Возвращайся в кошмар

— …не умеют вести себя в обществе. Тени шарахаются от Тиси. — Могу их понять, — кивнул Загрей, усмехнувшись. — Что уж говорить про Алекто, — Мегера поджала губы. — Тень-прораб с ног сбилась во время восстановления Дома. — Дом… был разрушен? — Мелиноя приподняла бровь, глядя на неё с удивлением. Оглядела стены, задрапированные алыми — цвета крови — пологами, колонны, на которых красовались бюсты подземных божеств, лавровые орнаменты, отделанные золотом… Разве здесь не должно быть больше золота? — Да, я же рассказывал, — посмеявшись, сказал Загрей. — Цербер просто обезумел, когда решил, что я ухожу насовсем. Потерял все три головы. — С гидрами так всегда: отрубишь три головы — вырастет пять, — с назидательной холодностью ответил ему Танатос, подсаживаясь к ним за стол в комнате отдыха. — Неудивительно, что ты так часто погибаешь, сражаясь с ней, раз забываешь такие прописные истины. — От них погибло больше людей, чем я нанесла им ударов плетьми, — неожиданно возразила Мегера, недвусмысленно взмахивая хлыстом. Однако вместо того, чтобы посмотреть на Танатоса, она обратилась к Загрею: — Изменять пакты наказания дерзко даже для тебя, Заг. Только потому, что владыка Аид не сказал и слова против, я покорилась. Мелиное всё никак не удавалось включиться в их разговор, однако она всё-таки сумела выцепить из речи знакомое имя. — Владыка Аид? — она обернулась и увидела отца, который сидел на своём законном месте, склонившись над очередным документом. А рядом с ним — мать, которая что-то негромко ему рассказывала, и от этого на суровом лице владыки подземного царства проступало мягкое, почти благодушное выражение. Невольно Мелиноя улыбнулась: приятно было видеть родителей счастливыми. Прямо как… на том незаконченном портрете… Загрей, Мегера и Танатос всё ещё о чём-то беседовали, но Мелиноя больше не вслушивалась. Встав из-за стола, она направилась в западное крыло; никто не заметил её ухода, как, наверное, и не удивился её появлению в Доме. Как она вообще здесь появилась? Понятное дело, что она всегда жила тут на правах дочери Аида и Персефоны, но… как конкретно она оказалась за одним столом с Загреем и Мегерой? Что она делала до этого?.. В западном крыле Дуза увлечённо смахивала пыль с зелёных драпировок, ловко орудуя метёлкой, зажатой в пасти одной из змеек. Место Одиссея пустовало, он, должно быть, удалился в Элизиум… — Кто такой Одиссей? — вдруг прозвучало у Мелинои над ухом. Резко обернувшись, она едва не столкнулась нос к носу с Гипносом, который, паря над землёй, неслышно подобрался к ней сзади и с любопытством осматривал её. — Одиссей? — растерянно отозвалась она. — Он прославленный тактик. Как ты можешь не знать? Он всегда был здесь, сколько я себя помню, служил Ге… служил Аиду… В общем, почему ты спрашиваешь, разве он не стоит здесь всегда? — Нет, вообще-то, — подперев щёку ладонью, протянул Гипнос, тоже поглядывая на пустующее место под синим пологом. — То есть, конечно, тут кто-то постоянно стоял, но того парня точно звали как-то по-другому. Как же там… Ах да, Ахиллес! — хлопнул он себя по лбу. — Да, видимо, в этом всё дело. Я просто никогда не обращал на него особо внимания. Смертные, что с них возьмёшь, — пожал плечами. Мелиноя растерянно прикоснулась к виску. Память её подводила, какая-то очень важная мысль билась в мозгу, но её было так сложно ухватить… И все эти странности вокруг: разговоры в комнате отдыха, несчастные драпировки — Мелиноя так и не могла сказать, какого они цвета, пока на взглянула и не убедилась, что всё-таки красные — и эта путаница с двумя совершенно разными людьми… Всё словно раздробленная мозаика — стыковалось одно с другим, но у рисунка не было логики и цели… Она прикусила губу и не почувствовала боли. Всему этому было лишь одно объяснение. — Сколько времени?.. — Полдвенадцатого ночи, если верить