Вышекрыл. Воробьиная история

Когда Ванесса пришла в себя, она обнаружила, что лежит в постели в лазарете аббатства: сестра Марисоль обрабатывала ее рану, а вокруг собралась, кажется, половина Рэдволла. Ванесса вздрогнула, когда Марисоль провела по ее ране горячим полотенцем. — Так, так! Смотрите, кто решил вернуться в мир живых! — улыбнулась старая мышь-целительница. — Вам повезло, моя маленькая леди. Клюв того негодяя вошел в тебя, прямо как наконечник копья. Чуть ниже, и он мог бы пронзить тебе легкое. А попади он тебе в глаза, ты могла бы ослепнуть. — Я прикрыла лицо, как только он на меня напал, — ответила Ванесса почти беззаботным тоном. — Он не мог ослепить меня. Но… как же раненый птенец? Вы спасли его? С ним все в порядке? Аббат Арлин положил твердую лапу на ее неповрежденное плечо, опасаясь, что она попытается подняться с больничного ложа. — Не волнуйся. Сейчас в Рэдволле столько заботливых и умелых лап, неужели ты думаешь, что мы бросим беспомощное существо, попавшее в беду, на произвол судьбы? — он указал на месть, где две кровати были сдвинуты в сторону, а одеяла расстелены на полу, чтобы устроить для птенца своеобразное гнездо. — Мы решили, что класть его в кровать будет не совсем хорошо, поскольку птицы не привыкли к таким вещам. Пока что он вроде бы успокоился, но мы думаем, что он будет жить… благодаря тебе. — А ты будешь жить, — сказала Ванессе сестра Марисоль, — благодаря Монтибэнку. —Целительница бросила восхищенный взгляд на молодого выдра. — Будь благодарна, что у тебя есть такой храбрый друг. Монти отмахнулся от похвалы: — Ни один тут не был такой смелый, как сама Несси. Никогда не видал, чтоб кто-то так рисковал собой ради другого! — У нас здесь настоящая воительница, — пошутил брат Тревор, мыш-историк, стоявший за спиной аббата. — Наверное, нам придется называть тебя Мэриэл! Несколько зверей засмеялись, вспомнив боевую мышку из ранней истории Рэдволла. Ванесса сузила глаза, чтобы разглядеть птенца, ради которого она рисковала жизнью. — Можно ли мне посмотреть на него поближе? — Ни в коем случае, — заявила сестра Марисоль. — Тебе не следует покидать эту кровать, пока я не скажу, а это произойдет не раньше чем через день. — она закончила промывать рану на плече Ванессы, отложив в сторону окровавленные салфетки и таз с теплой водой. — Теперь мы просто наложим на рану травяную припарку, чтобы не ускорить заживление, затем перевяжем ее, наложим несколько бинтов… хм, думаю, я также наложу на твою правую лапу перевязь, чтобы, когда ты снова начнешь двигаться, ты не слишком нагружала плечо. Подожди несколько дней, и ты будешь как новенькая! Ванесса прикусила язык и подавила искушение возражать. В конце концов, она сама надеялась когда-нибудь стать смотрительницей лазарета и знала толк в сговорчивых пациентах. Вряд ли она сможет справедливо укорять своих будущих подопечных за непослушание, если не подаст хороший пример прямо здесь и сейчас! Марисоль окинула взглядом собравшихся в комнате: — Я уверена, что аббат Арлин и Ванесса ценят заботу каждого и благодарят вас за то, что вы пришли посмотреть, как она себя чувствует, но мне нужно место для работы. Аббат, не могли бы вы попросить всех уйти? Как только мы подлатаем эту юную мышку, ей понадобится отдых, и мы не можем допустить, чтобы здесь собралась такая толпа. — Хорошая мысль, сестра Марисоль, — Арлин повернулся, чтобы обратиться к собравшимся. — Мы все убедились, что с Ванессой все будет хорошо, и передали ей привет. Давайте оставим ее в покое. Она в очень надежных лапах, а мы будем только мешать. Монтибэнк поднял лапу. — Прошу прощения, хозяйка, — обратился молодой выдр к Марисоль, — но, может, я останусь? Я уверен, что Несси хотела бы иметь рядом с собой приятеля, правда, Несс? — Я тоже, — отозвался Джефф. — И я, — вставил Александр. — Ну… хорошо. Но только вы трое, — уступила Марисоль, заметив просветлевшее лицо Ванессы. — Но тогда вы протянете лапу, когда я скажу. Никаких бездельников в моем лазарете! — Спасибо, — сказали вместе Джефф, Александр и Монти. — Я бы хотела, чтобы брат Тревор тоже остался, пожалуйста, — попросила Ванесса. Мыш-историк подошел ближе. — Я буду рад, Ванесса, если сестра Марисоль разрешит. Но почему я? — У меня есть несколько вопросов, — заявила Ванесса. — И я думаю, что вы лучше всех на них ответите.

