Улетел, но обещал вернуться

      Как сказал её знакомый (друг всё-таки, пожалуй), командир полка истребителей RAF Джон Коллетт, у фортисов и комэска Саттона уже как минут двадцать должно было закончиться топливо. Это она, как служащая WAAF , тоже знала, но не признавала, отрицала, и как маленький ребёнок верила в чудо. Но ведь она изучала Спитфайры, один раз (незаконно) на нём даже летала, а потому должна понимать, что чуда тут быть не может. Если у самолёта закончится топливо, лететь он уже не сможет.       И вернуться домой тоже.       Она не думала, что будет так о нём переживать. Ей казалось, что волнения о нём даже сильнее, чем о брате. Но она сразу гнала от себя эти мысли, это ведь как-то несправедливо по отношению к Тому, они же вместе с самого детства и никогда надолго не разлучались. Но Джек Коллинз каким-то образом умудрился вклиниться в её жизнь и заставить её переживать также сильно, как за брата. Чем же он её так зацепил?..       Она в очередной раз проматывала в своей голове минуты перед их вылетом. Она, наверное, раз сто проверила их Спитфайры. Истребитель Саттона она тоже проверяла, но по сто раз не повторяла проверку. Брат Том не любил долгих прощаний. В какое страшное место он бы не летел, он всегда только сильно прижмёт сестру к себе секунд на 10, скажет короткое: «Жди. Я вернусь» и больше ничего ей не позволит, хоть она порой совсем не хочет его отпускать в эту опасность. Вот и сейчас было в точности тоже самое. Сердце билось как бешенное, её тревожность была выше крыши, но больше 10 секунд в его объятиях ей провести не удалось, сколько бы она не цеплялась в него. Но брат всегда был сильнее, когда расцеплял её обнимающие его руки. Возможно, он не хотел долго прощаться, потому что не мог долго вынести её слёзы и его переживания из-за неё и о том, вернётся ли он к ней или нет.       Том уже сидел в своём Спитфайре, когда к ней подошёл прощаться Коллинз. Сегодня он как будто бы решил вместо того, чтобы просто бросить какую-нибудь кокетливую фразу, полноценно попрощаться. Он зацепил за её ухо ромашку и, опуская руку, как бы невзначай погладил ей её щёку.       — Не порть своё милое личико слезами, милая Баффи, — сказал он, вытерев её слезу. — Я вернусь, обещаю. Прощай, красотка.       Он (наверное, уже раз третий) потянулся её поцеловать, но она (тоже раз в третий) отвернулась, подставив ему вместо губ щёку. Он ухмыльнулся, как будто уже ожидая этого, и, послав воздушный поцелуй, направился к самолёту. Она успела увидеть, как Том грозил Коллинзу кулаком.       Они улетели и оба обещали вернуться. Улетели, оставив её наедине со своей тревожностью и страхами, дай Бог, только на час.       А теперь, кажется, что уже похоже на всю жизнь.       Из размышлений её вытащил всё тот же Коллетт, заставший её за натиранием уже сто раз натёртого крыла Спитфайра. Оно уже сверкало на солнце и жутко скрипело, когда она со всей силы его тёрла и смотрела куда-то в пустоту. Не в пустоту. А в небо, откуда они должны вернуться.       — Бет, оно уже чистое, — сказал он.       Она перестала тереть и подняла на его удивлённые глаза.       — Что-то ты совсем не в себе, Бетти, — сделал вывод он. — Можешь сегодня не работать, я даю тебе увольнительную. Приведи себя в порядок, и завтра как штык. Поняла?       — Да, сэр.       — Можно было и не так официально, — вздохнул он.       Уходить с аэродрома не хотелось. А вдруг вернутся? Но часы на левой руке твердили, что этого не случится.       Часы… Эти часы были подарены Коллинзом. Первый его подарок. Даже до многочисленных ромашек и полевых цветов. Это была их первая встреча. В тот день Бетти ждала Тома со службы домой. Он похоже не особо торопился или зашёл в какой-нибудь паб, наплевав на то, что она его тут ждёт с накрытым столом. Он это мог. Но она всегда прощала брату такое поведение. Не может же он всю жизнь проводить рядом с ней! У него есть свои увлечения, друзья, дела… А у неё похоже кроме него ничего и никого не было. Может, только авиация. Но и она от брата передалась. Родителей у них не было. Отец погиб в первую мировую: разбился на самолёте, а мать погибла от испанки, когда Тому было 17, а Бетти 5. Том растил сестру практически в одиночку (иногда тётка Линдси их проведывала). Поэтому для Бетти Том — не только брат, но и отец, и мать.       Она уже стала потихоньку засыпать за скромно накрытом столом, когда дверь таки отворилась, и на пороге показался пьяный в хлам Том, которого буквально на себе тащил тогда ещё незнакомый ей молодой человек со светлыми волосами и голубыми глазами.       — Это вы, Баффи, сестра его, о которой он твердит всю дорогу? — спросил он.       — Только я её Баффи могу называть! Не флиртуй с моей сестрой! — грозно и неразборчиво кричал Том.       — Прости, Томми, я не знал, что это только твоя привилегия, — непринуждённо ответил на это парень. — Куда заносить, хозяйка?       Бетти, ни сказав ни слова, указала на кровать в спальне, на что Том отозвался грозным рыком: он обычно спал на диване в кухне.       — Был бы ты в приличном состоянии, Томми, спал бы на диване. А сейчас прошу на кровать, — ответила на это она.       — О, я наконец-то услышу ваш голосок, миледи, — начал флиртовать парень.       Том освободился и со всего маху ударил друга по носу. У того пошла кровь. Бетти указала ему где ванна, а сама подхватила еле стоящего Тома.       — Я же говорил, не флиртуй с моей сестрой! — грозно сказал Том и послушно побрёл в сторону кровати.       Он заснул буквально через секунду после того, как лёг на кровать. Бетти заботливо стянула с него обувь, лишнюю одежду, накрыла одеялом и по-матерински поцеловала того в лоб.       Паренёк в это время пытался остановить кровь, не перестающую хлестать у него из носа.       — Так у вас ничего не получится, — сказала Бетти, когда увидела эту картину.       Она смочила полотенце холодной водой и с молчаливого согласия паренька приложила ему к носу и держала некоторое время.       — Джек Коллинз, — он решил, что сейчас самое время познакомиться. — А то как-то неудобно: я ваше имя знаю, а вы моё нет.       — Элизабет Фарриер. Зовите меня Бетти. Назовёте меня ещё раз Баффи, и ваш нос снова пострадает.       — Это угроза? — шутливо спросил Джек.       — Предостерегаю вас от гнева Тома, — улыбнувшись, ответила она.       — Он вас так до старости в девках продержит.       — Он просто меня оберегает, — она убрала полотенце. — А теперь сожмите нос на 3 минуты.       Коллинз послушно сжал нос и стал внимательно наблюдать, как Бетти моет полотенце от его крови.       — Пошлите на кухню, я вам чаю налью.       Коллинз послушно последовал за ней. Пока она ставила чайник на плиту, он удобно устроился на диване.       — Сколько он выпил?       — Так… Я счёт не вёл, но если прикинуть то: бутылку пива и стаканов шесть виски.       — Это он будет завтра весь день не боеспособен, — прикинула Бетти.       Джека это как будто бы обрадовало.       — Раз так, то завтра вы сможете сходить на свидание. С таким братом у вас его точно не было.       — И с кем же? Неужто с вами?       — Именно. В 16 часов в Центральном парке.       — Смело, — наливая чай, ухмыльнулась она. — А почему вы решили, что я соглашусь?       Джек пожал плечами.       — Ну… Вы красивы, я тоже ничего. Почему бы не согласиться?       Бетти стало смешно от наглости паренька. Она решила поломаться:       — А вот вы знаете, у меня часов нет. Наши настенные сломались, а наручные только у брата. Как я узнаю, когда нужно выходить?       Коллинз сразу понял, что веской причины отказать у неё нет и она просто выделывается.       — Так держите мои, — он, не задумываясь, снял с себя наручные часы. — У меня ещё есть.       Бетти молчаливо взяла часы и примерила на свою левую руку. Ей понравилось, как они сидели на её руке.       — Ну ладно.       — Супер. А я откланиваюсь. Спасибо за чай и полотенце.       На то свидание она так и не сходила. Том всё-таки её не пустил, оправдывая это тем, что все мужчины «злые подонки» и обязательно её обидят, после чего она будет страдать. И даже несмотря на то, что Коллинз его лучший друг.       Кто знает, если она тогда всё-таки пошла на это свидание, может сейчас она уже была замужем и их с Коллинзом отношения не развивались бы так медленно и лениво.       Из воспоминаний её вытянула коллега по WAAF Габриэлла Престон, заметив, как она уже долгое время не может натянуть колготки.       — Может, они ещё вернутся, — сказала она.       — А, может, нет.       — Надо верить, Бетти, — сказала она.       — И сколько мне верить? Три часа, два дня, месяц, год, всю жизнь? Каждую секунду думать и представлять, где они могут быть, вдруг они вернутся, а вдруг прямо сейчас их убивают, мучают, пытают или, может быть, Джек или Том выпрыгнули с парашютом в море и сидят и ждут помощи и никто об этом не узнает никогда?.. — она начала плакать.       Она сидела на кровати в казарме с неодетыми на одну ногу колготками и плакала. Габриэлла села рядом и, ничего не говоря, обняла её и прижала к себе.       — Я так и не дала Джеку себя поцеловать… А вдруг он погиб? А я дура, упёрлась, не дала ему хотя бы в последний раз…       — Тише, девочка, ни в чём ты не виновата. Что нам теперь перед всеми ноги раздвигать из соображений, что он может завтра умереть? Вон, немцы скоро на нашу Британию придут, будут аэродромы бомбить, и мы тоже можем с тобой умереть. И что из этого-то?..       — Может, я люблю его… И никогда больше не полюблю никого…       — Полюбишь, полюбишь ещё, дурочка, почему ты так думаешь?..       —А Томми… Я же совсем одна осталась… Он же вся моя семья, всё, что у меня было… Почему он вообще пошёл в армию, зачем подверг меня и себя такому риску?.. — она уже срывалась на крик.       — Может, они вообще вернутся ещё. Вон, сейчас гражданские суда реквизируют, чтобы армию из Дюнкерка вывезти. По проливу их столько слоняется. Может быть, какое-нибудь судно их подхватит.       Бетти сразу воспряла.       — Точно, Габи, ты лучшая!       Бетти натянула таки колготки, крепко обняла подругу. Наскоро одевшись, она побежала на пристань. До неё было достаточно далеко, но это её сейчас не волновало. Она бежала туда, уверенная, что вот-вот к пристани подойдёт лодка, катер, эсминец, что угодно, где будут Том и Джек.       Пока бежала, она заметила паб «Принц Альберт», в котором как-то раз их полк отмечал день рождения Тома. Было это где-то месяц назад, когда о будущем походе Германии на Францию в газетах только ходили слухи. В пабе собрался весь полк, и, конечно, пригласили Бетти. Она, не особая поклонница алкоголя, заказала себе сок и сидела за барной стойкой, наблюдая, как Том и его друзья из полка, в том числе и Коллинз, пьют уже который стакан пива. В один момент в пабе решили включить музыку и заставить людей танцевать, тем самым немного утреся в них алкоголь.       Коллинз подошёл к ней сзади и даже слегка испугал.       — Миледи, прошу станцуйте со мной, иначе я умру в муках, не смирившись с вашим отказом.       — Не боишься Тома?       — Пусть попробует. Тут командование.       — Ну ладно, — сказала Бетти и подала ему руку, чтобы он помог ей спуститься с барного стула.       Но тот поступил проще: обхватил её за талию, приподнял и аккуратно спустил на землю, а потом уже взял её за ручку и повёл на танцпол. Он аккуратно обхватил её за талию и прижал к себе, а левую руку он вложил в её правую. Она же лишь слегка дотрагивалась левой рукой его плеча. Она и не думала, что Джек хочет танцевать так близко к друг другу. Выглядывая из-под его спины, она видела, как Том на них грозно смотрит. Ей казалось, что он глазами убивает Джека и порицает Бетти.       — Может, не будем так близко… — смущённо сказала она, увидев грозный взгляд брата.       — Тише, милая, молчи. Лови момент, — только сказал он.       Они танцевали так, ей показалось, целую вечность. Она никогда не испытывала такую палитру чувств. Её сердце билось как бешенное, живот ныл, и ещё столько чувств и эмоций, что она не все могла разобрать. Она чувствовала такую теплоту, исходящую от Джека, какую она чувствовала только от матери в детстве и от брата. Она и не думала, что такое можно испытать от кого-либо ещё.       — Можешь звать меня Баффи, — сказала она в порыве эмоций.       — Хорошо, солнце.       Это было второй раз, когда он пытался её поцеловать, а она в очередной раз не далась. Хотя, прямо скажем, она не поняла его намерения поцеловать. Если бы поняла, скорее всего бы, поддавшись бурлившим в ней эмоциям, дала бы это сделать.       Когда они, наконец, закончили танцевать, Том решительным шагом пошёл по направлению к Коллинзу, и Бетти сразу поняла, что сейчас будет жарко.       — Я тебе, Джеки, ещё в самый первый раз сказал, не флиртуй с моей сестрой, ты чем слушаешь вообще? — Том был настроен решительно.       — Томми, ты чего так взъелся? Ты свою сестру вообще спросил, может она хочет этого, а ты её до самой смерти за семью замками продержишь, — не менее решительно был настроен и Джек.       — Томми, Джек прав. Я уже взрослая, и могу решать сама, что мне делать и с кем общаться. Ты правда хочешь меня закрыть от всего мира, чтобы я всю жизнь прожила в несчастье?       — Я твой лучший друг, Томми. Я твой ведомый, я с тобой до конца. Я не стану обижать или ранить твою сестру. Зачем мне это?       Том не стал бить Джеку морду, но и успокаиваться не собирался. Разбив стакан пива, что он всё это время держал, он выбежал из паба.       — Прости, что так получилось, Баффи, — виновато процедил Джек.       — Тебе не за что извиняться.       Бетти нашла брата потом сидящим на тротуаре и чуть ли не плачущим. Как он сказал, он не только беспокоился о том, что мужчины нанесут ей вред, но и боялся её отпустить и остаться один. Она потом с полчаса убеждала его в том, что одного она его никогда не оставит, что они всегда будут вместе, несмотря ни на что.       После этого Том стал терпеливее относится к попыткам Джека завоевать сердце своей сестры. Но пользы-то…       Где-то на четверти пути она выдохлась и пошла пешком. Она вспоминала буквально всё, что было между ней и Джеком. