Выцвевтшие письма

Площадь Гриммо 12. Тедди не понимал. Он не понимал своего отца. Крёстного отца, как мягко поправлять его бабушка. Но почему он должен прибавлять слово крёстный? Гарри стал ему папой, да, порой растерянным, не знающим что и как делать, но отцом, папой. Сколько Тедди себя помнил, Гарри был рядом, или он точно знал, что папа отлучился ненадолго и скоро будет рядом. Маленьким споткнулся у лестницы и начал падать с неё? Папа Гарри тут как тут. Его руки подхватят ещё до того, как сердце испуганно замрëт, а магия проявит себя. Споткнулся о какой-то массивный предмет декора и вот вот стукнешься об пол, а папа на другом этаже? Его магия подхватил тебя, даже если он не видит. Иногда юному Люпину казалось, что Гарри постоянно за ним наблюдает. Не глазами. Магией. Когда-то в детстве он подслушал разговор папы и колдомедика, который иногда приходил их навестить. — Гарри, в тебе слишком много магии, поэтому ты чувствуешь себя то оборотнем, то притягивает внимание как вейла, то видишь будущее в звёздах словно кентавр. Твоя магия пытается найти для тебя магическую форму, слишком уж она велика для человека. Расходуй её больше. Было бы лучше, если бы ты всё же пошёл в оперативники в аврорате, твоя мощь не дала бы тебя убить, и силы бы ты тратил больше — в щелку двери Тедди видел только Гарри, но это и не удивительно, второй голос шёл от камина. — Сметвик, я устал всем объяснять, мне хватило оперативной работы в мою юность — выделил голосом столь неприятное для себя слово Поттер — Тем более у меня сын растёт, кажется, ему передалась вся неуклюжесть Доры, за ним нужен постоянный присмотр. Тут можно было бы и обидеться, но Тедди много рассказывали про его родителей, и он был вынужден согласиться, что, как и мама, готов растянуться на ровном месте. Папа Гарри даже придумал объяснение, что это из-за дара метаморфа, центр тяжести не постоянен, а мозг не успевает подстроиться. В это время разговор продолжался: — Крестный сын, Гарри! А о том, чтобы завести своих детей ты не задумываешься? —больше с любопытством, чем с какой-то другой эмоцией, уточнил друг и врач. Маленькое сердечко занылозаныло, волосы побелели. — Тедди мой сын. Ему нужен отец, а мне нужен он. Я не буду как Сириус — после этой фразы повисла тягостная тишина. Разговор завял, а Тедди сбежал со сложными эмоциями на душе и волосами всех оттенков красного и синего. О Сириусе ему тоже рассказывали, но не отец. Гарри уходил сразу, как только речь заходила про его крёстного отца. Бабушка говорит, что Гарри очень любил своего крёстного, хоть тот и был плохим отцом. И один раз Тедди слышал, как Гарри во сне просил прощения у Сириуса за то, что убил его. На свой восьмой день рождения Тедди получил от папы сборник детективных историй о Шерлоке Холмсе и собственоручно сделанный снитч. Детский, как детская метла. Квиддитч не был любимым видом спорта у мальчика, но он очень ценил все артефакты, которые для него делал его папа. Снитч стал одной из любимых игрушек. Оборотнем, к счастью, Тедди не стал, но все плюсы от родного отца приобрёл, только их надо было оттачивать, почему бы и не ловлей стича? От маминой неуклюжести может быть ещё оту́чится. Книги были прочитаны быстро. Дух сыскного дела охватил душу маленького волшебник а легко. По дому начали искать всякие тайники, ведь в родовом гнезде обязательно должны быть секретные места! В этот период даже Андромеда прочувствовала "взгляд" Магии последнего из Поттеров. Только тогда она поняла, почему портреты легко признали главенство Гарри. Как артефакты, они постоянно чувствовали всю мощь юного хозяина дома. Тедди же