***

Как только сестра Марисоль закончила перевязывать рану Ванессы, старая целительница обратила свое внимание на птенца. Пока она и ее помощники ухаживали за ним, Ванесса откинулась на подушки и попросила брата Тревора рассказать ей все о существах, обитающих под крышей Рэдволла. Историк сел на край кровати рядом с ней, а Джефф, Монтибэнк и Александр тесно обступили его; им не меньше, чем Ванессе, хотелось услышать, что скажет Тревор. — Воробьи, или Спарра, как их еще называют, населяют чердаки Рэдволла почти с самого основания нашего аббатства, — начал Тревор. — Время от времени там жили другие виды птиц, они иногда вступали в стычки со Спарра и изгоняли их. Но воробьи всегда возвращаются, чтобы отвоевать свой дом. Они такая же часть Рэдволла, как и мы. Александр нахмурился. — Почему мы позволяем таким злобным и опасным существам жить в нашем доме? — Ну, — ответил Тревор, — так уж устроен Рэдволл, что на самые высокие чердачные помещения лестниц нет. Это значит, что нам, наземным жителям, никак не попасть туда изнутри аббатства, хотя очень смелая белка, вроде тебя, Александр, могла бы забраться туда снаружи. Однако по большей части наши крыши — удел исключительно крылатых существ. Но Спарра не всегда были недружелюбны к мышам Рэдволла. На самом деле, давным-давно, во времена Матиаса Воителя и его сына Маттимео, между нами была большая дружба, и весь Рэдволл был единым. Спарра и жители Рэдволла сражались бок о бок в нескольких войнах, чтобы защитить наше аббатство от тех, кто хотел поработить нас всех. Насколько мне известно, они и по сей день называют свой дом на крыше в честь Клювы, королевы Спарра, которая подружилась с Матиасом и пала в бою, спасая юного Маттимео от работорговцев — ах, это захватывающая история! Тревор печально пожал плечами: — Но, увы, те времена давно прошли. Прошло уже много поколений с тех пор, как у нас была настоящая дружба с воробьями. Они очень ветреные и вспыльчивые существа. Когда-то они были ценными союзниками Рэдволла. Но те же качества, которые делают их ценными союзниками, делают их и ужасными врагами. В наши дни мы по возможности оставляем друг друга в покое и позволяем заниматься своими делами. У них есть крыши, которые они называют домом, и весь лес, где они могут добывать пищу, а у нас — все остальное аббатство. Это соглашение, похоже, работает, — он бросил взгляд на перевязанное плечо Ванессы, — по крайней мере, большую часть времени. Ванесса спросила: — Как ты думаешь, мы и Спарра когда-нибудь снова станем друзьями? — Это возможно, — ответил Тревор, — но если такое случится, то это произойдет в свое время и своим путем. — Пф-ф-ф! — Монти надул щеки. — Как эти мерзкие птахи напали на бедную Несси, не думаю, что мы увидим мир с ними в наши дни! Неистовое чириканье, донесшееся с другого конца лазарета, заставило всех посмотреть туда, где сестра Марисоль и ее помощники изо всех сил старались обработать раны малыша-воробья. Похоже, у них были заняты все лапы. — Как вы думаете, почему они пытались его убить? — поинтересовался Джефф. — Это всего лишь птенчик, совершенно безобидный. — Я могу только догадываться, — ответил брат Тревор, — но мне кажется, что, когда они увидели, как сильно он поранился при падении, по их обычаям его нужно было убить, чтобы прекратить страдания. Четыре молодых зверя были в ужасе. — Это дико! — воскликнула Ванесса. — Только дикари могут так обращаться с собственным потомством, — согласился Александр. Тревор поднял лапу. — Давайте не будем судить их слишком строго. Не забывайте, что не все существа владеют искусством врачевания. Для воробьев эти раны вполне могли оказаться неизлечимыми. Ванесса просто оказалась в нужное время в нужном месте. Теперь вместо смерти у него будет еще один шанс на жизнь. — Я очень на это надеюсь, — отозвалась Ванесса. — Как ты думаешь, сестра Марисоль сможет вылечить бедняжку? — Если кто и сможет, так это наша добрая сестра, — ответил Тревор. — Прошло уже несколько поколений с тех пор, как Рэдволл в последний раз был осчастливлен целительницей с талантами Марисоль. Нам остается только ждать и смотреть… Так они и поступили, расположившись вокруг скудного тепла прикроватной лампы Ванессы, пока за окном серый день сменялся ранними зимними сумерками, а целительница аббатства Рэдволл пыталась вылечить малыша, упавшего с их крыши.

