Он появляется передо мной из ниоткуда. Стоит так близко, смотрит куда-то в сторону. Такой красивый, словно с обложки журнала: немного вздёрнутый кончик носа, множество едва заметных веснушек на щеках, а глаза — два омута, такие голубые, что я невольно тянусь вперёд, чтобы разглядеть их получше. Он замечает мой жест, подаётся ближе, и я ощущаю на себе его жар, когда он непринуждённо целует мою верхнюю губу. В нос тут же ударяет терпкий аромат мужского парфюма. Запах кажется знакомым, но у меня так и не получилось вспомнить, откуда его знаю. Я прикрываю глаза и слышу его тихий неспешный голос:
— Не переживай, у нас ещё есть время.
Я не понимаю, о чём он говорит, но чувствую, как сердце начинает стучать чаще, разгоняя кровь и заливая моё лицо краской. Неохотно я приоткрываю глаза и устремляю свой взор туда, куда всё это время смотрел незнакомец.
По ту сторону за стеклом сидит женщина в белом халате и что-то печатает на компьютере. Доносится звук работающего принтера, и через пару секунд она кладёт несколько листов на стойку регистратуры. Мужчина берёт ручку, расписывается в отмеченных пунктах, после чего женщина забирает пару бумаг себе, а часть возвращает ему в руки.
— Спасибо. До свидания, — кончики его губ слегка приподнимаются, формируя слабую улыбку; он переводит взгляд на меня, а после себе под ноги. — Идёмте.
Я опускаю глаза и вижу возле себя девочку, которая всё это время, оказывается, стояла между нами, держась за край моей юбки. Кончики моих пальцев еле касаются её белокурой макушки. Такая маленькая. Заметив мой взгляд, девочка широко улыбается, и на её щёчках образуется пара изумительных ямочек. А глаза такие же, как у стоящего человека напротив. Невольно ловлю себя на мысли, что, будь этот незнакомец моим мужем, у нас точно были бы голубоглазые дети. Я бы хотела этого.
Наверное.
Девочка берёт меня за руку, и мы идём все вместе по длинному коридору. Они о чём-то непринуждённо болтают, а я нахожусь словно в прострации. Мир вокруг ощущается каким-то ненастоящим, размытым, неправильным. Крохотная ручка держит меня за палец, и, мне кажется, если девчушка разожмёт ладонь, то она тут же растворится вместе с мужчиной, и я останусь совершенно одна. Словно меня и не было вовсе, словно я никогда раньше не существовала. Всё слишком чужое и непонятное.
Большая железная дверь ведёт на улицу. На свежем воздухе становится немного легче. Я слышу шелест осенней листвы, голоса проходящих мимо людей. Так мы доходим до большой чёрной машины. Слышится щелчок разблокировки дверей и отключения сигнализации. Мужчина усаживает девочку в детское кресло на заднем ряду, а после открывает передо мной дверь переднего пассажирского сидения и жестом приглашает забраться в салон.
Не сразу, но всё же я принимаю его предложение.
Он остаётся на улице. Его руки тянутся к карману джинс и извлекают пачку сигарет с зажигалкой. Пока он закуривает, мы играем в гляделки через лобовое стекло. Мужчина выдыхает клубы дыма. Весь такой красивый, неземной и безумно милый со своими тёмными кудряшками. Однако выглядит он довольно уставшим, я бы даже сказала, измученным. Сделав всего несколько быстрых затяжек, мужчина бросает окурок себе под ноги и усаживается на водительское сиденье машины.
Играет тихая музыка, а я просто смотрю в окно и почему-то боюсь вновь взглянуть в его сторону.
— Ты снова не с нами.
— Что? — и всё же, от звука его бархатного голоса я поворачиваю голову, чтобы ещё раз осмотреть его профиль и прояснить суть сложившейся ситуации. Он замечает мой неуверенный взгляд, тихо вздыхает и отвечает вопросом на вопрос:
— Что ты последнее помнишь?
Действительно. Хорошее замечание.
Я пожимаю плечами и снова отвожу взгляд. За стеклом проносится несколько невысоких пятиэтажек, проскальзывают силуэты проезжающих мимо машин. Я прикрываю глаза и глубоко вдыхаю проникающий в салон свежий воздух. Откуда-то на задворках памяти всплывает стук колёс поезда. Передо мной появляется купе вагона, застеленные белым постельным бельём полки, гранёные стаканы с чаем и мелькающий за окном лесоповал.
— Как я еду в поезде, — задумываюсь и поспешно добавляю, — в Хабаровск, на сессию.
Я открываю глаза, но автомобильный салон и сидящий рядом мужчина кажется менее реалистичным, чем возникшие воспоминание. Возможно, всё, что сейчас со мной происходит, — всего лишь сон. Настолько приятный и осязаемый, что, кажется, вот-вот проснусь и окажусь в поезде на станции Уссурийска. В вагон зайдёт Маринка — моя одногруппница, мы обнимемся, перекинемся парой шуток и начнём обсуждать учёбу, парней, преподавателей и всё, что только взбредёт нам в голову.
