Незаменимый

— Жан Иванович, вас срочно в приемник вызывают... — У меня обед!       Навязчивый стук в дверь, спешно застегивающая блузку девушка спрыгивает с его коленей, испуганно оглядываясь. Тяжкий вздох. Что там такого, что без него не обойтись? — Но Жан Иванович, там сказали... — Да иду я, иду! Две минуты!       Быстро добраться до приемника не удается — по пути он еще трижды слышит раздражающее «Жан Иванович!», отбивается от взволнованной жены пациента («Мне сказали, что ему нельзя котлеты! А я всю ночь у плиты...! Почему я не могу передать мужу котлеты?!»), на бегу отвечает на вопрос постовой медсестры — и позорно прячется за углом от кряхтящей бабулечки-одуванчика, собирающейся вновь сватать ему свою внучку.       Всё. Всех разогнал, дверь запер. Не хватает таблички «не беспокоить». Теперь можно попытаться разгрести кучу историй болезни, скопившуюся на углу стола.       Тишину кабинета нарушает рингтон телефона. — Жанчик, тут это, кровушки бы сегодня... — Дедуля, я позавчера приносил! — Так Женёчек все выпил! — Он... что?! Merde... Повесь от него замок на холодильник! — Ну что ты такое говоришь — ему сил надо набираться, есть побольше... Всё, отбой!       Он в прострации продолжает держать телефон у уха. Они издеваются?.. Как он должен договориться с трансфузиологами, еще и вне привычного «графика»?!       Вечер. Он срывается на вампирскую скорость, лишь бы никто не заметил его в коридоре... Руку оттягивает сумка с пакетами крови — знали бы они, чего ему стоило в этот раз уломать выдать ему несколько доз! А вот и нужный автобус показался вдали... Хоть с чем-то повезло!       Снова звонок. — Жан, мне нужны таблетки от головы и килограмм клубники! — Ольга, у тебя есть муж! — Сергей занят, у них выступление. Неужели ты откажешь беременной женщине в маленькой просьбе?..       Он пропускает автобус и ждет следующий, идущий по маршруту до загородного особняка. — И посмотри дверной замок, его опять клинит. — А что тебе мешает вызвать мастера, mon chéri? — Не хочу позориться криво поставленным замком. Тобою поставленным, между прочим!       Получасовая борьба с применением отвертки и упоминанием чьей-то матери заканчивается победой француза. — Разрешите откланяться, графиня, вашего курьера ждут дома... — В ближайшие лет сто умереть от ожидания им не грозит. Все-таки есть некоторые плюсы в бессмертии, не находишь? — Не начинай. Все. Я ушел.       Хлопает входная дверь. У него в запасе есть пять минут до последнего автобуса в город. — Дядь Жа-ан? — не успевает он снять пальто, как к сумке тянутся руки. — Не трогай! Здесь на всех. Перелью хотя бы в стакан. Mon Dieu, можно же как-то... цивилизованно, а?!       Сумка взлетает в воздух, управляемая телекинезом, и он едва успевает ухватить ее за ручки и притянуть к себе. — Ты человеческую речь понимаешь, нет?! Пять минут потерпеть! — А я-то думаю, чего такой шум в коридоре — а это наш французик домой вернулся! — доносится старческое шарканье из дверей кухни. — И тебе доброго вечера, дедуль. Да вашу ж... неужели за три дня даже посуду не помыть?! — От вы посмотрите на него! Не успел прийти — а уже ругань! Ты эти свои маркизьи замашки оставь, чай не во Франции...       Стук в дверь комнаты. — Жан, ты здесь? Там вам пациента должны были привезти, после драки... — Меня здесь нет. — Ну да, конечно. — дверь бесцеремонно распахивается. — Аннет! — Не ори. Так вот, значит, мне нужна его история болезни...       Ночь. Домочадцы спят, тишина. Никто не дергает, и можно наконец спокойно клевать носом над книгой.       Взрывы. Грохот пушек. В палатку вваливается ополченец с рогатиной наперевес. — Жан-Клод Дешам мне нужен!       Хирург возводит глаза к потолку и приставляет к виску дуло револьвера. Нет уж, на этот раз не дамся...              Его будит очередной звонок. — Серж, восемь утра! У меня выходной, в конце концов... — Жанчик, ну Жанчик, а... Там Оля психует, по дому вазы и платья летают. Я у вас перекантуюсь, лады? — Да когда же это закончится?! — Ну Жанчик...