легкую слабость. Неохотно мысленно соглашаюсь с Ноттом, и когда эльф обходит всех присутствующих и возвращается к выходу, возле которого я сижу, на ходу хватаю тарелку со спаржей и куском индейки. Признаться, выглядит очень аппетитно. Я чувствую всем своим телом довольный взгляд Нотта, и даже, кажется, слышу, как он еле заметно смеется. Мерзавец. Когда тарелка пустеет, у меня начинают слипаться глаза, напоминая о том, что я не спала больше суток. Усталость резко накатывает, и я устраиваюсь поудобней в кресле, откинув затылок на изголовье. Теперь я сижу так, что вижу Нотта, который снова погрузился в работу. В черной атласной рубашке и такого же цвета брюках он выглядит совсем иначе, чем я привыкла, Такой увлеченный и при этом словно отстраненный от всего мира. Сейчас он непохож ни на Пожирателя смерти, ни на учителя. Просто мужчина. И, надо признать, эта роль идет ему куда больше, чем все остальные. Я и представить не могла, что под темной плотной тканью прячется довольно мускулистое для его возраста тело. Рубашка, что выглядит на размер меньше, отлично подчеркивает широкие плечи и внушительную фигуру. Будь мы в другой жизни, возможно, я бы рассмотрела в нем достойного человека, с которым могла бы связать свою жизнь. Ведь он в действительности такой, и мне понадобилось всего несколько недель рядом, чтобы кардинально изменить свое мнение. Гилберт, несмотря на статус Пожирателя, — хороший человек и поступает в большинстве своем благородно. Да, его мировоззрение в чем-то схоже с Волдемортом, но во многом и сильно разнится. Это легко понять, например, по его отношению к магглам. Если Волдеморт презирает их и считает существование никчемным, то Нотт более терпим. На третий день подготовки мы отправились в его дом, и я была очень удивлена, когда увидела, что вместо домовых эльфов содержанием поместья занимались магглы. Самые обычные люди, даже не сквибы. Нотт вел себя с ними уважительно, соблюдая манеры и нормы приличия. Возможно, напоказ, но зачем ему набивать цену передо мной? Проще было бы показать по отношению к ним отвращение и жестокость, чтобы произвести на меня правильное впечатление. Поэтому не думаю, что в отсутствие меня он вел себя с ними иначе. Вернувшись, я полюбопытствовала у него об этом, но он не посчитал нужным отвечать на мой вопрос. Кроме того, оказалось, что он хороший лидер, который старается учесть интересы всех своих подопечных, при этом очень часто жертвуя собой. Мои мысли теряются под пеленой сна, и я погружаюсь в дрему. Не успеваю провалиться в глубокий сон, как подпрыгиваю от восторженного крика Нарциссы: — Они вернулись! Она тут же срывается с места, практически бегом бросаясь прочь, шумно распахивает дверь кабинета и сбегает по лестнице вниз. Я тру глаза, а затем разминаю затекшую шею и поднимаюсь с кресла. В отличие от других я совсем не переживаю, поскольку знаю: он справился. Однако все же подхожу к окну позади Нотта и раздвигаю пальцами вертикальные жалюзи, открывая себе вид на каменистую дорожку, ведущую от антиаппарационного и защитного куполов. Меня посещает мгновенное чувство гордости за друга, и я едва сдерживаю победную улыбку. Я совсем не замечаю, что Нотт, прервав работу, изучает меня. — Полагаю, ты следующая… — подмечает он, и я вспоминаю, что на очереди мое первое испытание. — Я справлюсь, — заявляю я больше для себя, чем для Нотта. Он отводит взгляд в сторону и хмурится. — Идем, может, пленница поведает нам что-то интересное.***
— Где ты нашел ее? — спрашивает Нотт-старший, усаживаясь на стул. — Ошивалась в Косом переулке, пополняла запасы, — отвечает Малфой. Он ехидно улыбается, будто найти Гермиону Грейнджер не составляло труда и ее местонахождение являлось чем-то очевидным. Хотя в этом есть толика правды. Грейнджер была настолько предсказуема, что во время подготовки мы с Драко, Тео и Блейзом с первой попытки угадывали, где она. И каждый раз проверяя предположения, псы подтверждали это. Однако на этот раз Малфой отошел от плана и не прогадал. Связанная Грейнджер ведет себя тихо. Она осматривается, вероятно прикидывая пути отхода, но вот незадача: насколько бы умна она ни была (а в этом я сомневаюсь), у нее не получится сбежать. Мы предусмотрели все, к тому же к утру в поместье нагрянет Темный Лорд, чтобы заполучить свой трофей. Не знаю, зачем грязнокровка понадобилась Волдеморту, но он четко дал понять: девчонка должна остаться живой и невредимой. И теперь она здесь. — До рассвета еще несколько часов. Отдохните. Я возьму вахту, — приказывает Нотт-старший, и никто не возражает. Мне тоже нужен отдых, но я почему-то не могу оставить Нотта сидеть здесь: перерыв на сон ему необходим гораздо больше, чем мне. Знаю, он откажется от помощи. И вместо того, чтобы стать причиной его раздражения, спрашиваю, когда в комнате остаемся только мы и Грейнджер: — Не проще ли запереть ее в подвале? — А не проще просто выполнять приказы и не задавать вопросов? Я хочу нагрубить ему, но вовремя останавливаю себя. Не хочу подрывать его авторитет в присутствии врага, а не потому, что согласна с ним. Ухожу. Теперь мне нисколько не жалко его.***
Меня будит Драко примерно через минуту после того, как я закрыла глаза, но, посмотрев на настенные часы, понимаю: прошло несколько часов. Быстро отхожу от сна и вскакиваю с постели, поправляя одежду. — Успокойся, он уже ушел, — объясняет Драко, и я вопросительно смотрю на него. Какого хрена он разбудил меня так поздно? — Нотт сказал твое присутствие необязательно. Старательно пытаюсь подавить раздражение и злость на этого придурка. У меня ужасно чешутся руки, чтобы навалять ему хоть раз, потому что его чертова забота обо мне переходит все границы. Я могу сама решать, где мое присутствие обязательно, а где — нет. Но с этим я разберусь позже. — Ты принес? — перевожу тему и отвлекаю себя мыслями о задании. — Да, — Малфой хлопает по груди, а затем достает из внутреннего кармана небольшой пергамент, туго скрученный. — Вот, держи. Неуверенно забираю сверток, но не спешу его открывать. Меня одолевают смешанные чувства: волнение, страх и любопытство. На этом клочке бумаги написано мое испытание, которое придумал Нотт-старший совместно с Волдемортом. Прикусив губу, я все же разворачиваю пергамент. Вначале он абсолютно пустой, но когда я начинаю вглядываться, медленно появляются слова и складываются в предложения. Сердце пропускает удар, когда я понимаю, как опасно это задание. — У тебя двадцать часов на подготовку, — говорит Драко и направляется к двери, однако перед тем, как исчезнуть, добавляет: — Что бы тебе там ни пришлось сделать, помни, кто твой настоящий враг. Я коротко киваю. Врагов у меня достаточно. Даже тем, с кем я делю дом, нельзя полностью доверять. Каждый из них в большей степени борется за спасение собственной задницы, а не за весь мир. Им плевать при чьем режиме жить, а мне — нет. Поэтому я справлюсь со своим заданием, насколько бы опасным оно ни было. Круглая серебряная деталь размером с ноготь в очередной раз выпадает из рук, и я нервно вздыхаю. Сегодня руки совсем не слушаются, а мысли не позволяют собраться. Хочется надеяться, что это результат нескольких бессонных ночей, а не… Обрываю эту мысль раньше, чем могу признаться в истинных причинах своих переживаний. Слышу, как позади меня с грохотом распахивается дверь, но не реагирую, продолжая работать над магическим артефактом. Так бесцеремонно врываться в мой кабинет может только один человек — мой сын и, как правило, его вторжение не пророчит ничего хорошего. Меня явно ожидают очередные обвинения, претензии и оскорбления, но я уже выработал своего рода иммунитет и теперь реагирую куда спокойней, чем раньше. — Ты серьезно? — спрашивает он, облокотившись обеими руками на стол. — Меня всегда удивляет твоя способность начинать разговор. Не думаешь, что в твоем вопросе не хватает конкретики? — стараюсь поддерживать спокойствие. — Пэнси, — выплевывает он. — Ты специально выбрал для нее это задание? Если бы я действительно мог выбирать, то предпочел бы вообще оставить ее в стороне. Но ему об этом знать не надо. — Да, — отвечаю я холодно и делаю вид, что возвращаюсь к работе, тем самым давая понять, что разговор окончен. — Она не справится, — заявляет Теодор. — А ты преисполнен оптимизма, — усмехаюсь я и вновь поднимаю на него взгляд. — Я дал ей достаточно знаний и навыков. Остальное меня не касается. — Отправь меня с ней! — требует Тео. — Это исключено, — отрезаю я и сцепляю руки в замок, контролируя свои эмоции, которые вот-вот возьмут надо мной вверх. Его чувства к ней погубят его, и меня жутко раздражает, что он не умеет держать их под контролем. Не может включить голову, когда дело касается этой девушки. — Я пойду! — заявляет сын, и я вижу решительность в его взгляде. — Нет. У тебя будет свое задание. Он хмурит брови, а затем его глаза сужаются. — Ты это только что придумал? Он прав — иначе мне его не остановить. Чтобы я ни сказал, сейчас он все равно меня не послушает, и поэтому лучше всего отослать его раньше, чем Паркинсон отправится на свое первое испытание. — Нет. Я хотел рассказать после того, как разработаю план, — вру я. — Я сам позабочусь об этом, — его упорство