солнечным часам, — тут же бодро отрапортовал Гипнос, но Мелиноя словно бы не услышала его. — Сколько времени я уже потеряла в твоём сновидении? Геката предупреждала: сон коварнее любого волшебства, но и у него есть свои изъяны. Невозможно с листа прочитать один и тот же текст дважды. Детали окружения постоянно изменяются. Нельзя вспомнить, как ты вошёл в ту комнату, где очутился. И, видимо, Мелиноя самостоятельно открыла ещё один: пропуски в памяти одного сновидца бесшовно заменялись кусками из памяти другого. Если бы Гипнос не заметил эту несостыковку в её размышлениях, сама Мелиноя никогда бы не почувствовала подвоха. — Я никогда не жила в этом доме, — с горечью прошептала она, — потому что титан Кронос освободился и взял в плен всю мою семью. Гекате удалось спасти меня… и тебя, по всей видимости, но ты погрузился в беспробудный сон. С самого детства я тренировалась, чтобы однажды сразить титана… и я даже бывала здесь, я видела Дом, но под властью Кроноса… он изменился. К худшему. И я убивала Кроноса, множество раз, но всё было тщетно, пустая трата времени. Я даже выбралась на поверхность, чтобы достичь Олимпа, но и боги не смогли мне помочь. И когда у нас кончились варианты, мы вспомнили, что у нас остался последний шанс. Она взглянула в глаза Гипносу, который растерянно моргал, слушая её невероятный рассказ. — Мы не в силах разбудить тебя, но Геката смогла провести меня в твой сон. Я здесь, чтобы поговорить с тобой. Ты наша последняя надежда. — …А-а? — после небольшой паузы протянул Гипнос, не слишком понимая, что пытается втолковать ему принцесса. — Мы не можем убить само Время. Но мы можем погрузить Кроноса в сон. Глубокий, подобный смерти, и тогда он будет побеждён. Только ты можешь это сделать, — Мелиноя склонила голову, прося: — Пожалуйста, лорд Гипнос, проснись. Вернись к нам. — Ох, ты перегрелась в Асфоделях, что ли? — Гипнос обеспокоенно потрогал лоб Мелинои, который она удобно ему подставила при поклоне. — Никто не называет меня «лордом», Мел! И почему ты вообще вспомнила о Кроносе, это же такая давняя история… Ах, наверное, это всё дурные сны, — он вздохнул. — Знаю, как это бывает: увидишь один такой, а потом думаешь, что всё произошло на самом деле. Но оглянись, — он облетел Мелиною сбоку и простёр руку, обводя жестом Дом. — Всё в порядке! Все живы-здоровы, никакой злой титан никого не ел. Тебе это просто приснилось. — Нет. Мне это точно не приснилось, — твёрдо возразила Мелиноя. — Если тебя так уж донимают кошмары, я могу дать маковую настойку, — успокаивая, предложил Гипнос и аккуратно положил пепельные пальцы ей на плечо, но Мелиноя поспешно скинула его руку и сделала шаг в сторону — опасалась, что чары Гипноса могли сработать от простого прикосновения. — Нет! Нельзя и дальше тратить время на сон. Нужно проснуться, лорд Гипнос! — воскликнула она. — Нам обоим нужно проснуться. — Я и не сплю, — невинно парировал он и пальцем оттянул маску на лбу. — Видишь это? Не надето. Значит, не сплю. — А я сплю, — Мелиноя сжала кулаки. — Я сплю и вижу… самый чудесный сон. Я вижу, что мои родители вместе, и мой отец правит Домом, и никто не пострадал, и все счастливы… — голос едва не подвёл её, но она сумела сдержать подступающие слёзы. Гипнос снова попытался утешить её и приблизился, но она, закрывая лицо ладонями, вновь отступила. — Тогда почему ты плачешь, Мел? Всё же хорошо. — Потому что это всего лишь сон, — судорожно вздохнув, проговорила она. — И я… я теперь понимаю, почему ты не хочешь от него пробуждаться. И всё же… мы оба должны проснуться. Иначе там, в реальности, ничего не изменится. — Ты совсем запуталась, — в голосе Гипноса волнение начало перерастать в нервозность. — И меня ещё путаешь. Я знаю, где сон, а где реальность, Мел, и мы совершенно точно не спим. Да и потом, только во сне может случиться такая нелепица — титан Кронос, видите