"Should I wait here or make my way home?"

Томми был категорически против того, чтобы выпустили Дрима из тюрьмы. Черт возьми, этот человек заставил его и всех остальных участников сервера пройти через настоящий ад. Они сошлись на пожизненном заключении, и полтора года, конечно, были смехотворным сравнением. Тем не менее, король Эрет выразил свое беспокойство по поводу того, как был произведен его "арест", и после нескольких месяцев разговоров, голосований и перевыборов было решено, что Дрим будет освобожден из тюрьмы под надзором. “Привет, зеленая сучка”, - поприветствовал Томми, входя в дом. Он неохотно дал Дрим несколько часов на то, чтобы освоиться, прежде чем приехал, его больше чем немного беспокоила мысль о том, что ему больше месяца будет грозить опасность после того, как они якобы согласились его отпустить. Несмотря на многочисленные предупреждения быть осторожным, Томми не чувствовал себя виноватым, когда распахнул дверь и бросил свои вещи в прихожей. Ему приснился очень запутанный и тихий сон, в котором он сидел неподвижно в гостиной, и его лицо было открыто всему миру. Тускло-зеленые глаза сразу же нашли его, когда-то светлые волосы, падавшие на лицо, были почти белыми, длиннее, чем он помнил, и спускались до верхней части спины. Его тонкие губы дрогнули, а широко раскрытые глаза пробежались по всему телу, заставив его вздрогнуть. Дрим ни разу не взглянул ему в лицо, зеленые глаза были совсем рядом, но вместо ненависти за то, что он сделал, или даже какого-то шока, все, что Томми увидел, - это полное замешательство. Как будто он понятия не имел, кто перед ним. "Итак, наконец-то выбрался из этой адской дыры, да? Только не придумывайте ничего смешного, потому что я здесь для того, чтобы убедиться, что вы не поднимаете восстание", - пока Томми говорил, он не получил такого бурного отклика, как ожидал изначально. Когда он начинал это, он ожидал, что будет иметь дело со орящим Дримом, как в тюрьме. И все же казалось, что эти 16 месяцев в тюрьме лишили его всего, что делало Дрима, ну, просто Дримом. Он был похож на человека, хотя и испытывал явное беспокойство в присутствии Томми. Его хвост беспокойно метался из стороны в сторону, и хотя Томми заметил в нем черты гибрида еще в тюрьме, ему все еще было странно после того, как он так долго считал его человеком. Теперь Томми мог видеть его тонкий черный хвост, обернутый вокруг туловища, и белый клок шерсти на конце хвоста, два маленьких черных рожка, выглядывающих из-под волос, и крылья с черными перьями, упавшие на пол. Конечно, эта сука была гибридом Эндера и дракона, таким гибридом, о существовании которого Томми даже не подозревал. - Ну что ж, сучка, похоже, нам придется пожить вместе какое-то время, - Томми резко моргнул и заговорил снова, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, которое возникло у него от всей этой ситуации. Дрим прищурился, держась за свой хвост фиолетовыми когтистыми лапами. В конце концов, однако, он кивнул, не сводя глаз с Томми. Это было уже слишком, и он быстро скрылся в своей новой спальне, чтобы начать распаковывать вещи и украшать их, как ему заблагорассудится. Он наполнил пару своих сундуков всем, что привез с собой и что не имело непосредственной ценности. Музыкальный автомат он поставил в угол рядом с кроватью, а диски положил в сундук рядом с собой. У него был шкаф, где хранилась вся его одежда, но на самом деле у него были только красные рубашки и брюки-карго. Его коммуникатор зажужжал, и он вытащил его, чтобы найти сообщение от Таббо. "Таббо" прошептал Тебе: "Как дела?" Я знаю, что мечтать можно о многом, но если этого будет слишком много, ты же знаешь, что у нас есть ты.' Он усмехнулся, плюхаясь на кровать и поворачиваясь так, чтобы можно было отправить сообщение своему лучшему другу. Хотя он ценил заботу, ему отчаянно хотелось, чтобы все остальные поняли, что с ним все в порядке. Да, присутствие его бывшего обидчика вызывало у него беспокойство, и нет, он никогда не простил бы другого за изгнание. Тем не менее, он чувствовал необходимость лично посмотреть на "Дрима". > "Ты шепнул Таббо: "Большой Т, все в порядке". Эта зеленая сучка не сможет прикоснуться ко мне, если устанет, я просто настолько хорош", Затем, после минутного раздумья. > "Ты шепнул Таббо: "Кроме того, ты знаешь, что Сэма собираются судить за то, что он был плохим надзирателем?" > "Таббо шепнул Тебе: "Да, неужели все было так плохо?" > "Ты шепнул Таббо: "Он как шелуха". Он никак на меня не отреагировал, просто сидел и выглядел растерянным". > "Таббо прошептал тебе: "Это... Хм". > "Ты прошептал Таббо: "Я самый большой мужчина на свете, я справлюсь". Томми прикусил