заставляет меня сжать кулаки. Быстро прикидываю список выездных заданий и вспоминаю об одной менее опасной миссии. — Ты отправишься в Ноттингем. — Что? Зачем? — Возложишь почести Робин Гуду, — едва сдерживаю смешок. — Очень смешно. — Встретишься с одним волшебником и заберешь у него очень важный артефакт. Подробности я расскажу перед отправлением. А сейчас иди. Тео выдерживает мой взгляд несколько секунд, все еще сомневаясь в правдивости моих слов, но затем все же уходит и наконец оставляет меня одного. Потираю уставшие глаза и возвращаю свое внимание к детали, которая никак не встает в отверстие. Возможно, нужно ее уменьшить, а то и вовсе заменить. Произношу заклинание, и проекция артефакта, блеснув синим, зависает перед глазами. Ищу какой-то изъян в его устройстве, который появился из-за того, что я что-то упустил, но перед глазами все расплывается. Так я точно не пойму, что не так. Я измотан и безумно хочу спать, но не могу себе позволить отдыхать, пока не закончу дела. Даже час промедления может отбросить меня на несколько шагов назад, а времени у меня и так в обрез. Но с организмом трудно бороться, и я выпиваю еще одно бодрящее зелье. Кажется, они уже не действуют на меня, потому что мои веки по-прежнему тяжелые, и я ощущаю такую слабость, что легко могу свалиться со стула. Сил нет даже сидеть. В очередной раз трясу головой, чтобы прогнать сонливость и усталость, и вновь буквально заставляю себя вглядеться в чертов артефакт. Может, я ошибся в расчетах? Смахнув рукой проекцию, достаю бумажные листы с чертежами и еще раз все проверяю, однако вообще не понимаю, что и зачем начертил. Подперев рукой голову, всматриваясь в черные, как смоль, линии, но веки тяжелеют с каждой секундой. Чертеж расплывается, и я сдаюсь, позволяя сну настигнуть меня.***
Спустя время я подскакиваю от звука закрывшейся двери, и первые несколько мгновений пытаюсь понять, где я и что происходит. Я уснул… С разочарованием вздыхаю, глядя на наручные часы. — Блядь!.. — вырывается у меня. Почти полночь. Я проспал около пяти часов. В суете взглядом окидываю поверхность стола, ища нужный сверток, который должен был приготовить для Теодора, как вдруг замечаю… Деталь, которую я два дня не мог соединить с основной конструкцией, сейчас всунута в отверстие, именно так, как мне нужно. Неужели… Нет. Я точно помню, как уснул за изучением чертежей. Вряд ли я смог бы забыть о таком и, скорее всего, если бы сделал это сам, не уснул бы, а продолжил работу. Этот артефакт — самое великое мое изобретение, которое изменит не только мою жизнь, но и жизни абсолютно всех волшебников. Так что произошло? Тут же вспоминаю, из-за чего я проснулся. Перевожу взгляд на дверь. Кто-то был в моем кабинете, пока я пускал слюни на стол. Решаю, что это подождет: сейчас важнее подготовить будущих Пожирателей смерти к их заданиям. Если в Теодоре я уверен, то в Пэнси — нет. Она — импульсивная гордячка, не способная держать свои чувства под контролем, и это может стать причиной ее провала и скоропостижной смерти. Только мертвой девчонки мне сейчас как раз и не хватает. К тому же ее родители вряд ли отплатят мне благодарностью за ее кончину, а они еще сыграют свою роль в нашем общем деле. Спустившись по лестнице, я усмехаюсь сам себе. Как лихо я обманываюсь, придумывая причины, из-за которых пекусь о ее жизни, боясь даже думать об истинных. Теодор подрывается с дивана, когда замечает меня. — Я готов. — Используй аппарацию для передвижений по стране. Это наиболее безопасно. — Разворачиваю карту Ноттингема и при помощи магии, отмечаю точку встречи. — Здесь находится маггловский ресторан «Хатт». Тебе нужно пройти в подсобное помещение и использовать универсальную стандартную руну-заклинание. Кодовое слово «Робин Гуд». Стол номер три. В четыре часа дня. За столом будет сидеть мужчина средних лет с приметным шрамом от левой брови к губам. Заберешь у него груз, — даю указания я и, помедлив, все же добавляю, хотя не сомневаюсь в его благоразумии: — И возвращайся другим путем. Эта миссия — самое простое, что я могу дать ему. Стоило послать туда Паркинсон, но Темный Лорд настоял на более сложном задании для нее. Впрочем, происходящее мне на руку. Теодор кивает, а затем убирает карту в карман, перед этим аккуратно свернув. — Что насчет нее? — спрашивает он с надеждой в глазах. — Сделаю, что смогу, — заверяю я его, и в этот момент у меня рождается идея. — Ты не говорил ей, что отбываешь? — Нет. — Хорошо. Будь осторожен.***
Этой ночью я позволяю себе поспать. Не хочу стать причиной, по которой она не справится или — тоже хуже — погибнет. В ожидании сообщения от Роули, еще раз пробегаюсь по плану коридоров и кабинетов Хогвартса. В школе почти ничего не изменилось со времен моего выпуска. Ненадолго предаюсь ностальгии, и меня обволакивают воспоминания о первой встрече со странным мальчиком по имени Том. Тогда он показался мне другим, в хорошем смысле этого слова, в то время как остальные уже видели зарождающуюся в нем тьму. С тех пор так сильно я никогда больше не ошибался в людях. Когда-то мне импонировала его идея превосходства над магглами — до поры до времени. Когда Том стал прибегать к насилию и убийствам, я осознал, что и сам вступил на темную дорожку, а не в тайную организацию по изменению магического мира. Я был против таких способов достижения цели. Однако… Из воспоминаний меня выдергивает заяц-беляк, скачущий по кабинету, — Патронус Торфинна Роули принес сообщение. — Студенты у нас. Поспеши, — высокий голос, нехарактерный для мужчины, заполняет помещение. К двум колбам на столе прибавляю еще одну. Манипуляции, которые я собираюсь выполнить, я уже делал, поэтому знаю наверняка, что произойдет дальше. Из маленького пакета достаю волос сына. Пэнси не должна знать, что именно я отправлюсь с ней, иначе очередного скандала не избежать — меньше всего хочу слушать, какой я ужасный человек. А вот к компании Тео она явно относится спокойно. Опустошаю колбу и жду, когда Оборотное зелье начнет свое действие. Оно не заставляет долго ждать, и уже через пару минут я полностью превращаюсь в Теодора, в собственного сына. Девчонка Паркинсон появляется на пороге моего кабинета, едва я успеваю натянуть свитер, подходящий по размеру. Какого хрена она здесь забыла? — Что ты здесь делаешь? — удивляюсь, как точно мне удается копировать интонацию Теодора. — Хотела попрощаться. — Он исчез пару минут назад. Кажется, его вызвал Темный Лорд, — выкручиваюсь на ходу. — И давно ты прощается с моим отцом? Не припомню, чтобы она проявляла к моей персоне хоть какое-то внимание, если оно не относится к учебе. Вероятно, она хотела что-то спросить, перед тем как отправиться на задание, и сейчас просто солгала, не ожидая, что меня не окажется на месте. — Он что-нибудь передал мне? — спрашивает Пэнси, игнорируя вопрос. — Меня, — изображаю самую раздражающую меня ухмылку Теодора. — Я иду с тобой. Выражение ее лица меняется от безразличия до гневного блеска в глазах. Я знаю этот взгляд и поэтому добавляю, чтобы избежать оскорблений в свой адрес: — Мне нужно попасть в запретную секцию. Ее черты смягчаются. — Тогда поторопись. Через несколько минут мы уже на месте. Торфинн и Сивый встречают нас в условленном месте и передают по волосу от каждого похищенного студента, в чей облик мы обернемся. Грэхэм Причард, студент седьмого курса, слизеринец, и Элеонора Брэнстоун, пуффендуйка. — Чтобы не вызвать подозрений, вы должны знать: эта парочка голубков почти не расстается, — поясняет Роули. — Брэнстоун — староста, что дает ей право находиться в кабинете директора школы в столь позднее время. Порт-ключ, спрятанный за горгульей у входа, позволит незаметно покинуть Хогвартс. Завтра ровно в полдень Волтер будет ждать вас в «Трех метлах», где и произойдет обмен. Вы должны быть там вовремя, даже если не справитесь. Надо же какой деловой этот Роули. В присутствии детишек он более раскованный, нежели в присутствии меня или Волдеморта. Даже забавно. Паркинсон переводит взгляд на меня и, держа в руке фляжку с оборотным зельем, отсалютовывает ей, а потом, морща нос от неприятного запаха, делает глоток. Я в свою очередь следую ее примеру и слегка отворачиваюсь, на случай если во время изменения покажется мой истинный облик. Я не рисковал так, если бы не проделывал этот трюк уже несколько раз. Но подстраховка никогда не бывает лишней. — Теперь что? — спрашивает девушка. — Отправляемся на платформу 9¾.***