Мужчина возле меня снова вздыхает.
— Это было семь лет назад. Открой бардачок, там всё твоё. Должно помочь, — я нерешительно, но всё же из любопытства, открываю небольшой отсек для хранения всякой мелочовки и достаю оттуда не до конца исписанный ежедневник с целой стопкой глянцевых фотографий.
— Я Андрей, твой муж, — продолжил мужчина. — Мы поженились с тобой пять лет назад, а через два года родилась Ксения. В семнадцатом году, когда ты ехала на учёбу, поезд сошёл с рельс. В следствие черепно-мозговой травмы у тебя появились первые признаки антероградной амнезии; к сожалению, после родов болезнь начала прогрессировать.
Его голос звучит достаточно монотонно, как будто этот монолог он произносит уже не одну сотню раз. Разглядываю фотографию, где, в подтверждение его слов, я изображена в свадебном платье, а этот самый Андрей нежно прижимает меня к себе. Мы оба выглядим такими счастливыми, беззаботными и влюблёнными. На обратной стороне указана дата — видимо, день нашей свадьбы, а рядом написаны наши имена и фраза
«Люблю тебя больше жизни», выведенная моим не очень красивым почерком. На следующих фотографиях изображена я уже с животом, а после и вовсе держу в руках маленький свёрток с младенцем. На обратной стороне также имеется надпись
«Желанная». Ещё пара фотокарточек — и вот Ксения уже сидит напротив большого торта, на котором гордо красуется свечка в виде цифры один. Везде нахожу даты и подписи. Андрей ошибся, это не помогает. Вспомнить не получается.
В голове крутится заученная лекция по конфликтологии.
На моём безымянном пальце сверкает золотое кольцо, на его — тоже. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на сидящую позади девочку, которая уже сладко дремлет в своём автомобильном кресле. Она похожа на ангела. Мне кажется, что я люблю её.
Сердцу становиться как-то больно и некомфортно.
— Ты жалеешь?
— Что? Конечно же, нет! — я вижу, как мужские руки крепче сжимают руль. — И делать аборт я не предлагал.
— А если бы ты…
— Мы оба знали о риске, — Андрей обрывает меня на полуслове, предугадывая мой вопрос. — Мы оба хотели детей. Твои мысли на этот счёт есть в ежедневнике двадцатого года. Правда, он дома.
Мы останавливаемся на светофоре. Горит красный. Андрей переводит на меня взгляд, от чего я жутко смущаюсь, но всё же продолжаю смотреть в его прекрасные и до ужаса грустные голубые глаза. Чувствую, как сердце разливается в трепетной симпатии к этому незнакомому человеку.
— Как мы познакомились?
— На сайте знакомств.
— Мог бы выдумать что-то получше.
— Ты всегда так говоришь, но это правда. Мы встретились с тобой в тот же вечер. Ты прыгнула ко мне в машину, заявив, что всё равно на утро ничего не вспомнишь и терять тебе больше нечего.
— Не похоже на меня.
Он не отвечает. Загорается зелёный и машина неспеша двигается с места. Я стараюсь больше не смотреть на Андрея. В голове новые мысли
о предстоящих лекциях, экзаменах и зачётах. Забавно.
Перебирая фотографии, что всё ещё находятся в моих руках, останавливаюсь на той, где мы с Андреем стоим на какой-то вершине. За нашими спинами виднеется треугольный флагшток. За ним — неописуемой красоты вершины гор, но мой взор цепляется не за них, а за Андрея. Мы обнимаем друг друга. Мои губы оставляют на его щеке ласковый поцелуй, а он широко улыбается, глядя прямо в объектив камеры телефона. От той беззаботной улыбки на его лице больше нет ни следа.
— Зачем тебе всё это?
От моего вопроса он хмурится. Пальцы беззвучно стучат по рулю.
— Просто люблю тебя, разве для этого нужны причины?
Почему-то мне больше не хочется просыпаться. Ведь, если я открою глаза, его образ растворится в забвении, и, пусть ненадолго, но он оставит меня с безнадёжно разбитым сердцем. Мне хочется, чтобы, несмотря ни на что, меня так же любили в реальной жизни. Ценили и не отпускали. Странное желание проникает в мои мысли, и я понимаю, как сильно хочу увидеть его прекрасную нежную улыбку, но уже не на фотографии, а воочию.
«Клянусь любить тебя в горе и в радости,
в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии»
Я не озвучиваю мысли вслух. Слишком эгоистично. Неправильно. Как ни крути, но это причиняет лишь боль.
Мне. Ему.
Нам.
Сказанное и увиденное правда, мне просто хочется верить в это.
Я неспеша перелистываю ежедневник и натыкаюсь на весомый блок вырванных страниц. За ним следует залитый слезами белый бумажный лист, на котором незнакомым почерком выведена фраза:
«Живи ради нас. Ради Ксении».