***

Когда сестра Марисоль закончила с птенцом, была уже глубокая ночь. Увидев, что другая ее пациентка все еще бодрствует и с нетерпением ждет сведений, Марисоль подошла к кровати Ванессы. — Хорошо, нога была только вывихнута, но не сломана, — сказала целительница. — Не знаю, что бы я делала, если бы это был перелом — птицы такие непоседы по своей природе, не думаю, что мне удалось бы утихомирить его настолько, чтобы кость срослась как следует! А вот с крылом дело обстояло совсем иначе. Оно точно было сломано, причем в двух разных местах. Я вправила кости и зашила его, как могла, но признаюсь, что у меня почти нет опыта лечения пернатого народа. Если повезет, возможно, когда-нибудь он сможет летать, но тут я не уверена. Переломы были весьма жесткие, и крыло может не срастись правильно. Только время покажет. — Главное, что он спасен, — сказала Ванесса. — Хотя, — добавил Джефф, — если он больше не сможет летать, то никогда не сможет присоединиться к своим сородичам на крыше. Ему придется провести остаток жизни здесь, внизу, с нами. — Уверен, Несса не будет против, — пошутил Александр. — По-моему, она уже готова усыновить эту птичку! Лицо сестры Марисоль стало серьезным. — Боюсь, ему не только поэтому придется остаться здесь. Я не была уверена, стоит ли говорить тебе об этом, Ванесса, но ты спасла жизнь этого птенца, рискуя своей, так что, полагаю, ты имеешь право знать. Может, я и не искушена в птицах, но есть вещи, очевидные любой целительнице. Скорее всего, воробышек действительно вывихнул ногу при падении, но его крыло не было сломано от этого, или я — выдра! — Что ты имеешь в виду? — спросила Ванесса. — Переломы были рваные, — объяснила Марисоль, — и, кроме того, на ране были следы от клюва. Все четверо молодых зверей поперхнулись: — Ты же не хочешь сказать… Марисоль кивнула: — Я думаю, крыло птенца было сломано еще до того, как он упал с крыши… и это сделали те же хулиганы, что слетели вниз вслед за ним. Должно быть, они пытались закончить начатое. — Думаешь, они нарочно его столкнули? — спросил Тревор. — Либо так, либо он упал, пытаясь спастись от их нападения. — Но это лишь птенчик малый! — воскликнул Монтибэнк. — Что он мог натворить такого, чтобы те негодяи накинулись на него? — Да, — вставил Джефф, — мы подумали, что, возможно, они пытаются убить его, потому что не могли вылечить. Но если это они и ранили его… — Дикари! — сплюнул Алекс. Брат Тревор печально вздохнул: — Мы можем только догадываться, какие заговоры и интриги творятся при дворе Спарра. Это могло быть частью семейной вражды, кто знает? Но я уверен, что Матиасу и Маттимео было бы стыдно за своих бывших союзников. Спарра сильно пали с тех давно минувших дней, если они так поступили с одним из своих, тем более с мышью из Рэдволла! Ванесса повернулась и посмотрела на птенца, сидевшего на смятых одеялах. — Сестра Марисоль, можно ли его переложить? — Переложить? Зачем? — Ну, он выглядит таким испуганным и одиноким там, в углу. Я думаю, ему нужно иметь рядом какого-нибудь, чтобы утешать его ночью. А поскольку ты запретила мне вставать с кровати, то единственный способ — это уложить его рядом со мной. Марисоль засомневалась: — Думаю, ему больше нужен покой и одиночество, чем дружелюбный голос. Мы не хотим делать ничего, что могло бы его потревожить. Монтибэнк заступился за Ванессу: — Не знаю, сестра. Если бы вы были раненым птенцом одна-одинёшенька среди чужих зверей, а ваши сородичи только что хотели вас прикончить, разве вам не хотелось бы иметь рядом дружелюбное лицо и ласковый голос? — Я уверена, это поможет, — заявила Ванесса. — Даже если он слишком мал, чтобы понять мои слова, по моему голоса он сможет понять, что я друг. Бедняжка не очень-то поправится, если проснется от кошмара и начнет хлопать крыльями, которых ты весь день сращивала! Марисоль обдумала это. — Очень хорошо. Но ты в лучшей