Падение

Одри сидела на кухне, бездумно помешивая ложечкой давно остывший чай в кружке. На душе было непривычно тоскливо и пусто, словно внутри нее чего-то не хватало. Какой-то очень важной детали, без которой она будто потеряла саму себя. Порой она ловила себя на пугающей мысли, что, покинув Астрею, она оставила там часть своего сердца… забрав с собой лишь боль, страх и отчаянье, преследовавшие ее невидимым призраком за спиной. Ночные кошмары, тяжелые сумбурные мысли, постоянное состояние подавленности и апатии… Все это время Одри отчаянно пыталась убежать от прошлого, но чем быстрее она бежала, тем быстрее оно вновь и вновь настигало ее, безжалостно толкая в спину. Хотелось кричать, молить о помощи, сделать хоть что-то, лишь бы только избавиться от этой липкой паутины окутавших ее болезненных чувств, но она продолжала упрямо молчать, запивая свою боль алкоголем и таблетками успокоительного. Первое время помогало, хотя бы на несколько часов получалось забыть обо всем и отключиться, но спустя почти неделю и с десяток бутылок дешевого пойла — окончательно перестало. Ее тошнило от самой себя, даже смотреть на собственное отражение в зеркало было мерзко, но Одри, как бы сильно того не хотела, не могла ничего с собой поделать. Это оказалось сильнее ее, и она впервые в жизни сдалась, позволив течению нести ее за собой. Тихий стук дождя по стеклу убаюкивал, но Одри давно ему не верила. Знала, что стоит ей лишь хоть немного расслабиться и потерять бдительность, как все снова вернется на свои места. Достаточно было лишь закрыть глаза, чтобы под веками вновь вспыхнули ярким заревом пугающие картинки из снов, что все это время преследовали ее по ночам. А вместе с ними вернутся и бесконечные вопросы, что мучили ее с того самого момента, как она покинула Астрею. Что случилось в тот день, когда она поехала к подруге? Почему она об этом ничего не помнила? Связано ли это как-то с той деревней, про которую она прочитала в новостях? Причем здесь Рут и… где она сейчас? Думать об этом в очередной раз совершенно не хотелось, поэтому Одри решительно помотала головой, отгоняя прочь непрошенные мысли, а затем резко встала, чтобы плеснуть себе еще немного чая. Теплый и сладкий он стал для нее единственным спасением в этой непроглядной пучине тьмы, помогая справиться с последствиями своего похмелья, а заодно немного отогреть сердце, за это время успевшее покрыться тонким слоем льда. Разумеется, он не мог избавить от всех страхов и тревог, не мог залечить оставшуюся в памяти черную дыру, не мог ответить на все ее вопросы, но, наливая очередную кружку, она и не ждала ничего из этого. Все, что ей хотелось… просто, хоть на мгновение, снова почувствовать себя живой. Пусть не прежней собой, но хотя бы человеком. Последнее две недели она скорее напоминала улитку, спрятавшуюся в свою раковину, и лишь эти редкие моменты относительного спокойствия помогали ей не сойти с ума окончательно. Единственное, что у нее так и не смогли забрать. Опустив в воду пару пакетиков травяного чая, Одри уже собиралась вернуться обратно на подоконник — ее любимое место в квартире, где она могла сидеть часами, разглядывая открывавшийся вид на улицу, — как внезапно ее планы были нагло разрушены противной трелью дверного замка. Резко оцепенев, Одри растерянно замерла на месте. Она не знала, кто мог придти к ней — Рут пропала и не выходила на связь, а больше у нее никого и не было… не зная, что ей делать, она начала судорожно соображать, постепенно впадая в панику. Что если ее нашли те, кто все это время охотились за ней? Одри не была ни дурой, ни идиоткой и прекрасно понимала, что, если бы ей пришлось драться, у нее не было бы ни единого шанса. Сбежать незаметно из квартиры тоже бы не получилось — пятый этаж не оставлял никаких шансов для маневра. Может, спрятаться в ванной? Глупо. Вряд ли стеклянная дверь смогла бы удержать тех, кто охотился за ней. Чувствуя себя загнанным в ловушку зверем, Одри беспомощно заметалась по квартире. Мысли стремительно проносились в голове, подкидывая одну идею за другой, но ни одна из них не показалась ей и наполовину подходящей. А незванный гость, тем временем, продолжал настойчиво звонить, заставляя ее сердце беспокойно биться в груди. Секунды, казалось, тянулись бесконечно медленно, пока вдруг… …она неожиданно не услышала слишком знакомый голос. — Одри, это я, Микаэль. Хочу удостовериться… что с вами все в порядке. Одри тут же резко остановилась и замерла. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы окончательно осознать, что на самом деле за ней никто не охотился, а за дверью стоял всего лишь Микаэль. А чуть позже, запоздало, ее нагнала коварная мысль о том, что именно этот человек привел ее в Астрею и все это время, что она находилась там, постоянно от нее что-то скрывал… Она и до этого часто сомневалась в нем, но сейчас, в ее нынешнем состоянии, все ее сомнения и подозрения лишь усугубились. Могла ли она доверять ему? Что он хотел от нее? Зачем пришел? Расстроился, потому что приманка сорвалась с крючка или же… закончить последнюю мысль она не успела, поскольку ее прервал вновь раздавшийся голос начальника, в которой послышалась явная, ничем неприкрытая тревога: — Я пойму, если вы не захотите со мной говорить. Просто дайте мне знать, что у вас все нормально, и я тут же уйду. Обещаю. Кажется, он и правда переживал… Поколебавшись еще несколько секунд, Одри тяжело вздохнула и неуверенно направилась к двери. Немного помедлила, все еще терзаясь опасениями, но в конце концов, не выдержав, осторожно приоткрыла дверь. И не смогла скрыть облегчения, когда на пороге, действительно обнаружила, Микаэля, который выглядел точно так же, каким она его запомнила. Одетый будто с иголочки, предельно собранный и серьезный. И лишь на дне его глаз плескалось что-то, чего она прежде никогда не видела в его льдистом взгляде. Кажется, это было беспокойство, но Одри не была до конца в этом уверена. Не зная настоящих мотивов и целей Микаэля, было сложно представить, что он в самом деле мог о ней беспокоиться. И все же где-то глубоко внутри ей отчаянно хотелось в это верить, пусть даже она бы ни за что не призналась в этом даже самой себе. Встретившись с ним взглядом, Одри попыталась улыбнуться, но ее улыбка получилась вымученной и неубедительной. Да и внешний вид, должно быть, наводил на весьма определенные мысли, поскольку Микаэль тут же учтиво поинтересовался: — Как вы себя чувствуете? — Я… — Одри замялась, не зная, что ответить. Ну вот что она могла ему сказать? Очевидно, толково соврать у нее бы не получилось, а сказать правду… она и сама не понимала, что с ней происходит, а просто так жаловаться было стыдно. Поэтому она просто пожала плечами. — Полагаю, что бывало и лучше. Что еще сказать она не представляла, но он похоже и не ждал от нее большей откровенности. С понимающим видом кивнув, Микаэль быстро пробежался по ней взглядом, вероятно, пытаясь собственными глазами убедиться в том, что она в порядке, а затем снова вернулся к ее лицу, слишком пристально вглядываясь в глаза. Почувствовав этот странный интерес, Одри невольно смутилась, не понимая, чем именно был вызвано столь явное внимание мужчины. Неужели он был как-то причастен к тому, что с ней произошло в тот злополучный день? Или по крайней мере что-то знал об этом? Возможно, именно для этого он и приехал к ней — проверить, как она… всего, что ей пришлось пережить. А вот посвящать ее в детали он, вероятно, даже и не думал. Это пробудило в ней волну раздражения. — Что-то не так? — и она не стала его скрывать, с неприкрытым недовольством скрестив руки на груди. Нужно было отдать ему должное, Микаэль даже бровью не повел в ответ на ее по-детски глупый выпад. Лишь качнул головой и предельно вежливо ответил: — Нет, ничего. Просто я рад, что вы, наконец, пришли в себя. В последний раз, когда мы виделись… вы были гораздо молчаливее. Одри, не сдержавшись, едко спросила: — Издеваетесь, да? А затем, не дав ему возможности вставить и слова, резко шагнула вперед, стремительно сокращая разделявшее их расстояние. Подняла голову, на этот раз уже уверенно, без страха и сомнений, встретив его взгляд, больше для вида выждала несколько секунд, после чего прямо в лоб спросила: — Вы ведь знаете, что со мной тогда случилось, верно? И, к ее удивлению, он не стал, как обычно, увиливать от ответа, врать или что-то скрывать. Вместо этого он также прямо — честно, — ответил: — Знаю. — Но вы мне об этом не расскажете, да? — усмехнувшись, с горечью в голосе уточнила Одри, уже заранее зная, что услышит в ответ. Тысячу оправданий, сотни отмазок, десятки глупых причин. Что угодно, кроме правды, которая была ей так необходима. Давно уже пора было привыкнуть к тому, что все от нее вечно что-то скрывают… и все же она по-прежнему не смогла смириться этим, а потому это до сих пор причиняло ей боль. — Поверьте, так будет лучше для вас, — все тем же привычным спокойным тоном ответил ей Микаэль, и она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться ему в лицо. И в самом деле разве можно было ожидать от него чего-либо еще? Очень хотелось, но вместо этого она сквозь стиснутые зубы выдавила: — И кто же, позвольте поинтересоваться, так решил? — Я, — сказал как отрезал, и она тут же поняла, что пытаться