Всю дорогу до Хогвартса мы ловили на себе косые взгляды. У меня сложилось ощущение, будто они знают, что мы не те, за кого себя выдаем. Лишь по прибытию на станцию «Хогсмид» я понял, чем вызвано любопытство студентов. Мы не соответствуем поведению тех ребят, в которых превратились. — Возьми меня за руку, — говорю я, пока мы идем по деревни. — Что? — Влюбленные, помнишь? Мне не нужно смотреть на нее, чтобы понять, что она закатила глаза. Спустя несколько секунд Пэнси выполняет просьбу. Позже, уже в замке, я сажусь рядом с ней за обеденным столом несмотря на то, что мы из разных факультетов. — Ребята, что у вас произошло? Вы какие-то странные, — спрашивает девушка напротив нас. — Все хорошо, — неуверенно отвечает Паркинсон, и я замечаю, как она начинает нервничать. Беру ситуацию под свой контроль. — Мы решили быть более осторожными, или ты предпочитаешь и за обедом наблюдать вот это? — говорю я и, положив руку на щеку Пэнси, поворачиваю ее голову к себе, а затем страстно впиваюсь в ее губы. — Бу-э-э, — девчонка кривится. — Нет, только не здесь. Едва я отрываюсь от Пэнси, как меня посещает ужасная мысль. Лишь на долю секунды я позволяю себе пожалеть, что только что поцеловал тонкие бледные губы незнакомки, а не губы Пэнси Паркинсон, что преследуют меня в тех редких снах, когда мне удается поспать. — Мы еще это обсудим, — рычит она. Конечно, обсудим и, надеюсь, повторим. Усталость последних недель давит на меня огромным неподъемным грузом. Сидя в кресле на балконе и глядя на звездное небо, я думаю о том, куда приведет меня эта дорога? К свободе, о которой я так мечтаю, или к смерти? Хотя смерть тоже своего рода свобода. Но я же хочу другого… Когда Волдеморт вернулся, мое желание усилилось в стократ, потому что введенный им режим был еще хуже, чем моя жизнь до его возвращения. С таким мириться не хотела не только я, но и мои так называемые друзья. Однажды ко мне пришел Драко и поведал то, что никогда не рассказывали родители или в газетах. Он предупредил меня, что придет время, когда ряды Пожирателей смерти и симпатизирующих режиму Волдеморта последователей поредеют, и тогда в расход пойдем мы — вместо пушечного мяса. Не только нам с Драко не нравился установившийся порядок, но и, к примеру, Блейзу, чья мать поневоле вынуждена была финансировать группировку Темного Лорда. Чуть позже, уже после окончания школы, к нам присоединился Теодор. Ему было плевать на Темного Лорда — он просто хотел позлить отца. Все вместе мы решили, что будем действовать сами по себе: пытаться сотворить мир, где каждый будет волен делать, что ему заблагорассудится, ведь мы всю жизнь жили в золотых клетках и никогда не видели свободы. Каждый гребанный день мы были куклами, управляемыми родителями, которые, в свою очередь, подчинялись Волдеморту. Нам внушали и навязывали, как жить, что есть, как себя вести, кого любить и ненавидеть, кого презирать, как относиться к тем или иным вещам или людям — неважно, что мы думали на самом деле. Нам надоело притворяться, и именно это объединило нас четверых. Теперь у нас был план, которого мы старательно пытались придерживаться. Разумеется, в силу нашей неопытности и возраста, мы совершали ошибки, но продолжали несмотря на неудачи. И мое первое испытание — тому доказательство. Вчера мне было страшно. Находиться на вражеской территории в обличие другого человека — не самая простая, как мне казалось, задача. Меня чуть не поймали, когда я выходила из кабинета директора, но благодаря Тео все обошлось. Он очень вовремя пришел меня подстраховать, хотя я убедительно просила не делать этого. Однако он ослушался, и вместо злости на него, я испытала облегчение, когда он появился в конце коридора и сымпровизировал, будто мы дурачимся, играя в прятки. Неизвестный мне профессор едва ли нам поверил, но все же отпустил, не поднимая тревогу. Несмотря на возникшие трудности, я все же справилась с заданием и выкрала одно очень важное воспоминание, принадлежавшее Дамблдору. И завтра мне предстоит встреча с Волдемортом для определения моей дальнейшей судьбы. — Знал, что найду тебя здесь, — Нотт-старший выходит на балкон с двумя чашками какао. После моего возвращения он ведет себя необычно, а взгляд его неоднозначный. — Волнуешься? В другой любой день я бы соврала, вскинула бы подбородок и уверенно заявила: «Нет», — но я устала скрывать свои чувства. В конце концов, ради такой свободы я и пошла по этому пути. — Не то слов, — признаюсь я и принимаю из его рук чашку. — Спасибо. — Не о чем волноваться. Ты выполнила поставленную задачу. Хотел бы я сказать, что как учитель горжусь тобой, но Тео мне поведал подробности. — Ничего подобного! — горделиво фыркаю я: его слова задевают мою гордость. — Я уже собиралась устранить его. — И чего же медлила? — Подбирала заклинание. Нотт-старший вскидывает брови, несколько секунд буравя меня взглядом, и я сдаюсь перед этими, сверкающими словно два изумруда, глазами, выпаливая: — Я растерялась! Доволен? — Не особо, – шипит он, хотя выражение его лица не меняется. Он продолжает смотреть на меня с неким теплом, причину которого я пытаюсь понять. Да что, блядь, с ним случилось? Кажется, Нотт понимает, что смотрит на меня неприлично долго и тут же отводит взгляд в сторону, нахмурив брови. В такие вот моменты мне становится совсем неловко, потому что его поведение отличается от привычного. Особенно потому, что они происходят, только когда мы наедине. — Что же важного в том воспоминания? — спрашиваю я скорее не из любопытства, а ради проверки, поскольку хоть мне и не положено, но знаю, о ком оно. Ответ даст мне понять, насколько лорд Волдеморт доверяет своего подручному. — Полагаю, ответ на одну из загадок магического мира. — То есть наверняка ты не знаешь? — с ехидством интересуюсь я. Хочу вызвать его гнев и раздражение —мое любимое у него состояние, при котором он выглядит весьма привлекательно. Обожаю, когда он злится. Это единственная искренняя эмоция, которую он способен показать. Вот только Нотт игнорирует мой вопрос. — Зачем тебе Темная Метка? — неожиданно спрашивает он, и на долю секунды я теряюсь. Меня подмывает рассказать ему всю правду: за последнее время он стал мне достаточно близким. Я чувствую, что могу доверять ему. Но если я откроюсь, то подставлю под удар наш план и свою мечту обрести свободу. Конечно, стопроцентной уверенности в том, что у нас получится, у меня нет, но рассказать все Нотту-старшему — равнозначно рассказать Темному Лорду. — Разве нас всех не ждет такая участь? — Перефразирую: ты действительно желаешь ее получить из-за преданности Волдеморту или просто хочешь спасти свою шкуру? Этот вопрос еще сложнее, чем предыдущий. Заметив мое затяжное молчание, Нотт-старший добавляет: – Ты же знаешь, что можешь мне доверять? Это что, какой-то допрос? Он меня проверяет? — Я доверяю тебе свою жизнь, свое обучение, но… — Но не свои мысли, — заканчивает он за меня. — Послушай, что я тебе скажу, — Нотт поворачивает голову и чуть наклоняется, оказываясь в опасной близости. — Темная Метка — это не просто угольно-черная отметина на левом предплечье, делающая тебя солдатом армии Волдеморта. Это проклятие, разрушающее с каждым днем. Оно убивает в тебе все живое до последней капли, оставляя лишь жгучую злость и ненависть. Поглощает и извращает саму сущность человека. Ее принятие болезненнее, чем сгореть заживо в Адском пламени. Темная Метка — это клятва, нарушение которой сопровождается продолжительной мучительной смертью. А теперь скажи мне: ты все еще хочешь получить ее? От его слов мое сердце бьется чаще, а страх пробегающий по телу оставляет рой мурашек. — Подумай над тем, что я сказал, и дай мне знать о своем решении не позже полудня, — заключает Нотт и уходит, оставляя меня с этим знанием одну. Никогда я не задумывалась о Темной метке в таком ключе. Мне казалось, инициация схожа с Непреложным обетом или с одним из магических контрактов, которые заключают на крови некоторые волшебники. Но теперь, после услышанного, я сомневаюсь, что хочу именно этого. Ведь если я правильно поняла, приняв метку я не смогу не подчиниться Волдеморту, а значит, все наши планы могут пойти прахом. Я вспоминаю о Драко, который уже носит метку, однако ему удается действовать на спиной Темного Лорда и следовать задуманному. Значит ли это, что метку можно обмануть или контролировать? В таком случае я могла бы использовать его метод. У меня нет оснований не верить словам Нотту. Если уж даже для него получать метку было настолько больно, то я и вовсе могу не справиться. Отчаянный страх охватывает все мое естество. Что если я не переживу инициацию?***