ли, возродился. Ты же знаешь, что сыновья разрубили его на части и скинули в Тартар? Боюсь, от такого даже Заг не оправился бы, а он мастер по части умирания самыми нелепыми способами. — И тем не менее он вернулся, — с нажимом повторила Мелиноя, отнимая руки от лица и поднимая взгляд на Гипноса. — Он захватил Дом, он держит наших родных в плену, он ведёт свою армию прямо на Олимп… Если мы не поторопимся, он ввергнет весь мир в новый Золотой век, и тогда ничто не сможет его остановить. И твоему сновидению тоже придёт конец. Гипнос дёрнулся от её последних слов. С его лица исчезла обычная улыбка; он то хмурился, то вздёргивал брови, глядя куда-то мимо Мелинои. Какая-то борьба происходила внутри него, и Мелиноя добавила, надеясь перевесить чашу весов: — Если мы не спим, то как ты вообще узнал про Одиссея? Геката рассказала о тебе всё. Ты не умеешь читать мысли всех людей — только тех, кто спит. Значит, я сплю. Значит, мы оба спим. Это всё лишь сон, — она протянула к нему руку и взмолилась: — Пожалуйста, лорд Гипнос, давайте вернёмся в реальность. Давайте исправим всё… — Замолчи, — неожиданно прошептал он. Схватился руками за голову и взлохматил кудри, остекленело всматриваясь в ничто. Буквальное ничто — оглядевшись, Мелиноя поняла, что сновидение поплыло и вверглось во тьму, подобную той, что окружала владения Хаоса. Решив, что это хороший знак, она открыла рот, чтобы приободрить Гипноса, но с её губ не слетело ни звука. — Всё… всё в порядке, — Гипнос бормотал, не замечая её. — Всё хорошо. Ничего не случилось. Всё в порядке. Всё в полном… порядке, — он резко перевёл взгляд на Мелиною, и её пробрало дрожью — такой ярости, перемешанной с отчаянием, она никак не ожидала от бога, которого всю жизнь видела лишь мирно дремлющим. — Всё было в полном порядке… пока не появилась ты. Ты пришла и всё испортила, Мел. — Я не… — удалось выговорить ей, прежде чем дар речи снова покинул её. Гипнос выпрямился, и за его спиной распростёрлось четыре белоснежных, трепещущих во тьме крыла. Кудри взметнулись в невесомости, глаза блеснули неумолимостью ночи. — Почему? — его голос раздался в голове Мелинои так громко, словно эхо отражалось прямо внутри её черепа. — Ты могла быть счастлива с нами всеми… но ты решила всё испортить. Почему, Мел?! — Потому что ничего не в порядке! — зажмурившись, изо всех сил прокричала она, перекрывая грохот его голоса. Словно бы не изо рта, а из самого сердца шли её слова, полные не меньшего отчаяния, чем речи Гипноса. — Вся моя семья в плену у Кроноса! И твоя мать, твой брат тоже! Пожалуйста, лорд Гипнос!.. — Уходи! — что-то невидимое толкнуло Мелиною в грудь. — Возвращайся в кошмар! И даже не вздумай тащить туда и меня!

***

Мелиноя резко открыла глаза, тяжело дыша и чувствуя, как пот холодит кожу. Над ней склонилась Геката, накрыла ладонью её лоб и со вздохом констатировала: — Похоже, переговоры провалились. — Да… Полностью, — сев, Мелиноя посмотрела на Гипноса, который всё ещё мирно покачивался в своей колыбели, посапывая. — По крайней мере, он не стал удерживать тебя во сне, как мы боялись. — Он выгнал меня, — с горечью произнесла она, протирая глаза. — В его сне всё осталось по-прежнему. Словно бы Кронос никогда не захватывал Дом. И он не хочет покидать этот сон. Отрицает, что что-либо вообще произошло. — Отрицание — вполне понятная реакция на то потрясение, что он пережил, — кивнула Геката. — И всё же нам нужно, чтобы он принял действительность. — Да, — Мелиноя поднялась. — Я попробую снова. — Больше он не пустит тебя в сон так просто. — Знаю. Поэтому я подготовлю расклад и возьму с собой оружие. Если мне придётся пробиваться к нему с боем — я сделаю это, — она подошла к колыбели и убрала со лба Гипноса отросшую прядь. От воспоминаний боль утраты снова стиснула сердце. — Я заставлю его проснуться, сколь бы ни был сладок этот сон.