добиться от него правды бесполезно. По крайней мере сейчас. Было невероятно обидно, но пришлось заставить себя отступить. Унижаться перед ним не хотелось еще больше, чем хотелось, наконец, добраться до правды. Правду она все равно узнает — неважно от него или нет, — а вот сохранить остатки гордости было необходимо. Хотя бы для того, чтобы потом в собственных глазах не выглядеть жалкой. Именно поэтому она, быстро сморгнув подступившие к глазам слезы, резко развернулась и, бросив напоследок небрежное «Что ж в таком случае не смею вас задерживать» поспешила вернуться обратно в квартиру. Однако дверь закрыть так и не успела. — Одри… — он вошел вслед за ней и, остановившись рядом, осторожно коснулся ладонью ее запястья, удерживая на месте. Одри вздрогнула от неожиданности, ощутив прохладное прикосновение его пальцев к коже, но не попыталась ни отстраниться, ни вырвать руку, ожидая, что будет дальше. Сама не знала, на что надеялась — прекрасно понимала ведь, что все равно ничего от него не добьется, — но уж чего она точно никак не могла представить, что услышит в его голосе тихое, искреннее сожаление, почти что раскаяние, ставшее для нее внезапным откровением. — Поверьте, если бы я только мог все рассказать, при этом не подвергнув опасности вас, я бы сделал это еще две недели назад. Вы как никто другой заслуживаете знать правду, но, боюсь, вы еще не готовы. — Что? О чем вы… — в ее глазах промелькнула легкая растерянность, отчего он тоскливо улыбнулся, пряча за этой улыбкой свою грусть. — Придет время, и вы поймете. Но на этих словах вся ее растерянность исчезла, сменившись новой вспышкой злости. — Вы вечно говорите загадками! — А вы вечно пытаетесь их разгадать, даже если ответ лежит на поверхности, — Микаэль тихо рассмеялся в ответ, — И я бы соврал, если бы сказал, что мне не нравится это. Вы очень интересная девушка, Одри… На этих словах он внезапно шагнул вперед и, неловко коснувшись пальцами ее лица, аккуратным движением заправил выбившуюся прядь ей за ухо. Одри смутилась, но взгляда не отвела, продолжая смотреть в подтаявший ледник его глаз, что неожиданно открыл перед ней глубоко спрятанную часть его души. — И если вы однажды позволите, мне бы очень хотелось разгадать и вас. — Разгадать? — она слегка нахмурилась, не до конца понимая, что он имеет в виду. — Как и всякую загадку, — Микаэль кивнул, а затем торопливо пояснил, — знаете, мне нравится думать, что каждый человек — это загадка. Тайна, к которой нам нужно подобрать правильный ключ. С одними это получается естественно и легко, стоит лишь присмотреться к обертке, а вот, чтобы узнать других, порой приходится попробовать на вкус… их начинку. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю? — Да, кажется, да… — ее щеки запылали, стоило ей лишь осознать, что именно означали для нее эти слова. Неужели он только что признался, что она ему симпатична? Конечно, не прямыми словами, лишь призрачными намеками, умело скрытыми в каждой его фразе, но ведь прежде она и об этом не смела мечтать, что уж говорить о чем-то большем. Несомненно это был большой шаг в их отношениях, возможно, самый большой из всех, что им приходилось когда-либо делать, но как ни странно это совершенно не пугало ее. Волновало, будоражило… но не пугало. И это стало для нее приятным открытием, еще одной ниточкой к тому, чтобы осознать и принять свои чувства к нему. Микаэль же, коротко улыбнувшись — на миг ей даже показалось, что он прекрасно знал или догадывался, о чем она думает, — тем временем, как ни в чем не бывало продолжил: — В таком случае, надеюсь, вы примите мое приглашение вернуться в Астрею, чтобы… вместе, — его голос не изменился, но она интуитивно почувствовал, что он особенно выделил это слово, как бы подчеркивая его значимость, — попробовать раскрыть все тайны, которые встретятся нам на пути. И вновь этот подтекст, читавшийся в каждом его слове… Немая просьба, скрытое обращение к ней. Другой, может быть, и не понял бы его странных намеков, но только не она. Возможно, именно этим она его и привлекла… Не став больше ничего спрашивать, Микаэль молча отступил назад, позволяя ей сделать свой - полностью осознанный, - выбор. И, к его легкому удивлению, Одри не задумалась ни на секунду, когда тут же решительно шагнула вслед за ним. Также молча, отвечая ему не словами, а простым жестом - протянув руку, она осторожно вложила свою ладонь в его, неловко переплетая их пальцы, - который значил для него гораздо больше любых слов. Уголки его губ тут же дрогнули в мягкой улыбке, полной тихой благодарности. Он не стал больше ничего говорить, потому что этого и не требовалось.