Ночь выдается бессонной, и лишь к утру мне удается задремать на пару часов. Этого недостаточно, чтобы не выглядеть так, будто по мне пробежала стая кентавров. Сказанное Ноттом никак не выходит у меня из головы. Мои ночные размышления дошли до того, что сейчас я точно уверена: я не хочу получить Темную метку Волдеморта. Что-то подсказывает мне, что в случае его смерти (а я на это очень надеюсь), его след никуда не исчезнет, останется вместе со мной и будет медленно отравлять меня черной магией. Значит ли это, что все наши усилия напрасны? Выходя из ванной комнаты, я отмечаю время. У меня в запасе еще полчаса, чтобы успеть ответить Нотту-старшему. Надев теплый свитер и джинсы, я выхожу из комнаты и направляюсь в его кабинет, расположенный на первом этаже. На половине лестницы я замедляю шаг, прислушиваясь к голосам внизу. У обитателей этого дома есть секреты, знать которые порой очень даже полезно. Медленно и тихо опускаюсь еще на ступеньку, и мне открывается вид на фойе, где сидят двое. Отец и сын. Разочарованно вздыхаю, поскольку когда эти двое вместе, то не то чтобы секреты, они даже говорить спокойно не могут, однако… — И ради этого я пересек пол страны? — недоумевая, спрашивает Тео. — Ты неправильно ставишь вопрос: всего полстраны ради этой детали. Нам очень повезло, что Робин был в этой части мира, иначе я отправил бы тебя, скажем, в Австралию, — отвечает Нотт-старший. Мы только вчера вернулись, а отец уже отправил его на новое задание?.. — Да, несказанно повезло. Что это? — Этот предмет способен отдавать энергию, которую в себе хранит. Своего рода батарея, но в таком виде, он бесполезен. — Это для твоих артефактов? — Верно. Я не припоминаю, чтобы они так долго разговаривали и ни разу не поругались. — Как она? — Справилась, но могла бы лучше. О ком они говорят, я понятия не имею, но почему-то чувствую, что обо мне. — Я же говорил, — чуть повышает голос Тео. — Нужно было отправить меня с ней. — Я тебя с ней и отправил. Теодор замолкает. Уверена, он как и я, ничего не понимает. Лично я уже даже сомневаюсь, в своем ли уме Нотт-старший. Может, он перебрал с огневиски? Или бредит от недосыпания? — Не может быть… — к Тео возвращается дар речи. — Неужели ты снова обратился в меня? Мой желудок ухает вниз. Так это был Нотт-старший?.. Мерлин, он использовал Оборотное зелье дважды, представ перед мной сначала в образе сына, а потом того студента. А я… даже не заметила. — Будет лучше если Пэнси об этом не узнает. — Если она спросит, что я должен знать? — Ах да, нам пришлось играть свои роли, и я поцеловал ее. Что-то подсказывает, ей это не понравилось. Твою мать. Я совсем забыла об этом поцелуе, который, кстати, был не так уж и необходим. Этих тупиц достаточно было просто послать куда подальше. Но все же Тео, точнее Нотт-старший, сделал это, совершенно на все наплевав. Честно говоря, Теодору бы сошел с рук этот поступок, ведь я действительно сочла вынужденной мерой для достижения цели, но если это был Нотт-старший… Это меняет все. — Еще бы, — фыркает Тео. — Тебе повезло, что она не влепила тебе хук справа. Помнится мне, моя первая и последняя попытка поцеловать ее закончилась именно так. О да, я хорошо помню, как врезала Теодору, когда тот решил воспользоваться моим далеко не трезвым состоянием. — Что ж, я пойду к себе. Хотел навестить Пэнси, но учитывая обстоятельства, сейчас лучше этого не делать. Я не сразу соображаю, что его комната находится на втором этаже, проход к которой начинается именно на этой лестнице. Скрыться я уже не успею, поэтому поднимаюсь на ноги и как ни в чем не бывало спускаюсь на первый этаж. Делать вид, что я ничего не слышала трудно, особенно, когда в поле моего зрения появляются Теодор и его отец. — Доброе утро! — приветственно кивает Тео, проходя мимо меня. Кидаю на него равнодушный взгляд, который даст ему понять, что я злюсь. Нотт-старший, не поднимая головы, чахнет над своим изобретением, а я занимаю место, где минутой ранее сидел Теодор. После услышанного мне трудно начать с ним диалог на спокойной ноте. На самом деле мне безумно хочется накричать на него, врезать по морде, а потом повторить то, что было в Хогвартс… нет. Нет. Это лишнее. — Что ты пытаешься сделать? — спрашиваю, чтобы отогнать мысли о его губах. Говоря откровенно, это воспоминание уже посещало меня и не раз, особенно на уроках ближнего боя в первую неделю обучения. Но тогда я убеждала себя в том, что за маской привлекательного и обаятельного мужчины кроется чудовище. На сегодняшний день Нотту-старшему удалось развеять некоторые мифы о себе, и теперь, кроме возраста и его демонстративной бесчувственности, мне ничего не мешает желать этого мужчину. Однако я уверена: он останется для меня лишь желанием, которому никогда не суждено сбыться. Может, именно поэтому я не страдаю из-за отсутствия его внимания: смирились с тем, что Нотт никогда не посмотрит на такую, как я. Для него я — пешка на шахматной доске. — Получить контроль, — сухо отвечает он и, оторвав глаза от металлической конструкции, замечает мое замешательство. — Магические артефакты, как правило, состоят из неорганических веществ или материалов. Вполне логично, что если в них нет жизни, то тот или иной предмет выполняет свою функцию механически. То есть то, что в него заложено изначально. — Как тот, что защищает волшебника магическим защитным барьером? — вспоминаю наш первый теоретический урок. — Именно. Сплошная механика. Активация артефакта при помощи завода или специального заклинания образует магический купол, что является энергией, зарядом магии, который производится из ядра. При деактивации, заряд возвращается в исходную точку. Но если нарушить, сломать этот купол, магия не вернется, а значит, артефакт станет бесполезен, — поясняет он скучающим тоном. Скорее всего, это те вещи, не знать которые должно быть стыдно. — А ты хочешь, чтобы магия всегда возвращалась в исходную точку? — предполагаю я и чувствую себя полной дурой. — Нет. Это невозможно, — он задумывается, прищурив глаза, будто решает продолжить говорить или нет. — Ты что-то хотела? Все же он мне не доверяет. Ну, разумеется, ведь будь иначе, Нотт бы отпустил меня на задание одну. — Я обдумала твои слова… — И? — Я не хочу проходить инициацию. — Она еще не готова, мой лорд, — шепчу я, когда очередь доходит до Пэнси Паркинсон. — Разве она не справилась с заданием? — интересуется Волдеморт, глядя на переливающуюся серебряную нить воспоминаний в колбе, которую я отдал ему несколько минут назад. — Справилась, но не без помощи моего сына. Темный Лорд медленно поворачивает голову в мою сторону и растягивает губы в подобии улыбки. Я не испытываю ни капли страха, поскольку его жизнь в моих руках, и он ни на секунду в этом не сомневается, а значит, не посмеет угрожать мне. Вот, что значит контроль. — Твой сын не перестает меня удивлять, Гилберт. Мне кажется, ты слишком наседаешь на него. Он помог девчонке даже находясь на другом конце страны. Поразительно! Он знает… Знает, куда и зачем я отправлял Теодора. Что ж, на это и был расчет. — Мои исследования в области мгновенного перемещения дают свои плоды, — поясняю я, делая вид, будто его слова прозвучали не как упрек, а как похвала. — Уверен, в скором времени любой достойный волшебник сможет позволить себе такого рода перемещения, — для убедительности добавляю я. Портключи и правда могли бы выйти на новый уровень. Я работал над этим в 70-х и достиг немалых успехов, однако прогресс не стоит на месте, и сегодня в мире существует множество способов оказаться в другом месте за считанные секунды. И они довольно проще, чем портключи, которые перед использованием необходимо зачаровывать. Волдеморт довольно кивает, а затем возвращается к Пэнси. Она достаточно смело смотрит на Темного Лорда, словно перед ней не волшебник способный убить, даже из-за мгновенной прихоти, а кто-то из ее знакомых, с которыми она вынуждена теперь жить. Какого хрена она попала на Слизерин? С таким рвением, желанием что-то изменить в этом мире, отвагой и смелостью ей место на Гриффиндоре. Кстати, о них… Не без труда отрываю взгляд от Пэнси и осторожно, чтобы не вызвать подозрений, из-под хмурых бровей гляжу на Грейнджер, которая теперь таскается за Темным Лордом, куда бы он ни отправился. Выглядит она не лучшим образом, вероятно, из-за Круцио — отныне верного ее спутника. Искренне сожалею о ее участи, точнее сказать, мне жаль, что Непростительному подвергается такой мозг. Надеюсь, пытки не отнимут у Грейнджер память… — А что вы думаете, мисс Паркинсон? Вы готовы? — спрашивает Волдеморт. — Всегда, милорд, — поклон. — Но мне хотелось бы еще набраться опыта, чтобы служить вам лучше. Я не могу допустить оплошность и поэтому, при всем уважении, прошу вас дать мне еще времени и другое задание. Умница! Все слово в слово, как я ей и сказал. Лесть прикрытая словами верности и уважением. Даже спустя пятьдесят лет этот трюк работал безотказно. Том Реддл всегда был падок на подобное. Он сам придумал этот ход и не раз использовал его, чтобы получить желаемое, однако сам не заметил, как стал Хабзизой Смит. — Хорошо, девочка, — соглашается Волдеморт и чуть наклоняется ко мне. — Пусть убьет кого-нибудь. Это закалит ее. — Как пожелаете, повелитель. Больше я ничего не слышу. Погрузившись в свои мысли, я пытаюсь придумать новый план, как помочь Пэнси выполнить задание Темного Лорда. Я более чем уверен, что эта проверка для меня, а не для нее. Однажды я уже не прошел ее, и теперь все повторяется вновь. Этот змееподобный старый хрен умеет выбить почву из-под ног и делает это очень искусно. Я должен взять себя в руки и сконцентрироваться на актуальных задачах. Об убийстве и Пэнси подумаю позже. Завтра. Сейчас мне нужна Грейнджер. — Милорд, с вашего позволения я удалюсь с грязнокровкой. Он лишь кивает, и, услышав меня, Гермиона встает со своего места и направляется в мой кабинет, где еще три дня назад находилась в роли пленницы.***
