Пустое место

      Я никогда не винил ни тебя, ни его. Это правда. Просто каждый раз смотря на то, как вы двое общаетесь меня сковывала зависть. Почему? Как? Разве не я был твоим сыном? Ответ был очевиден и звучал твёрдо: «Нет». Потому-что сын, это в первую очередь тот, кто является твоим продолжением, частью тебя, что станет нести твои идеи в мир, я же был лишь жалким куском, оторванным из твоего эгоистичного желания сохранить спокойную и сытую жизнь настоящего сына.       Даже моё имя звучало словно шутка. «Илья!», кричал ты мне откуда-то из комнат, а про себя твердил только Кузя, да Кузя. Но я не злюсь на тебя, пап, я не злюсь за то, кого ты действительно любил, я не злюсь на Кузьму, который твою любовь заслужил, я даже не злюсь на ту женщину, что за крупную сумму, не спросив ничего толком отдалась, а позже отдала плод вашего договора. Я даже благодарен, что ты не скрывал от меня это, пускай на публике и делаешь вид, что это не так. Я знаю, что я далеко не родной тебе человек, знаю, и желать большего не смею, не в моих это силах…

***

      Тихий шелест листьев напомнил, что стоило уже прикупить себе новое пальто. Илья стоял, склонившись над могилой, за его спиной находился Кузьма, его взгляд был потухшим, хотя в жилах пульсировала новая, неведомая сила, доступная исключительно фамильярам.       — Хозяин, — Позвал Аверина див, но тот лишь усмехнулся.       — Умер твой хозяин, Кузя. — Илья медленно вздохнул. — Умер твой отец.       — Ваш отец. — Поправил было див, но столкнулся с едкой усмешкой, в которой, тем не менее, пряталась искренняя грусть.       — Ошибаешься, Кузя. — Едва слышно проговорил граф Аверин и не оборачиваясь, двинулся к выходу с кладбища, самого обычного, что приглянулось Гермесу Аркадьевичу ещё на последних годах жизни, гораздо больше, чем семейный склеп. Кузьма неловко потоптавшись на месте пошёл следом.