постоянно чувствовал своего крёстного, поэтому не заметил никакого усиления, он просто осматривал все подозрительные места, обнюхивал, прислушивался, звал папу, если чувствовал что-то плохое, а когда не звал, Гарри сам появлялся до наступления слишком серьёзных последствий. Хотя пару раз руки обжечь сыну дал. Чтобы не терял голову, как его крёстный. Очередной вечер. У ребёнка черные вихри на голове в ещё большей хаосе чем у отца, лисьи уши на голове и волчьи повадки втягивать воздух носом. Андромеда и Гарри спокойно сидят в гостинице и обсуждают бытовые чары, которые применимы в бою. Всё хорошо, мирно и спокойно. — А что думаешь о чарах призыва зеркала? — невинный вопрос от ведьмы и такая многообещающая улыбка колдуна. Только последний начал открывать рот, как застыл и начал белеть. — Тедди?! — перепугалась сразу Андромеда. — Он в порядке — пустой голос и плжрагивающие руки, на беспокоющийся взгляд только пара слов — Письма Сириусу. Блэк округлила глаза и прикрыла рот. Леди. В любой ситуации. — Ты мог бы...? — незавершённой вопрос. Он мог бы что? Остановить Эдварда Люпина? Сына одного из мародёров? Серьезно? Нет. Это стоит превратить в очередной урок. Тед обязательно захочет глянуть письма, слишком таинственны для него были отношения между его крёстным и крёстным крёстного. Это проверка. Это урок. Содержание писем личное. И с момента смерти Сириуса об этом вспоминать не хотелось. — Гарри, не думай о Тедди плохо, ты же знаешь, он у нас хороший. Сразу после этих слов названый ребёнок вбегает в комнату со шкатулкой в руках. Маленький метоморф замирает на пороге, его волосы меняют оттенки от чёрного до голубого и возвращаются в чёрный через глубокий синий, кудри вьются, наверное так могла выглядеть Горгона в детстве. — Пап, тут письма. От тебя Сириусу. Они пахнут твоей грустью. Расскажи — мальчик медленно, маленькими шажками приближается к своему крестному папе. В душе взрослых расплывается счастье. Проверка пройдена. Урок не нужен. Глубокий вдох и Гарри сажает Тедди рядом с собой на диван, а тот передаёт ему шкатулку, замерев в облике маленького здорового Гарри Поттера. Грустная улыбка и открытие шкатулки подрагивающими пальцами. Желтый пергамент конверта и тёмно-синие, почти чёрные, чернила. Апрель 1996. Не самое последние письмо, но все последующие были спрятаны куда надёжнее. "Дорогому Нюхалзу Я чувствую что приближается что-то ужасное. Страшнее Хвостороги, страшнее кладбища. Мне страшно, Нюх. Я не могу спать, я просыпаюсь с мокрыми глазами и заполошно бьющимся сердцем. Я прошу тебя, умоляю, ради меня, береги себя пожалуйста, ты мне ужасно дорог. У меня никого нет кроме тебя. Я не знаю что со мной станет, если и ты погибнешь. Мерлином и Морганой заклинания тебя, не лезь в неприятности и пиши мне чаще. Твои письма лучше чем мои подарки на первое осознанное Рождество. Я бы с удовольствием спал бы у тебя в комнате сейчас, а не мучился от ужаса здесь, в Хогвартсе. Мой дом там, где ты и я не чувствую себя как дома сейчас в Хоге. Но ты проигнорируешь это письмо как и массу других. Очень жду встречи и очень беспокоюсь С любовью, твой Гарри, сохатик" Тедди смотрел на отца большими глазами. — Бабушка была права, ты очень сильно любил своего крёстного — тихое замечание, после которого пришли тёплые объятия. Некоторые душевные раны на всю жизнь, они всегда болят. Но спастись можно. Спасением будет новый человек, новое дело, что-то особенное, что будет дарить столько положительных эмоций, сколько рана съедает. Не отчаивайтесь. Всё можно улучшить кроме смерти, а торопить свою смерть никогда не стоит, она и обидеться может