Вижу странный блеск в глазах Нотта-старшего и чуть поворачиваю голову в сторону, чтобы не улыбнутся. Мое поднявшееся настроение неуместно в данной ситуации, и я рискую испытать гнев присутствующих или того хуже — Волдеморта. — Хорошо, девочка, — отвечает Темный Лорд и наклоняется к Нотту шепча что-то, после чего выражение лица Гилберта резко меняется. От моего веселья не остается и следа. Что он ему сказал? Жестом Волдеморт показывает, что я могу быть свободна. Сажусь на свободное место, не сводя взгляда с Нотта. Я вижу отблеск ужаса в его глазах, когда он все-таки поднимает голову, пытаясь совладать с чувствами. Вижу, как белеют костяшки на его руках, как играют желваки. Да что же, блядь, случилось? Я гляжу на него, мысленно призывая посмотреть в ответ, но он будто специально избегает моего взгляда и вместо того, чтобы успокоить меня, потому что, уверена, мое лицо сейчас идентично его, встает и уходит, а вместе с ним зал покидает и Грейнджер. Я Провожаю их взглядом, и зудящие липкое чувство нарастает у меня в груди. Зачем ему удаляться с грязнокровкой? Мысли в моей голове одна хуже другой. Меня с новой силой захлестывает ревность. Но откуда она взялась?.. Какая бы причина не была, я не могу это остановить. Во время их уединения я стараюсь не фантазировать, что происходит за закрытой дверью. Заставляю себя слушать Блейза, стоящего на том месте, где минутами ранее была я. — Твоя мать настоятельно просила не принимать тебя в ряды Пожирателей смерти. За ее заслуги я, пожалуй, так и сделаю, — заявляет Волдеморт. — Можешь и дальше служить под руководством Гилберта. Забини не возражает и кланяется, а затем садится на свое место. Следом Волдеморт затягивает ежедневное напоминание о том, как важно поймать мальчишку Поттера, и что только он должен его убить. Это, кстати, я раньше не совсем понимала, что у него за такая принципиальная позиция, но то самое воспоминание Дамблдора, в котором он рассказывает Снейпу о том, что произошло на самом деле, дало ответы на многие вопросы. Единственное, чего я все еще не понимаю — чего ждет Поттер. Он уже давно мог бы покончить с Волдемортом. Значит, есть что-то еще… Дверь распахивается, прерывая мои мысленные рассуждения. Первой выходит Грейнджер держа в руках свернутый пергамент и усаживается на свое место рядом с Темным Лордом. Он с несвойственной ему аккуратностью берет сверток из рук Гермионы и, могу поклясться, выдает что-то похожее на улыбку. Отвратительно. Следя за их действиями, я замечаю движение позади. Взъерошенные волосы, две верхние пуговицы расстегнуты, закатанные рукава, небрежный вид. Судя по всему, Нотт работал, хотя на ум лезет совсем другое. Закатываю глаза и больше не смотрю на него. Он заставил меня ревновать. Намеренно или нет — не важно. Он об этом пожалеет. Идея вспыхивает в моей голове, но не успевает развиться, как я уже воплощаю ее в действие. Знаю, затея так себе, но ничего не могу собой поделать. Собрание подходит к концу. Все двигаются к выходу. У дверей я нагоняю Теодора, хватаю его под руку, а сама краем глаза слежу, чтобы мой спектакль оценил Нотт-старший. — Я хотела сказать тебе спасибо, — начинаю говорить я, замедляя шаг, — что подстраховал меня. Зря я на тебя злилась. Я широко улыбаюсь ему, а потом, бросив быстрый взгляд на его отца, привстаю на мыски и тянусь к Тео, чтобы поцеловать его в щеку. Он спас мне жизнь как никак и вполне заслуживает благодарности, верно? Я ухмыляюсь мыслям и с нежностью касаюсь его кожи. — Ого, даже так! — приятно удивившийся Тео прикладывает ладонь к месту, где секунду назад были мои губы. Только сейчас я замечаю, что у него глаза в точности, как у его отца: изумрудные, — и, внезапно ощутив неловкость, отступаю на полшага назад. Мой фокус тут же кажется мне глупым и детским. С чего я взяла, что это заденет Гилберта? И чего я хотела? Вызвать в нем ревность? Дура… — Прости, — выдавливаю я из себя и буквально бросаюсь со всех ног прочь, спиной чувствуя взгляд Нотта, который, нахмурив брови, все это время смотрел на нас.***
Два дня я придумываю план, как обойти указание Темного Лорда, но безуспешно. Я знаю лишь один способ, но и тот провальный. Смерть моей жены тому доказательство. Я не хочу ломать Пэнси жизнь, не потому что испытываю к ней симпатию, а потому что не хочу, чтобы в этом мире стало на одного убийцу больше или список жертв, погибших от рук волшебников, увеличился. Ей всего девятнадцать, она молода, у нее жизнь впереди, но, перейди она эту черту, все изменится и не в лучшую сторону. Я в свои девятнадцать уже отнял жизнь у троих. Куда меня это привело? Я — полумертвая оболочка, подобие человека, спасающийся лишь в науке, поскольку продал душу. Слава Мерлину, что не мозг. Хоть что-то еще осталось. Когда-то давно у меня был выбор, но выбрал я неправильно: просто рядом не было того, кто смог бы меня вразумить, отговорить, указать верный путь. И теперь я могу лишь сожалеть и пытаться вразумить других. Тех, кто только стоит на таком же распутье. — Не занят? — в кабинет входит Драко. — Нет, заходи. — Есть продвижение в нашем деле? — спрашивает он с порога, садясь в кресло в углу. Так уж случилось, что он единственный, кто может хранить информацию не боясь, что Волдеморт применит легилименцию и прочтет его мысли. Беллатриса отлично поработала с ним, научив закрываться. — Да, не большие, но есть. Но нам нужно время, — отвечаю я. — Непозволительная роскошь. — Согласен, — я киваю на стакан с виски в его руках. — Сильно не налегай, завтра ты отправишься в архив. — Мы решили немного отвлечься. Присоединяйся, — говорит он и направляется к двери. — Возможно, позже. Оставшись снова один, откидываюсь на спинку стула, запрокинув руки за голову. Как же я устал. Ума не приложу, как до сих пор вообще могу думать. Взгляд упирается в ящик стола, а разум рисует картинку, как янтарная жидкость плещется в стакане. Я тут же ощущаю на языке горьковато-имбирный вкус огневиски, бутылка которого прячется у меня в столе. Я не пью уже двадцать лет, и на то есть свои причины, однако сейчас, представив лишь на долю секунды, как виски в свете пламени свечей поблескивает в стакане, меня одолевает такая жажда, что я не сдерживаюсь и открываю ящик. В моем случае алкоголь сейчас пойдет на пользу, может быть, я даже посплю. Проглотив первый стакан, погружаюсь в размышления. Что если я сам убью кого-то палочкой Пэнси? Будет ли Темный Лорд проверять ее воспоминания? В прошлом он сделал именно так… Моя покойная жена Лидия презирала Реддла, и он об этом прекрасно знал. Сначала Том не брал ее во внимание, пока я не заявил о намерение жениттся и обзавестись потомством. Молодой лорд одобрил мое желание, но при условии, что Лидия присоединится к Пожирателям. Озвученные условия она, разумеется, принимать отказалась. Она была хорошим человеком, справедливым, умным, порой не сдержанным и уж точно не доброй и не дружелюбной, но убийство… В то время Лидия была единственным моим знакомым, кто не боялся Волдеморта. Она отказала, глядя прямо ему в глаза. Из-за дерзости и открытого презрения, которые Лидия не постеснялась выразить, он придумал изощренный способ наказать ее. Допустить, чтобы с ней что-то случилось, я не мог, поэтому сказал Темному Лорду, что уговорю супругу и она согласится. Но из своей глупости и безумной тогда любви к этой женщине я совершил ошибку. Я убил двух магглов ее палочкой, наивно пологая, что Волдеморт проверит лишь факт использования Непростительного заклинания. Как я был глуп, наивен и по уши влюблен! Это сыграло со мной злую шутку, и я не продумал все ходы наперед. К палочке он даже не притронулся, хотя собирался. Лидия не выглядела так, будто кого-то убила. Ведь кому, как не ему знать, что убийство меняет людей. Меняется все: от взгляда и до банальной походки. Она же предстала перед ним с прежним презрением и высокомерием, твердо смотря ему — самой смерти — в глаза. Волдеморт узнал всю правду и решил наказать не ее за неподчинение, а меня — за обман. Он собирался долго и упорно мучать ее на моих глазах, но Лидия к тому времени была уже в положении, и этот вклад в чистокровный магическим мир Темный Лорд оценил, предоставив ей отсрочку на время вынашивания и рождения ребенка. Она умерла едва Теодор сделал первый вздох… А сейчас я снова собираюсь повторить этот трюк обреченный на провал, уповая на то, что повелитель не станет повторяться. Хотя есть и другой вариант: мне нужно успеть собрать артефакт, над которым я работаю уже больше года, и тогда ни чьи безумные приказы выполнять не придется вообще никому, тогда отпадет необходимость в войнЕ за мнимую власть. И я сделаю это. Совместными усилиями с Драко, Теодором, Пэнси и Грейнджер. Кто бы мог подумать, что грязнокровка согласится нам помогать, хотя у нее особого выбора нет. На прошлом собрании она поведала мне полезную информацию. Признаюсь, я впечатлен ее познаниями в древних рунах. Эта наука весьма сложная и до безумия скучная. Мне она давалась с трудом, как и большей половине студентов на нашем курсе. Но Грейнджер — она словно рождена для этих рун. Возвращаю свое внимание к бутылке и прикидываю, сколько выпил: три бокала или уже больше? Опустошая Очередной стакан, я убираю виски обратно в ящик и, прежде чем я успеваю закрыть его, в дверь кабинета стучат. — Привет. Если ты не идешь на праздник, то праздник идет к тебе, — говорит, заглядывая, Пэнси. О нет, мысленно стогу я, пока я в таком состоянии нам лучше не встречаться. Пэнси входит и захлопывает за собой дверь, припечатывая ее невербальной магией, о чем свидетельствует характерный громкий щелчок. В ее тонких пальцах зажат бокал шампанского, бедра соблазнительно покачиваются, а глаза горят ярким ведьмовским огнем, пока она, улыбаясь, плавно