1% из 100

      Каруи была совершенно особенной.       Она понравилась Чоуджи сразу — взгляд зацепился за куноичи из Кумо, образ оттиснулся в памяти, а вскоре не думать о ней попросту не получалось. Красивая, сильная, яркая, смешливая, она громко смеялась, громко разговаривала, отвешивала парням подзатыльники… а Чоуджи — нет. Наверное, он не заслуживал, но почему-то было обидно, будто ему не достается какого-то особенного знака внимания.       И все же даже о такой сильной Каруи хотелось заботиться — неосознанно. Просто хотелось. Даже в мелочах. Например, угостить ее чем-то.       Только она бы отказалась. Ино бы точно отказалась, потому что берегла фигуру, хотя и так была стройной. И Каруи была стройной. Более того, Чоуджи ни разу не видел, как Каруи ест. Если они ходили куда-то в компании, она заказывала разные напитки, да и остальные — тоже… но не ела, поэтому совершенно точно сидела на диете.       Иногда Чоуджи думал, что весь мир сидит на диете и потому все смотрят на него свысока — кроме Шикамару и Ино. В самые плохие дни казалось, что свысока смотрят и они, хотя уж они-то прекрасно знали, что Чоуджи упитанный не потому, что просто так хочет, а потому, что его клановая техника вызывает постоянный аппетит и требует поддержания именно большой массы тела.       Девушкам нравится все же в первую очередь внешность, а потом уже — техника.       Богатый внутренний мир с первого взгляда не узнать.       Чоуджи чувствовал себя в тупике, потому что, раз за разом встречая Каруи, понимал все больше: она не просто ему симпатична, она ему действительно нравится, и он хотел бы встречаться с ней, но, если бы предложил, то с вероятностью в 99% получил бы отказ, потому что такие парни, как он, девушкам не нравились.       Он точно знал, потому что однажды, будучи еще начинающим чуунином, признался в любви Ино. На самом деле та любовь была ненастоящей, Шикамару тоже пережил временный период влюбленности в сокомандницу, потому что Ино просто невозможно было не любить, но все-таки это не было тем истинным вечным чувством. Симпатия, увлеченность, так любуются красивым цветком.       Естественно, Ино его отвергла. Она не сказала «потому, что ты толстый», не использовала даже слова вроде «упитанный», «полный» или самый тонкий эвфемизм «ширококостный», но она сказала «Прости, Чоуджи, просто ты…» и замолчала с очень виноватым видом. Продолжить ее фразу можно быть как угодно, например «просто ты только мой друг», но Чоуджи додумал «просто ты толстый».       Тогда он впервые попробовал сесть на диету, за что его отругал отец, объяснив, что вес значит для клана Акимичи.       Любовь к Ино прошла, обиды на нее не было, но ощущение собственной неполноценности и некрасивости осталось, въелось под кожу и отравляло там змеиным ядом.