пальцы, поджал хвост и навострил уши, чтобы расслышать что делает Дрим. Его слуха коснулась только тишина. Странно. У Томми, как у гибрида енота, был очень хороший слух, и он должен был что-то уловить. Нервничая, блондин быстро встал и, шаркая ногами, вышел из спальни. К своему ужасу, он обнаружил Дрима на том же месте, который, по-видимому, не сдвинулся ни на дюйм. Как и прежде, он вытянулся по стойке "смирно" и устало уставился на Томми, все еще не веря в его существование. Давай, чувак, дай ему что-нибудь, с чем можно поработать! - Пошли, сука, я чертовски проголодался. Он жестом пригласил друга следовать за ним, когда тот вошел в кухню. Томми никогда бы не признался, что внутренне вздохнул с облегчением, когда Дрим послушался, и, хотя он изо всех сил пытался встать на неустойчивые ноги, по крайней мере, он мог двигаться. Мужчина, прихрамывая, прошел на кухню, опираясь на стену, и, когда он вошел, его дыхание стало коротким и хриплым, глаза были плотно закрыты. Честно говоря, это было довольно жалко. Томми, однако, ничего не сказал и принялся рыться в холодильнике, радуясь, что для них осталось немного еды. Тогда еще не было ни животных, ни ферм, и он сомневался, что Дрим сможет справиться с таким делом. Он вздохнул про себя и начал нарезать говядину кубиками. Дрим, пошарив вокруг, сел за маленький кухонный стол, слабо дыша. "Ты голоден? Потому что мне сказали, что мое рагу - это чертовы котлеты!" - похвастался Томми, расправляясь с тем небольшим количеством еды, что у них было, и используя жир от мяса, смешанный с морковью и грибами, для приготовления соуса к рагу. Он нарезал картофель кубиками, пока мясо готовилось на отдельной сковороде, но остановился, когда Дрим пискнула. В этих зеленых глазах не было ничего, кроме неподдельного страха и ужаса, слезы навернулись на глаза, когда он начал тяжело дышать. Ладно, круто, круто, круто, никакой картошки. Он лихорадочно рылся в своих воспоминаниях, пока не наткнулся на свое единственное пребывание в тюрьме и сырую картошку, которую оставил ему Сэм. - Да, черт возьми, я думаю, что если я еще хоть раз съем картошку, меня стошнит, - громко сказал он и демонстративно открыл окно, чтобы выбросить ее на улицу. Это даже не было полной ложью, потому что Томми всегда становилось дурно от ее вкуса. Возвращаюсь к своим мечтам с сияющей, гордой улыбкой. Дрим выглядел растерянным, его взгляд метался между окном и Томми. Слезы быстро потекли по его бледным щекам, когтистые ладони впились в плечи, и он казался потрясенным до глубины души. Томми не знал, как с этим справиться. С одной стороны, он ненавидел Дрима и радовался, зная, что его бывший обидчик понес заслуженное наказание. С другой стороны, было ужасно видеть, как кто-то настолько сильный превращается в дрожащее месиво слез. В конце концов, он ничего не сказал, вернувшись к еде и продолжая готовить. Томми гордился своими новоприобретенными кулинарными навыками. Последние несколько месяцев он занимался этим, чтобы отвлечься от мыслей о Дриме, и у него это чертовски хорошо получалось! Он позволил себе погрузиться в умиротворяющее чувство, которое приходит во время приготовления пищи, и, напевая себе под нос, передвигался по кухне, скользя ногами в носках по полу, чтобы получить то, что ему хотелось. С тех пор Дрим успокоился, внимательно наблюдая за Томми. Какое-то время ему было не по себе, но он не сдавался и налил им обоим по миске тушеной говядины. "Ладно, сучка, ешь", - подбадривал он, ставя миску на стол. Дрим тут же разрыдался. О, боже. Томми не был готов к тому, что Дрим будет таким эмоциональным, особенно его рыдание. Прежде чем он успел что-либо сказать, Дрим неуверенно потянулся за своей миской и посмотрел на Томми с неуверенной, но всепоглощающей благодарностью. Благодарность за еду. Хорошо. Ух ты. Гребаный чемпион по Пог, Томас. Он сел напротив мужчины и принялся за еду, не комментируя то, как Дрим изо всех сил старался удержать ложку, и то, как неряшливо он ел, совершая неуверенные движения, из-за которых соус остался на его лице и столе. Вероятно, это не помогло бы, если бы он уделял ему больше внимания из-за его проблем, и он не думал, что сможет быть милым и нежным, если захочет. Во время еды Дрим хлюпал носом, явно недовольный тем, что его конечности отказываются его слушаться. Из опытного бойца, которому никто не мог противостоять в одиночку, он превратился в человека, который не мог пользоваться ложкой из-за ухудшения двигательных навыков. Он расправился с миской примерно наполовину, прежде чем уронил ложку, издав довольный звук, похожий на мурлыканье. Он покончил с едой достаточно быстро, и, возможно, он был голоден. Просто, может