идет ко мне. Мерлин, да она пьяна! — Что празднуешь? — интересуюсь я, откидываясь назад, потому что эта сумасшедшая девчонка уже обошла мой стол и запрыгнула на него своей задницей, устроив ноги между моих. — Еще один прожитый день, — отвечает она, задумчиво глядя на на меня сквозь фужер. — Ты же знаешь: они могут закончиться в любой момент. В ее иронии есть доля правды. Отрицать, что ситуация изменилась, — глупо, однако Пэнси уж точно переживать не о чем. Она делает глоток, и я секунду застываю. Пэнси лениво проводит рукой по груди, слегка выгибая спину, и мой член, неосознанно реагируя, дергается. А ей алкоголь идет больше, чем мне. Такая расслабленная, спокойная и самое главное: Пэнси искренне улыбается. — Сколько ты выпила? — уточняю, чтобы понимать, чего от нее ожидать. — Не переживай, Нотт, я не собираюсь вести себя плохо, — снова смеется Пэнси, но что-то в ее словах говорит мне, что она очень хорошо умеет быть плохой. Ей явно что-то нужно, а ходить вокруг да около у меня нет времени. Качаю головой, усмиряя эмоции, и резко спрашиваю: — Зачем ты пришла? Выражение ее лица вмиг становится серьезным. — Мне уйти? — Пэнси обиженно надувает губы. Согласен, прозвучало грубо, но это не меняет сути. Я смотрю на нее, и все мое тело вторит ничтожному остатку души, который не хочет, чтобы она уходила, пока разум буквально кричит: возьми себя в руки, ей нельзя оставаться! — Как хочешь, — отвечаю я, надеясь, что в Пэнси проснется здравый смысл. По сути вру сам себе, потому что точно знаю: она останется. Так и есть, серьезность сменяется легкой улыбкой, и Пэнси вновь смотрит на фужер в своих пальцах. Разглядываю ее, не стесняясь. В тусклом свете от свечей она еще больше похожа на нее. Я не раз допускал мысль, что Лидия могла быть родственницей Паркинсонов, и не так давно проверил эту теорию, но так и не нашел связи между семьями, даже отдаленной. Род Лидии был лишь отчасти чистокровным. Когда-то у магглов родилась дочь волшебница, та встретила полукровку, и плодом их любви стал волшебник — отец Лидии. Лишь мать Лидии принадлежала к семье чистокровных, Пэнси же происходила из древнего рода. Это и заметно. Ей, безусловно, передалась аристократическая внешность, но несмотря на это ее манеры и бунтарский характер каждый раз заставляют меня сомневаться в ее благородности. И хотя связи между ними нет, я не могу не замечать их внешнего сходства. Так что неудивительно, что она меня привлекает: Лидия была моей первой и настоящей любовью, которую я так беспечно потерял. — Что дальше? — вдруг спрашивает она, отставляя бокал и придвигаясь ближе. Ее колени теперь в опасной близости от моего члена, и это заставляет меня на секунду представить, как я притягиваю Пэнси к себе, усаживая сверху. Вместо этого спрашиваю: — В каком смысле? — Ты не сможешь постоянно отмазывать меня от инициации. Тут она права, но мне хочется надеяться, что к следующему визиту Темного Лорда вопрос с принятием Темной Метки отпадет не только для нее, но и для всех остальных. — Тебе о чем волноваться. Это мои проблемы. — Да, но от этого зависит моя жизнь, — Пэнси наклоняется чуть ближе опираясь руками в подлокотники моего кресла. — Ты выживешь. Я тебе это обещаю. Пэнси еле заметно вздрагивает и, не моргая, смотрит на меня. Я не знаю сколько времени длится наш зрительный контакт, но каждой клеткой тела ощущаю, как усиливается напряжение между нами. Она сдается первой и переводит взгляд на мои губы, а затем облизывает свои. Губы, которые мучают меня во снах. Блядь. Самообладание, которое я с трудом сдерживаю все эти недели, чтобы не набросится на нее каждый раз, когда мы оставаемся вдвоем, трещит по швам. Если я это сделаю, то очень пожалею, но если нет — тоже. Что не поцеловал ее когда была возможность. Плевать. Плевать, что будет дальше. К тому же я не припоминаю, чтобы отказывался от того, чего хочу. А сейчас желаемое настолько близко, что буквально кричит: «Возьми меня», — и я больше чем уверен: Пэнси хочет того же. Не прерывая зрительного контакта я провожу ладонями по ее рукам, а затем обхватываю одной рукой ее щеку и ласково касаюсь ее нижней губы. В ее глазах мелькает сомнение, но быстро исчезает, и Пэнси тут же спрыгивает со стола. В один маленький шаг она достигает моих ног, а затем раздвигает свои и усаживается ко мне на колени. прямо там, где я хочу ее больше всего. Моя рука, держащая ее, плавно перемещается на ее спину. Чувствую, как Пэнси дрожит — то ли от нетерпения, то ли от волнения. — Поцелуй меня, — прошу я и едва ли успеваю вдохнуть воздуха, как она с жадностью впивается в меня, подаваясь всем весом вперед. Ее бедра отчаянно сжимают мои, и все во мне так и ликует. Я же говорил, что мы еще повторим. Его губы такие мягкие, что я опасаюсь прокусить их. Размеренные и медленные движения языком не позволяют мне насытиться им. Я углубляю поцелуй и чувствую, как рука Гилберта сжимает мою задницу, однако он не поддается на провокации моего языка и продолжает сдержанно целовать меня. Наши тела прижаты вплотную друг к другу, и я не намерена так быстро сдаваться, поэтому неспешно, плавно начинаю двигать бедрами, ощущая его возбужденный член под собой. Трусь о него, словно кошка, издавая стоны в тот момент, когда наши губы размыкаются, чтобы схватить воздух. Я прорвусь через этот барьер, что сдерживает его, прежде чем кончу сама. Больше не в силах терпеть, я хватаю его за руку, что сжимает мою попу, и переношу ее вперед, опуская между нашими телами прямо вниз. Я хочу, нет я дико жажду его прикосновений. Поняв мой замысел, Гилберт отстраняется и, глядя на меня с ухмылкой, говорит: — Не искушай. На утро ты об этом пожалеешь. — Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на сожаления и сомнения, — я сейчас готова сказать все, что угодно, лишь бы почувствовать его внутри. — Твоя будет долгой. Звучит как обещание, клятва и от этого во мне разгорается еще больший пожар желания, еще сильнее, чем прежний. Пока мы говорим, я не замечаю, как он высвобождает руку из моей хватки и заводит обе руки себе за спину, сцепляя в замок. Кажется, он не собирается прикасаться ко мне, но я так просто не сдамся. Обхватываю руками его шею, одну кладу на затылок и притягиваю его голову к себе, а затем прямо-таки врезаюсь в его губы жадным поцелуем. К моему сожалению, Гилберт стоит на своем. Похоже и правда это единственное, что он намерен дать мне этим вечером. Но я не собираюсь отказывать себе в удовольствии, поэтому свободной рукой спускаюсь вниз по его широкой мускулистой груди, потом — прессу и останавливаюсь возле ремня брюк. Усиливаю поцелуй, чтобы отвлечь внимание, а сама между тем засовываю руку себе между ног. Теперь я касаюсь и его, и себя. Гилберт рычит, а я переворачиваю кисть и ладонью накрываю его твердый член, но эти легкие поглаживания не доставляют мне нужного удовольствия. Я хочу, чтобы он сорвался, потерял контроль и трахнул меня, может, даже на рабочем столе. Я не из тех девушек, кто боится заявлять о своих желаниях, не из тех, кто боится попасть в неловкую ситуацию, и уж точно не из тех, кто стесняется получать удовольствие. Поэтому я принимаю еще одно решение, от которого, я уверена, он потеряет голову, а дальше будет действовать, как я хочу. Мне плевать, что Гилберт подумает обо мне, потому что его хоть и сдержанное поведение говорит о том, что он очень даже не против моих провокаций. Гилберт разгадывает мой замысел, однако я не замечаю, чтобы он особо сопротивлялся. Я небрежно разрываю поцелуй, оттолкнувшись от него. Он с приподнятой бровью внимательно за мной следит. — Что ж, возможно, ты прав, — говорю я и встаю с его колен. — Но я уже завелась и намерена кончить. Уверена, ты не будешь против, если я все же получу свой оргазм. Выражение его лица меняется. Гилберт в недоумении смотрит, как я вновь запрыгиваю на стол и беру забытый бокал шампанского. Затем я улавливаю в его взгляде интерес и едва сдерживаю улыбку. Усаживаюсь чуть подальше, так, чтобы ноги свисали по колени и слегка их раздвигаю. На мне темно-зеленая юбка со складками, длиной чуть выше колен. — Устроишь мне представление? — спрашивает он, и глаза его темнеет. — На случай, если решишь передумать. Я запрокидываю голову назад, собирая отросшие волосы, и перекидываю их на плечо, веду кистью к груди. Оглаживаю талию и наконец направляю руку вниз. Ноздри Гилберта расширяются, и он шумно вздыхает. Забавно наблюдать, как борются его желания и разум. Моя рука плавно ныряет под широким пояс юбки и опускается до конца. Мне приходится еще шире раздвинуть ноги и, подцепив трусики пальцем, я отодвигаю их в сторону. Едва я касаюсь клитора, как из моего рта вырывается вздох, заставляющий Гилберта закусить губу. Я поглаживаю влажный бугорок, прикрыв глаза, стону и дышу так громко, насколько позволяет шумоизоляции кабинета, а он продолжает бороться сам собой и размыкать губы в тот момент, когда я издаю стон. В какой-то миг мне кажется, что я проиграла, выбрала неверную стратегию, ну, или на худой конец, Гилберт — гей и только притворяется гетеро. А может, из-за возраста эрекция — единственное, на что он способен. — Да твою мать! — рычит он, когда очередной стон срывается с