Все не то чем кажется (рабочее)

20 августа

Вот и пришло время прощаться с родным домом. Я собрала вещи, укрыла мебель. Окинув прощальным взглядом такие близкие и одновременно чужие стены и мебель, я вышла на улицу. Меня сразу же встретила Ребекка. Она засыпала меня вопросами, будто я могла умереть без неё: — Я не хочу тебя отпускать! Как я буду здесь без тебя? Ты ведь будешь мне звонить каждый день? — Бекс, даю слово скаута, я буду писать и звонить тебе каждый день, — ответила я. — Мы уже обсуждали это. Тётя сказала: — Ребекка, мы всегда будем рады видеть тебя в гости на каникулах. Затем она посмотрела на меня и добавила: — Ди, нам уже пора. Я обняла свою лучшую подругу крепко-крепко и поцеловала её в висок. — Поверь, я никогда не отпущу тебя, пока ты этого хочешь, — сказала я со слезами на глазах. — Мы можем приезжать друг к другу на каникулах. Это всего на два года, а потом всё пойдёт по нашему плану. Услышав мои слова, она обняла меня ещё сильнее. — Бекс, ты сломаешь мне рёбра и задушишь. Выбирай, что будет первым. — сказала я с улыбкой на лице. Через пару минут наших крепких объятий я села в машину, и мы поехали. Через три часа мы уже сидели в зале ожидания. До начала посадки оставалось ещё 40 минут. — Солнышко, ты точно уверена в своём решении? — спросила тётя. — Это прозвучит немного грубо и странно, но я считаю, что мне нужно покинуть этот город. Весь наш квартал напоминает мне о них. Всё оставшееся время до переезда я гуляла с Ребеккой и натыкалась на наши любимые места. Иногда мне казалось, что если я вернусь домой, то папа будет сидеть на диване и ругать маму за то, что она не позволяет ему помочь ей с ужином. Или что я увижу, как они обнимаются и смотрят какой-нибудь фильм. Я просто не справлюсь с эмоциями. Я и сейчас плохо справляюсь... — закончила я, расплакавшись. Тётя сразу же обняла меня и начала гладить по волосам, словно пыталась успокоить. Я не знаю, как мне теперь жить без них на этой земле. Столько моментов, которые уже никогда не повторятся, столько всего, что теперь потеряно, даже не начавшись. Мои родители никогда не увидят и не одобрят моего парня или будущего мужа, они никогда не будут нянчиться с внуками, а я больше никогда не смогу просто так утром плюхнуться между ними и рассказать о своих планах на каникулы. Это такие мелочи, но они больше никогда не появятся в моей жизни. Итак, впереди час полёта до Вашингтона и семичасовой перелёт до Сиэтла. Затем пересадка, ещё час до Порт-Анжелеса и, наконец, час езды на машине до Форкса. Мне всегда нравилось летать, но целый час в машине — это меня не радует. Я не могу долго находиться в этом виде транспорта, возможно, это ПТСР* или что-то подобное. Утром мне повезло, я смогла быстро заснуть в машине и пропустила эти три адских часа. Полёт до Вашингтона был недолгим и довольно скучным. А вот перелёт до Сиэтла оказался очень интересным. Во время полёта меня и  Эми рассадили. Однако я познакомилась и разговорилась с одной интересной женщиной. Её зовут Ву Цянь, она родом из Китая и живёт в провинции Таньцзинь. На вид ей около 60–65 лет. Ву Цянь заметила, что меня что-то тяготит. Поначалу я не хотела обсуждать такие личные темы с незнакомым человеком. Но в ходе разговора я не заметила, как рассказала ей всё. Оказалось, что она рано потеряла мужа, с которым прожила всего три года в браке. Она больше не смогла полюбить кого-то так сильно. И, к великому сожалению, у них нет детей. После смерти мужа Ву Цянь чувствовала, что не может больше оставаться дома. Она решила начать писать книги о своих путешествиях. В своих произведениях она описывала не только достопримечательности, но и мифы и легенды, которые узнавала от местных жителей. За свою жизнь она посетила более 35 стран и написала 20 книг, которые стали настоящими путеводителями для тех, кто хотел бы отправиться в увлекательное путешествие по миру. Ву Цянь сказала, что боль от потери со временем утихнет, но никогда не исчезнет полностью. Она также отметила, что нельзя забывать ни счастливые, ни грустные моменты, которые мы провели вместе. Пока мы помним о них, они будут жить в наших сердцах. Каждое воспоминание о них — это связь с теми, кого мы любим. Эти моменты становятся частью нас самих, и мы должны бережно хранить их. Они помогут нам справляться с утратой и находить силы идти дальше. Любовь и забота, которые наши родители дарят нам, навсегда останутся в наших сердцах.  До Порт-Анджелеса я провела время в размышлениях. Честно говоря, я не знаю, как быть и что делать. За последние месяцы я, кажется, потеряла себя и, возможно, даже стала более замкнутым человеком. Я не понимаю, чего хочу от жизни. Я больше не знаю, кем хочу стать и чем заниматься. Теперь я просто существую, а не живу. Смогу ли я снова научиться жить — не знаю. Я настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как мы подъехали к дому тёти в Форксе. Мне показалось, что я выпала из реальности и не отдавала себе отчёта в том, как мы приземлились в аэропорту, вышли из самолёта и сели в машину знакомого Эми. Это немного сбило с толку. Выйдя из машины передо мной  предстал небольшой одноэтажный домик. Он казался таким уютным и тёплым, что это было удивительно для этого серого, дождливого и холодного города. Стены дома были окрашены в приятный тёплый коричневый цвет, похожий на цвет горячего шоколада. Внутри дом оказался очень просторным. Когда я вошла, меня встретила небольшая прихожая с небольшой обувницей и элегантной напольной вешалкой. — Ди, я знаю, что в вашей семье не принято носить тапочки. Но, пожалуйста, переобуйся. Не хочу, чтобы ты разносила грязь по всему дому. Здесь же дождь идёт в десять раз чаще, чем у вас. Завтра, когда мы пойдём закупаться, я куплю тебе личные тапочки, а пока… — сказала Эми, достала тапочки и переобулась. Явно это были гостевые тапочки. Я лишь улыбнулась, сняла обувь и надела тапочки — Пойдём, я покажу, где будет твоя комната, — улыбнувшись в ответ, она повернулась и повела меня вглубь дома. Следующим что я увидела это кухня-гостиная выполненная в пастельно коричневых оттенках. В глаза бросился большой диван у камина. Тетя явно часто сидит и читает под треск дров. Как только мы преодолели эту комнату меня встретил коридор в конце которого под окном стоял столик с Каллизией, это комнатное небольшое растение с длинными узкими листьями, окрашенными в зелёный цвет с красноватыми краями. Растение очень подходит Форксу из-за любви к влажности. — Вот, дорогая, это твоя комната, а моя напротив, — сказала она, посмотрев на меня. — Не стесняйся и приходи в любое время, если тебе что-то понадобится. — Обняв меня, она добавила: — Я хочу, чтобы ты знала: я всегда рядом и всегда готова помочь. В комнате можешь делать всё, что захочешь. Если нужно, мы перестелем пол и покрасим стены. Тетя слабо улыбнулась и ушла в свою комнату разбирать вещи, оставив меня одну...