***

      «В следующий раз просто признайся ей, — говорила Ино. — Вдруг она тебе не откажет? Не попробуешь — не узнаешь».       «Если ты признаешься ей, то на то, что она ответит взаимностью, шансов у тебя… — Шикамару даже сложил руки в своем особом жесте, мысленно анализируя ситуацию, — …один процент из ста. Но один есть».       — Привет! — Каруи хлопнула Чоуджи по спине. — Рада видеть! — и улыбнулась так ослепительно-белозубо, что он моргнул — будто в глаза попал солнечный луч.       — Привет, я тоже рад… — слова казались тяжелыми, как камни, и каждое слово было глупым. Рядом не было никого, кто мог бы разрядить обстановку, хотя Каруи пришла с Самуи, но Самуи прямо сейчас находилась в Резиденции Хокаге и решала с Шестым какие-то важные вопросы. Чоуджи знал, что Каруи будет идти этой дорогой от Резиденции и ждал ее, мужественно не грызя ни печенья, ни чипсов, ни снеков.              — У тебя есть чипсы? — вдруг спросила Каруи.       — Ч-чипсы?..       — Ну да. Или снеки. Или печенье какое-то. У тебя же всегда что-то есть, а я зверски голодная.       Чоуджи сглотнул. Посчитал до трех.       — Хочешь сходить в кафе?       Каруи сказала:       — Хочу.       И у Чоуджи под ногами будто разверзлась бездна, только он не упал, а начал ступать по облакам — по тем самым, которые всегда кружили стаями над ее селением. Они и раньше ходили вместе в кафе или в Ичираку, но всегда с ними был кто-то третий, а то и четвертый, и пятый, а сейчас они вдруг оказались вдвоем.       В какое же кафе ее повести? Не в Ичираку же? И не в самый дорогой ресторан Конохи… а куда тогда…       — Ух ты, смотри! — Каруи дернула его за рукав, но Чоуджи уже и сам увидел — под открытым небом расставили столы, над столами установили вывеску, вопрошающую «Кто больше съест мяса?» На столах стояли блюда, полные ароматных сочных бифштексов. Люди уже начинали собираться вокруг.       — Давай поедим здесь! — решила Каруи.       При виде Чоуджи среди толпы поползли шепотки. Кто-то даже ушел — видимо, решил, что мяса ему не слишком хочется, а соперничать с Акимичи невозможно по определению, и он заявил сотруднику устроившего конкурс кафе:       — Я не буду участвовать, можно, пожалуйста… м-м-м… немного снеков?       После этого шепотков стало только больше. Чоуджи с тоской посмотрел на бифштексы — он мог съесть их все и победить, но тогда шансов не будет ни у кого. И зачем Каруи наблюдать, как он пожирает мясо?       — Ты не участвуешь? — изумилась она. — А… ну да, — вспомнила, не дожидаясь ответа, и неожиданно подмигнула, — Благородно.       Благородно. Она назвала его благородным. Нужно было срочно что-то ответить, а не растекаться в лужицу, но что ответить, Чоуджи не знал, а Каруи не дожидалась ответа, заняв свое место за столом у блюда.       Правила были просты: по сигналу начинать есть. За определенное время нужно было съесть столько мяса на блюде, сколько влезет, и побеждал тот, кто съел бы больше всех.       Раз, два, три…       Чоуджи замер — этот день не переставал делать ему сюрпризы. Каруи, тоненькая, стройная, изящная, начала… есть.       Ела она аккуратно, не чавкала, не раздирала мясо руками, но она ела… с аппетитом. С огромным аппетитом, так, что наблюдая за ней, Чоуджи захотелось есть еще больше; он думал, что Каруи ограничится половиной бифштекса или одним, как сделала бы Ино, если бы решилась на такую авантюру, но она съела и второй бифштекс, и третий, и четвертый, и… и так далее. Чоуджи не считал, Чоуджи любовался; у Каруи получалось есть так, что это походило на искусство. Он даже забыл о своих снеках.       К концу назначенного времени ее блюдо опустело полностью.       — И победа присуждается…       Официант запнулся; он был гражданским и не знал иностранных куноичи.       — Каруи, — громко сказал Чоуджи, прежде чем кто-либо опомнился, и чуть не втянул голову в плечи, когда все зааплодировали.

***

      — Ух, хорошо!       Каруи довольно похлопала себя по животу. По плоскому подтянутому животу — и не скажешь, что только что она так много съела. Они с Чоуджи сидели под деревом у тренировочного поля — пошли прогуляться после выигрыша; Каруи говорила, что потренировалась бы, но, придя к полю, просто плюхнулась на траву.       — Ты что, немым стал? — это было уже недовольно. Как и острый локоток под бок. Чоуджи отвесил себе мысленную затрещину: сколько можно тормозить?       — Прости, я просто восхищаюсь.       — Восхищаешься? Чем?       — Тобой.       — Ой, да ладно, — Каруи махнула рукой. — Я же говорила, что голодная. Хотя я вообще безумно люблю есть. Что угодно, но особенно мясо. Люблю бифштексы, люблю темпуру, люблю курицу, люблю свинину, люблю шницели, люблю сосиски…       — А я люблю тебя, — вырвалось у Чоуджи.       Само собой вырвалось, он этого не планировал.       — А? — глаза Каруи широко распахнулись.       — Я люблю тебя, — повторил Чоуджи, чувствуя себя ныряющим в холодную воду. — И если бы… то есть… — он отвесил себе еще одну мысленную оплеуху. — Ты хотела бы встречаться со мной?       И замер, ожидая вердикта. В янтарных глазах Каруи отразилось его лицо — его толстые щеки. Конечно, она ответит «нет».       Один процент из ста, что это будет не так.       Каруи моргнула, на миг словно задумалась, и сказала:       — Да.       Чоуджи показалось, что он ослышался.              — Да?       — Дурак, — ласково сказала Каруи, ущипнув его за щеку. — Ты мне тоже давно нравишься, я все ждала, когда же ты мне что-то такое скажешь.       Это было больше, чем в самых смелых его мечтах. Это было его Вечным Цукуёми — девушка, которой он нравится. Впрочем, та девушка была просто собирательным образом, а не конкретным живым человеком, попав в Вечное Цукуёми, Чоуджи еще не был влюблен в кого-то, а Каруи была живой и настоящей, и Чоуджи — такой, какой он есть — ей нравился.       Тот самый один процент из ста на то, что он может стать счастливым.