моих губ. Я чувствую больше угрозу в его словах, чем желание, поэтому мои движения замирают, и я открываю глаза. Гилберт с хищным блеском в глазах оказывается между моих ног, хватает за волосы, одновременно с этим притягивая к себе. Быстрый, глубокий жадный поцелуй длится недолго, а затем он стаскивает меня со стола и разворачивает спиной. Я не сразу осознаю, что пробила его броню, и теперь он влажными губами буквально облизывает мою шею. Желание во мне возрастает в стократ, хотя еще несколько минут назад я думала, что хотеть больше, сильнее уже нельзя. Но его поцелуи и прикосновения, разжигают во мне такую страсть и безудержное возбуждение, что моя кожа горит, пытает, а узел внизу живота завязывается еще крепче. Я больше не могу терпеть и запускаю руку между нами, на ощупь находя пряжку его ремня, но Гилберт опережает меня. Он нагибает меня укладывая на стол, и все, что я могу слышать — как он расстегивает ремень. Мужчина, которого я тайно хотела с первого дня обучения, сейчас овладеет мной прямо на своем рабочем столе. Мысль, что он будет вспоминать обо мне каждый раз, когда будет работать в своем кабинете, заставляет меня улыбаться. Когда я чувствую его головку у входа, яркий свет внезапно озаряет комнату. Мы застываем. Гилберт произносит заклинание, снимающее заглушение, и в уши врезаются крики за дверью. — Блядь! — ругается он. — Орден нашел нас.***
— Нам необходимо ослабить Волдеморта, если мы хотим победить. Раз уж нам не убить его, то предлагаю облегчить Ордену и Поттеру задачу. Мы ослабим его, если откажемся служить. — Он нас всех убьет и тогда станет лишь сильнее, — дрожащим голосом говорит миссис Паркинсон. — Малфой прав в одном, — я с удивлением перевожу взгляд на Нотта-старшего. Он впервые согласен со мной. — Лорд Волдеморт в некоторой степени зависит от своих последователей. Ведь именно мы делаем всю работу за него, в то время когда он отсиживается на самовозведенном троне подобно королю. Будто уже выиграл эту войну. Однако его самые сильные воины постепенно теряют веру. Если Поттер и Орден не могут нанести удар извне, то мы в сами несем свой внутри. — Предательство… — шипит отец. — Кому как не тебе, Люциус знать о нем. Да, мой отец подпортил свою репутацию среди Пожирателей смерти, но я же этого не допущу. — Темная метка — она убьет нас раньше чем мы Темного Лорда, — говорю я, отвлекая внимание на себя. — Пока Волдеморт искал способы возродиться, я время даром не тратил и изобрел кое-что. Я уже много лет неверен Темному Лорду и пока мне удавалось успешно обводить его вокруг пальца. Я знал это. Точнее, догадывался, но не мог найти подтверждение, которое нарисует мне картину в целом. А сейчас Нотт сам в этом признается, и теперь мне становится ясно, почему Орден не единожды ускользал или заставал нас врасплох. — Так, значит, теперь мы — мятежники? — презрительно спрашивает Этелия Забини. — Называй, как хочешь, но тебе придется выбирать. Ты с нами или нет. И заметь, второй вариант не предусматривает того, что ты выйдешь отсюда целой и невредимой, — слова Нотта угроза, не иначе. — Это называется: у тебя нет выбора. — Неужели мы будем убивать друг друга? — интересуется мама. В ее глазах надежда, что Гилберт всего лишь шутит. Он не шутит. Уж я-то знаю. — Будем, Нарцисса, потому что не можем полностью доверять друг другу. Уж извини, времена сейчас по-настоящему темные. Мы либо посодействуем Ордену, предадим Волдеморта ради своих детей и любимых, либо окажемся в лучшем случае в могиле, а то и хуже — в Азкабане. — Как мы это сделаем? — спрашиваю я. — Архив, — отвечает он и достает из кармана неизвестный мне артефакт.***
Планы на сегодня были совсем другие. Я уже достаточно сделал, чтобы эта девушка, появившаяся с двумя другими на нашем маленьком празднике, отработала заплаченные ей деньги. Кто бы мог подумать, что и среди волшебников есть проститутки, согласные на все за несколько десятков галеонов. Она как раз допила свой бокал и полезла ко мне в штаны, но нас прервали. Быстро вскочив, я кое-как застегиваю ремень и выглядываю в окно. Свет от искр слепит меня, и я жмурюсь. — Трансгрессируй. Живо, — приказываю я проститутке и выбегаю из комнаты. Слишком рано. В коридоре творится переполох. Волшебники, что жили в нашем поместье уже несколько месяцев, все, как один, выбежали из своих комнат. Кто-то в панике ищет пути отхода, а другие, держа в руках палочки, готовы противостоять незваным гостям. Это не плану. Я срываюсь с места и бегом спускаюсь по лестнице, направляясь в кабинет Нотта. Уж он-то точно знает, в чем дело. Когда я буквально выламываю дверь, то резко останавливаюсь осознавая, что происходит в его кабинете. Мне хватает секунды, чтобы понять, что не только мои планы обламываются этим вечером, но мне не хватит жизни, чтобы это развидеть: Пэнси Паркинсон трахается с Гилбертом Ноттом. — Они пришли, чтобы обменяться пленными, — заявляет Нотт. — Грейнджер на Паркинсон. — Отец, — шепчет Пэнси. — Он у них. — Да. И что-то мне подсказывает, что Темный Лорд откажется от обмена, — Нотт, переводит взгляд на Пэнси, и добавляет, обращаясь ко мне: — Действуем по плану. Закатав рукав левой руки я достаю палочку и призываю лорда Волдеморта. Игра начинается…***
— В поместье Ордену не войти. Нам остается лишь ждать появления Темного Лорда, — говорю я, остановившись в фойе. Мама, папа, Тео и Блейз сидят на диване. По их взглядам я понимаю: им страшно. Да и мне, если честно, тоже, но я знал, на что иду. Хотя, если верить Гилберту, все не так уж и плохо. — Как они узнали, что мы здесь? — спрашивает мама, и я замечаю, как она вздрагивает от каждого удара от заклинаний о магическую защиту, которой покрыто поместье. — Вероятно, среди нас есть крыса, — заявляет Роберт, волшебник, прислуживающий Волдеморту, отвратительный и верный как пес. Хотя, может быть, не такой уж и верный, раз еще не удостоился Метки. Время тянется мучительно долго, а я, как самый умелый профессионал, готовлюсь к выполнению своей роли. Через несколько минут я стану звездой этого вечера, а еще, скорее всего, мертвецом.***
— Возьми, — я протягиваю Пэнси портключ, зачарованный, чтобы перенести ее в безопасное место — в мой дом. — Я останусь, — твердо заявляет она. Упертая девчонка. — Поверь мне, ты не захочешь видеть, что произойдет дальше, — пытаюсь отговорить ее, как будто это возможно. — С каких это пор ты решаешь за меня? — не отступает Пэнси. И тогда я взрываюсь: — Да я, блядь, не смогу тебя защитить! — кричу я. — Когда угодно, где угодно, но только не сейчас. — Мне не нужна твоя защита, — она разворачивается, и я срываюсь с места не для того, чтобы ее остановить, а чтобы еще раз поцеловать, в последний раз… Потому что то, что я сделаю, отвернет ее от меня раз и навсегда. Возможно, узнав правду, Пэнси все же простит меня, но никогда не станет моей. Целую ее нежно, ласково, с любовью, настолько насколько умею, и она отвечает на мой поцелуй, а затем отстраняется и шепчет: — Будь осторожнее, ты мне кое-что должен, — сочные, влажные губы растягиваются в игривой улыбке, и, подмигнув, она все же покидает пределы моего кабинета. К таком долгу перед ней я готов быть всегда. Трясу головой, чтобы привести мысли в порядок и приняться за дело, однако ее вкус отвлекает, и я трачу драгоценные мгновения, чтобы улыбнуться и облизнуть губы. Член в штанах зудит и упирается в ткань брюк, доставляя неприятные ощущения. Я знаю, что может унять стояк и знаю верный для этого способ. Подхожу к шкафу и, отперев дверцы, достаю то, что ненавидел самого первого дня службы у Волдеморта. Маску Пожирателя. В комплекте к ней идет черная мантия с капюшоном. Переодевшись, я выглядываю в окно и жду, когда появится сам Волдеморт. Его Метка в небе уродует ранние проблески рассвета. Змея, выходящая из рта черепа, мечется в разные стороны, предвещая его появление. Поместье окружает Орден в тщетных попытках пробить защитный купол, но им это не удастся: я создал его. И только с моей смертью он разрушится. А я умирать пока не собираюсь. Когда в небе появляются черные точки, стремительно приближающиеся, я покидаю свой кабинет, и направляюсь на встречу с Темным Лордом. Она решит все. Нашу жизнь и наше будущее. Будущее всей магической расы. В тот момент когда я выхожу и с помощью магии отворяю входную дверь, чтобы дать Волдеморту проникнуть в поместье безопасным путем, а не через окно. Даже при открытой двери Орден не сможет напасть на нас, поскольку защита настроена лишь на тех, кому я позволяю входить, а также выходить. Контроль — вот что дает мне преимущества. Контролировать можно абсолютно все, необходимо только подобрать нужную деталь. Темный лорд, грязнокровка и его два прихвостня залетают в фойе. Через пару мгновений еще четверо. Отмечаю, что двое отсутствуют. Министерские шавки, что так отчаянно жаждали угодить Повелителю, видимо не угодили, не без моей помощи конечно. Все в масках Пожирателей смерти и я стараюсь незаметно слиться с ними, будто тоже только что прибыл. Грейнджер замечает меня, едва заметно кивает. Это девчонки снова удивляет меня. Она достала нужную нам информацию всего за три дня. Руна Запечатывание была расшифрована и теперь оставалось лишь передать