В плену воли

      Раздор много думал в последнее время.       Свободного времени у него было хоть отбавляй. От этой мысли на лице всегда возникала обречённая усмешка. Но он её быстро стирал. Пока тюремщики не заметили. Он уже понял, что его юмор они не в силах оценить, потому последнее время вёл себя вполне прилично и не разбрасывался остротами, как в первые месяцы… И всё думал.       Мог ли он считать свою миссию в Третьем царстве проваленной? Отчасти он облажался, да. Отправленный Обугленным Советом на Землю незадолго до Апокалипсиса, он должен был следить за развитием событий, выявить всех нарушителей и передать тех на суд. Сложность заключалась в том, что Совет не знал, кто конкретно готовит заговор. Или не счёл нужным сообщить. И так, скрытый под личиной смертного, Раздор некоторое время жил среди людей. Слушал их, изучал, и видел много больше, чем они.       Буря разразилась до того, как он успел достаточно близко подобраться к заговорщикам. И Раздор едва не раскрылся. От роковой ошибки его остановило появление Войны. Брат был слишком поглощен хаосом, рубя демонов и ангелов огненным мечом, и попросту не заметил жалкого смертного, таящегося в переулке. Раздора же разрывало надвое. Совет чётко приказал ему сохранять анонимность. И вот теперь он своими глазами видел, как этот же Совет послал Войну возглавить преступное безумие?.. Ударив кулаком стену, в которую вжимался спиной, пустился прочь с поля боя.       Оставшись на Земле, он твёрдо вознамерился найти все осколки заговора, даже если бы ему пришлось перевернуть планету вверх дном. Ситуацию, однако, осложнили, совсем не демоны или застрявшие ангелы. Люди стали его камнем преткновения. И он не мог им не помочь, чувствуя свою… вину? За то, что не успел вовремя разгадать план вторжения. Да, пожалуй, это была именно вина. И всё же она не походила на ту, что он чувствовал от стародавних грехов. Прежнюю он не мог побороть, только смириться. И смирение не помогало разорвать, сжечь цепи, которыми она душила изнутри… Но теперь же он буквально чувствовал, что ещё не всё потеряно, всё можно исправить. Как-то. Поэтому он пытался собрать выживших в наиболее безопасном месте, которое довольно услужливо организовали Творцы… А потом пришла она.       Едва увидев Ярость, Раздор сразу понял, что разговора по душам у них не случится. Она была самоуверена как никогда. Нет, не стала бы она тогда слушать его подозрения насчёт Совета — на Земле он превратился в заложника собственной пробудившейся воли. Сестра же была как никто из них предана служению, и Раздор мог только гадать, что ей пообещали в награду за поимку Грехов.       Потому он продолжал своё скромное расследование в одиночку, да ещё и упрятанный в слабое человеческое тело. Иногда он мухлевал, возвращаясь к истинному облику, но чаще предпочитал не высовываться, оставаясь неузнанным. Насколько он успел разобраться, армию демонов на Земле возглавлял некий Разрушитель. Что казалось ему странным… он знал многих князей и генералов Ада, но об этом Разрушителе впервые услышал лишь здесь. И ему было любопытно, как это старина Люци так долго и успешно скрывал подобную тварь от шпионов Совета? Так же ему удалось выяснить месторасположение некоей тюрьмы, но пробраться к ней не смог — все подступы были заперты древними вратами.       Шло время. Выживших в Убежище поприбавилось стараниями Ярости. С каждым её редким появлением, Раздор отмечал в ней изменения. Он буквально мог слышать, как трещат и стенают оборонительные струны, которые сестра веками возводила вокруг своей души, опираясь на преданное служение Балансу. И всё же в тот день, когда она явила ему своё откровение, даже не зная, кто перед ней, он всё ещё не был готов раскрыться ей. Возможно, это попросту сбило бы её с пути, который был близок к завершению.       Лишь когда Убежище было атаковано, а сестра перевернула-таки свою судьбу на чистый лист, Раздор понял, что настало время и ему разобраться со своей. Всё, чего ему удалось добиться на Земле — сохранить несколько десятков душ. Немного, крайне мало, но, пожалуй, лучшее из того, что он делал за последние века. Цепи старых грехов на миг отпустили горло, позволив вдохнуть полной грудью. Обернувшись через плечо, он видел, что Ярость уже забирал портал. Он знал, что с ней люди под надёжной защитой. И всё, что он теперь должен был сделать, так это задержать силы Разрушителя до тех пор, пока портал полностью не закроется.       