форме для перехода, чем он. Если ты пообещаешь быть очень осторожной, я разрешу тебе перебраться на другую кровать. — Спасибо! — Лицо Ванессы просветлело. Старая целительница откинула покрывало, пока Монти и Алекс помогали своей подруге перебраться на кровать, ближайшую к птенцу. На Ванессе не было ничего, кроме перевязи и бинтов, и она слегка дрожала, пока перебиралась по прохладному каменному полу. Заметив это, Марисоль сняла теплое постельное белье с пустующей кровати своей пациентки и перенесла его на новую. — Давай я застелю ее, чтобы тебе не пришлось привыкать к холодной простыне. Тебе могут понадобиться оба одеяла, — в такие холодные зимние ночи здесь бывает сквозняк. Завтра ты сможешь вернуться в тепло Пещерного зала. Ванесса посмотрела на птенца, а он ответил ей взглядом ясных черных глаз. Она заметила, что птенец дрожит так же, как и она, но от холода или от страха, она не могла сказать. Ее саму малыш вроде бы не боялся. Она подошла к тому месту, где сестра Марисоль собиралась положить теплое одеяло на новую кровать, и взяла его у старой целительницы. — Вот, дай мне его на минутку, пожалуйста. Я хочу кое-что попробовать. Ванесса опустилась на колени перед воробьем и попыталась укрыть его, словно шалью. Но из-за того, что птенец мог свободно пользоваться только одной лапой, делать это было неудобно, и он ерзал и пытался стряхнуть с себя одеяло. — Боюсь, ты зря теряешь время, — сказала ей Марисоль. — Мы уже пробовали накрывать его, но она не хочет сидеть спокойно. Думаю, птицы не любят, когда их накрывают чем-нибудь. — Но ему, вроде, холодно, — Ванесса заговорила с птенцом, поглаживая его по клюву. — Не бойся, никто тебя не обидит. Мы все здесь твои друзья, мы только хотим помочь тебе поправиться. Пожалуйста, позволь мне накрыть тебя этим мягким, теплым одеялом. Ты же не хочешь замерзнуть? Нет, конечно, не хочешь. Так что сиди спокойно, как хороший воробушек, и я укрою тебя теплом. Ее мягкий голос и успокаивающие поглаживания полностью убаюкали воробья. Теперь Ванесса смогла полностью натянуть одеяло вокруг птицы, заправляя свободные концы, чтобы создать подобие плаща. Когда она закончила, воробей сидел спокойно и безмятежно. Он больше не дрожал. Открыв клюв, он мягко и довольно чирикнул. — Ну… — Марисоль почти потеряла дар речи. — Ванесса, ты просто чудотворец! — Шшш… не так громко, сестра Марисоль. Мы не хотим напугать его, — Ванесса ласково погладила птенца по голове. — Теперь он мне доверяет, но я не знаю, стоит подпускать к нему кого-то еще. Хранительница лазарета не привыкла, чтобы ее ставил на место один из ее же пациентов, и не собиралась создавать прецедент, даже для только что успокоившей воробья Ванессы. — Ну, с этим ты справилась, — заметила Марисоль, — и все, чего тебе это стоило, — твое собственное теплое одеяло. Так что придется обойтись этим, прохладным. Ложись, Ванесса. Тебе еще нужно подлечиться. Ты все равно практически сможешь дотянуться до твоего нового друга из своей постели. Я попрошу брата Хью прислать поднос с прекрасным ужином, а потом хочу, чтобы ты немного поспала, и я не потерплю никаких споров! — Хорошо, — Погладив птенца по голове, Ванесса подошла к своей свежей кровати. Монти и Алекс помогли натянуть на нее одеяло. Сестра Марисоль задумчиво погладила свой ус: — Хм, возможно, мне стоит дать тебе ночную сорочку. Хотя я не знаю, как мы сможем надеть ее поверх твоей перевязи. — Со мной все будет в порядке, — заверила Ванесса, укладываясь в свою кровать с преувеличенным удовольствием, словно в подтверждение своих слов. — Просто набрось на меня еще одно одеяло с одной из других кроватей, и я буду готова к ночлегу. — Если ты уверена… Монтибэнк заговорщически слегка подтолкнул Марисоль локтем. — Работает в вашу пользу, сестра, если вы от нее постельного режима хотите. Вряд ли она встанет и отправится шататься по аббатству голышом, а?