быть. Томми забрал у них тарелки и протянул Дриму салфетку, благодарный за то, что тот понял его намек, и вытер со стола то, что он приготовил. Он ни разу не проронил ни слова, и Томми не знал, рад он этому или нет. Во что же он вляпался? ____ В течение следующих нескольких недель Томми начал узнавать кое-что о том, что осталось от Dream. Он был немного не в себе. Очень, очень не в себе. Вероятно, из-за того, что целый год ему было нечем заняться. Томми быстро понял, что, если оставить его одного на слишком долгое время без внешнего источника стимуляции, он останется в том же положении, пока Томми не заговорит с ним снова. Даже в его присутствии он терялся в собственных мыслях. Он ничего или почти ничего не делал, если его не просили. Томми мог позволить ему гулять столько, сколько позволяло его тело, часто находя его в разных местах, но не более того. Особенно для того, чтобы самому поесть. Он съедал все, что ему давали, так, словно его больше никогда не накормят, но редко съедал больше половины блюда. Вскоре Томми научился класть в миску меньше. Он был немым. Судя по его редким стонам, мычанию или смешанным звукам, это явно не было чем-то насильственным. У него все еще функционировали голосовые связки и язык, поэтому он просто не говорил. Может быть, все то время, что он им не пользовался, повлияло на его голос? В основном это превращало общение с этим человеком в гребаный кошмар, учитывая, что он еще не умел держать ручку. У него была плохая память. Сначала он не смог узнать Томми, так как его способность запоминать лица практически угасла. Честно говоря, большинство его воспоминаний почти стерлись, но, похоже, его не беспокоило, что Томми напоминал ему о его многочисленных преступлениях. Опечален, может быть, но не расстроен. Тюрьма была плохой идеей. Когда Томми наблюдал, как Дрим радостно сидит на улице, подставив лицо солнцу и бережно держа в когтях цветок, он почувствовал нехарактерное сочувствие к человеку, который был лишен солнечного света и травы в течение 16 месяцев. Когда он это делал, он не чувствовал никакой вины. Кому, черт возьми, было дело до этой зеленой сучки, когда все, что он делал, - это создавал проблемы? Томми чувствовал себя в большей безопасности, пока был в тюрьме, поэтому он никогда не задумывался о том, как с этим человеком будут обращаться. Он также не задумывался о том, насколько потенциально несправедливо наказывать одного человека за преступления, совершенные всеми. После особенно ужасного для него момента, когда Дрим опустился на колени у его ног и зарыдал, подставляя ладони Томми для порезов, он осознал, насколько ужасной была тюрьма. Сэм, должно быть, решил наказать Дрима за неповиновение. В этом сне он считал, что заслуживает того, чтобы долгие месяцы гнить в полной изоляции, теряя память, мелкую моторику, речь, зрение и самоощущение. Хотя физические наказания не продолжались, по крайней мере, не настолько, чтобы оставить шрамы, они оставили свой след в его сознании. Теперь он вел коров обратно к дому, печально глядя вниз, осознавая, что жизнь, которую он считал само собой разумеющейся, мир, в котором он жил счастливо, был украден у человека, который хотел только отдавать. Который пострадал больше всех. Который отдал все ради семьи, которая, черт возьми, не хотела его видеть. Он позвал Дрима, надеясь, что друг-животное поможет ему успокоиться, пока он привыкает к этой новой жизни. Мужчина встал, его белая юбка была испачкана травой – подарком от Ники – и он заглатывал ее, пока не остались видны только его забинтованные ступни. Он улыбнулся, издал довольную трель и нерешительно протянул руку, чтобы погладить корову по морде. - Мы должны дать им имена. Хм, - Томми постучал себя по подбородку, мозг вяло подбирал названия. Дрим издал странный звук, похожий на урчание в животе Эндера, прежде чем тот, спотыкаясь, отошел немного в сторону и сорвал цветок из постоянно растущего сада, который он разбивал. Это было единственное, что Дрим смог добавить в их дом, - небольшую коллекцию ярких цветов, которые напоминали ему о том, что за пределами этой коробки есть целый мир. Затем он встал и гордо поднял белый цветок, направляясь к корове, чтобы заложить его за ухо. - Ладно, Большой Д, это Дейзи, - Дрим просиял, воркуя в душе Эндера, когда он гладил корову Дейзи. Томми мысленно отметил, что нужно надеть на корову ошейник, чтобы никогда, ни за что не убивать ее. А пока он вернулся к сбору животных для их загонов, испытывая облегчение от осознания того, что, даже будучи маленьким, он вернул что-то человеку. Этот маленький кусочек счастья. > "Ты прошептал Таббо: "Я думаю, мне это действительно было нужно".