ее мне. — Кто нас сдал? — спрашивает Роберт, поднявшись с дивана и склонился перед Лордом. Этот упырь все еще надеется, стать Пожирателям смерти. Что ж могу только пожелать удачи. А ещё удача не помешала бы Малфой младшему, ведь именно сейчас будет его выход, если разумеется не струсит, как его отец. В один шаг я достигаю Волдеморта и шепчу ему на ухо то, от чего он пребывает в бешенстве. Он верит мне на слово, поскольку есть лишь два его приближенных, которому он доверяет даже свою жизнь — это я и Беллатриса Лестрейндж. Сумасшедшая, фанатичная женщина недавно охватившая в плен ярости и разврата Невилла Лонгботта. Меня даже не удивил выбор пленника. — Помогаю, предатель среди нас. — объявляет Темный лорд, совсадев со своей яростью. В этот момент появляется Пэнси, разодетая в боевой комплект одежды, о котором я рассказывал на втором занятие. Облегающие кожаные штаны, на них отлично держаться ножны для палочки и распыляющих гранат, практичная кофта скрывающаяся под мантией длиной чуть ниже колен, на застежке у шеи. Она поможет укрыться или отвлечь внимание противника, а в ближнем рукопашном бою, она не задохнется от шнурка. — Тот, кто не столь далеко ушел от своего отца. — Я говорил, что Малфоем доверять нельзя. — говорю я меняя при помощи магии голос, делая его более механическим, словно робот. Нарцисса бросает взгляд на мой кабинет, в надежде что сейчас выйдет Нотт, который обещал защитить ее сына любой ценой, но сейчас того Гилберта Нотта нет. — Круцио, — красная искра летит прямо в Драко. — Повелитель разберитесь с Орденом, я возьму Малфоя на себя. — вмешиваюсь я. — Убей, — пауза. — Всю семью. Неожиданно, но это труда особо не составит. Пэнси с ужасом в глазах, стоит смирно, даже неподвижно, будто и вовсе не дышит. Волдеморт разворачивается к входной двери, что все еще открыта и бросает мне, а я в то время уже целусь палочкой в Нарциссу Малфой и молю Мерлина лишь бы при ней был тот артефакт, что я выдал каждому участнику восстания. — Сними защиту. Одно лишь движение рукой, убирает защитный слой с поместья и атаки Ордена прекращаются. Я тяну время, давая Драко действовать по плану, и не проходит минуты как он кивает, а затем поворачивается к матери и повторяет маневр. Я заношу палочку, вырисовывая в воздухе руну и из древко вылетает зелёный луч, пронзающий Нарциссу прямо в грудь. Надеюсь, что она не почувствовала боли. — Да, это сделал я, — внимание Волдеморта привлекает Драко и вскакивает с дивана рыпаясь вперед, но его останавливает Пэнси бросившаяся со всех ног. Вот почему я велел ей уйти. Знал, что она будет препятствовать и сопротивляться. Она то, что я не могу контролировать. Я всегда отлился быстрым принятием решений и сейчас я вновь решаю не правильно, но вынужденно. По взмаху руки я отправляю Паркинсон в мгновенный мир боли и агонии. Прости меня, но я тебя предупреждал. Я с еще большей ненавистью ощущаю себя, когда она падает на колени, судорожно запрокинув голову и выгибая киски рук. — Потому что мне надоело пресмыкаться перед тобой, — на эту фразу Темный лорд вернул свое внимание к Драко. — Ты проиграл, когда возродился. А ради чего? Мальчишки, гребанного Поттера, ребенка, который способен тебя убить, поэтому ты его так боишься? — А ты смелее будешь, чем отец. — с предвкушающей улыбкой говорит Темный лорд. — И за это я не убью тебя сейчас. Это лишь вопрос времени, но нам не принципиально от чьих рук Драко получить Аваду, заклинание и артефакт будет действовать при любом исходе, однако от мучений он его не защитит. — Инкарцеро. — бросает Пожиратель справа от Темного Лорда. В поместье тем временем заходят Кингсли и два брата близнецы Уизли, которые держат Грехема Паркинсона. Я же не отрываю взгляда от Пэнси, на сколько возможно смягчаю действие Круцио, позволяя ей увидеть отца. Есть вероятность, что это их последняя встреча, ведь его сейчас убьют, а я не припоминаю, чтобы он брал у меня «Архив», что мог бы сохранить ему жизнь. — Он ваш, если отдадите нам Гермиону. — дрожащим голосом произносит один из братьев. — Ты знаешь, что делать. — говорит Волдеморт, повернувшись ко мне. Вся эта ситуация лишь забавляет его и он с улыбкой ждет моих действий. — Авада Кедавра. — шиплю я, все тем же механическим голосом. — Нееееет! — кричит Пэнси и через боль поднимается с пола, устремляясь к абмягшему телу своего отца. Уизли отшатывается и растерянно глядит как Грэхем валится на пол. Я на мгновение представил какого бы было мне, если бы убили моего отца на моих глазах, а какого будет Теодору когда умру я. Эти ужасные представления, словно пробудили меня и я понял, что лишь отстрачиваю неизбежно. Я понял, что я все еще жив и очень рано поставил на себе крест. И впервые за двадцать лет я чувствую как мое сердце разрывается. Я хочу убить этого кукловода, что так искусно владеет своими куклами, заставляя их плясать под его дудку. Он дергает за ниточки, а мы убивает и ломаем. Даже когда я отрекся от него, все равно по сей день продолжаю позволять мною управлять. Я должен что-то предпринять, больше нельзя откладывать, ища нужный момент, больше нельзя медлить, потому что с каждой минутой моего промедления все становится только хуже. Я становлюсь хуже, мир становится хуже. С каждой этой жертвой умираю и я, точнее частичка меня, которых и так уже не осталось. Я не знаю, что заставляет меня предпринять следующие действия. То ли действие алкоголя, то ли смерти ни в чём не повинных людей, то ли страх за жизнь Теодора, то ли за жизнь Пэнси, но оно и не важно. Главное что моё терпение, которое я так стремительно жаждал держать под контролем, лопнуло. Я устал. Я безумно устал и хочу просто с этим покончить раз и навсегда. Я знаю, что убить его у меня не получится, но обезвредить, чтобы он больше никем не смог управлять, чтобы он больше не мог сломать или изменить, отнять чью-то жизнь. Я могу поспособствовать, чтобы это сделали те, кому суждено. В таком случае я даже выиграю больше. Нащупав в кармане тот самый артефакт, который я с неизвестной чьей помощью наконец завершил сжимаю его в руке наполняя своей магией, энергией, заставляю его слиться со мной и стать единым целым. Когда я начинаю чувствовать, что он мое продолжение, в поместье вбегает Изабелла Паркинсон, и бросается в ноги Темного Лорда со словами. — Повелитель, прошу вас. Это все Но… И вновь я использую движение руки, чтобы закрыть ей рот раз и навсегда. Внушительный хруст шеи раздаётся эхом по поместью и женщина падает рядом со своим мужем. Я не мог позволить ей выдать меня. — Грейнджер, давай! — кричу я и девушка отстраняется от Волдеморта, внимание которого привлечено к умершей внезапно женщине у его ног. Грязнокровка начинает читать заклинание, а я достаю самое главное достижение в моей жизни, и бросаю его девчонке. — Все на выход. — кричу я. Присутствующие начинают смуту, бежа кто куда. Я ищу Пэнси во всем этот переполохе, а когда нахожу понимаю, что она не торопится уходить. Она припала к своим родителям и не собиралась от них отставать. Я не могу допустить, чтобы она осталась здесь ведь это значит, что она окажется один на один с Темным лордом запертым в тюрьме, которую я создам вместе с Грейнджер и артефакт. Подбежав к ней я хватаю её за плечо, но она сопротивляется и отпихивает меня. — Отвали. Оставьте меня. — сквозь слёзы и рыдания говорит она. — Нам надо уходить. — Никуда я с тобой не пойду. Отстань! Мне ничего не остаётся как снять маску Пожирателя. — Так вот как выглядит настоящее лицо предателя. Я игнорирую Волдеморта, вокруг которого уже образовался круг, что не выпустит его, надеюсь никогда. Оттаскиваю Пэнси, и когда ее хватка отрывается от родителей их тела словно мираж растворяются. Я быстро провожу взглядом под тем волшебникам, которых я сегодня убил. Нарцисса, Драко, Грэхем, Изабелла, все они исчезли, а это значит что мой артефакт сработал и был при них. Это значит, что я не убил сегодня никого. Это значит, что я верну ей друга, родителей и у меня будет шанс на прощение. Её растерявшийся взгляд смотрит на пол, где секундами ранее лежали два мёртвых тела. Я подхватываю её на руки, запрокидываю через плечо и направляюсь к выходу, на прощание оглядываю поместье Малфоев.***
Я спас всех, кому обещал. Я в очередной раз держал своё слово и не могу не гордиться собой. Вскоре Волдеморт будет помещён в особую камеру в Азкабане, а после того как будет найдена его ручная зверюшка Нагайна, которую Поттер должен убить мечом василиска или еще каким-то способом, он придёт и за ним. Когда мы оказались в безопасном месте Пэнси понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя после произошедшего, а потом вместе с ее родителями и Драко, мы рассказали ей всю правду. Она слушала со слезами на глазах вместе с тем моё сердце обливалось кровью. На моё удивление эта женщина быстро меня простила, в тот же вечер. — Почему ты не посвятил меня? Ведь я могла бы помочь. — Мы и так справились неплохо. — Если бы я знала, тебе не пришлось бы испытывать на мне круциатус. Ты знаешь, ты теперь мне вдвойне должен. — И с чего хочешь начать? — Вот с этого. В одно мгновение она оказалась возле меня и схватила руками моё лицо, а затем впилась своими губами…