Нахлебавшись крови низших демонов, волнами прущих на Убежище, в момент передышки Раздор попятился к вратам для разбега. Ультейн кивнул ему в знак того, что дальше они вытянут сами. В прыжке выпустил хаос и принялся палить по морде Разрушителя в полёте. Приземлившись на корни, где засел демон-дракон, продолжил осыпать его крупнокалиберной очередью, отыскивая всевозможные слабые места. Пули отскакивали от чёрной чешуи, отскакивали от глаз, плавились в огненной пасти. Он сумел проделать лишь несколько дырок в кожистых перепонках громадных крыльев. Хаос начинал иссякать, но Раздор давил до конца, практически оглушенный угрожающим рыком нешелохнувшегося демона. Когда хаос ушёл, громадная лапа захватила его поперёк туловища, подкинула и сжала, как блоху. Ребра затрещали, левая рука с надсадным хрустом сломалась — Милосердие выскользнуло и улетело далеко вниз. Давление усилилось, но всё, о чём он мог думать — это не выронить и Искупление, которое теперь висело на указательном пальце на спусковой скобе.       — Такой букашке меня не одолеть, — зарычал демон, подняв Раздора на уровень глаз.       — П-придумайте шутку поновее. — Своим высказыванием Раздор распрощался с остатками кислорода в лёгких.       — Шутки для тебя закончились, Всадник. А вечность в моей тюрьме послужит хорошим уроком. — Демон утробно зарычал, а затем из горла вырвался булькающий клёкот — Разрушитель смеялся, торжествуя.       Когтистая лапа сжала Раздора ещё сильнее, и он упустил и Искупление.       Так мог ли он считать свою миссию проваленной? Не ту, что поручил ему развращённый Совет. Свою собственную. Пока он жив — вряд ли. Даже в качестве трофея Разрушителя, сидя в клетке, он наблюдал и слушал. Естественно, в те моменты, когда был в сознании после избиений за свои остроты или дурацких боёв, которые устраивал узурпатор на потеху миньонам. Раздор пару раз почти успешно сбежал с таких боёв, даже выбрался из башни, в которой его держали. Но чтобы спуститься вниз нужны были крылья или портал. Ни тем, ни другим он не располагал. Расплата за подобные выходки настигала его быстро и неотвратимо, а защита башни и охранные конвои лишь крепчали.       С годами его выводили всё реже — трофей наскучил Разрушителю. Да и Раздор не особо горел желанием, чтобы его куда-то таскали. Теперь он лучше понимал, как Война пришел к смирению перед честью и долгом — от тюремной скуки и не к таким благодетелям обратишься. Перелом ему вправили абы как, и левая рука постоянно болела. Волновало ли его это на фоне всего прочего? Едва ли. Ведь он сам буквально сдался.       Его волновало лишь то, что спустя годы тишины, башня внезапно оживилась: гудели то и дело раскрывающиеся на уровне порталы, стены глухо вздыхали от далёких взрывов. Туповатые стражники стояли как истуканы и ничего не замечали. Но он слышал далёкий-далёкий рокот и рёв. Когда с треском раскололся потолок, засыпав клетку Раздора крошевом и пылью, он встал на ноги и впервые за долгое время широко и довольно улыбнулся.       Дюжий стражник снялся с поста, держа перед собой двуручный топор.       — Опять зубоскалишь?       — Кто? Я? — удивился Раздор. — И в мыслях не было. — Улыбка враз сделалась самодовольной усмешкой.       — Тащи ключи! — бросил надзиратель на демоническом языке, и к нему тут же выдвинулся второй такой же верзила. Не успел он проделать и половины пути, как теперь раскололся и пол, сбросив демона в небесную бездну.       Раздор не знал, что происходит. Наверняка, те отзвуки порталов — были эвакуацией. Вероятно, кто-то натворил дел в логове Разрушителя, и теперь всё стремительно катилось в нижние тылы… И в отличие от надзирателя и всех прочих демонов в камере, Раздор был готов встретить смерть как старого друга, от того и скалился им на прощание.       Отчего-то он был уверен, что разлука их будет недолгой.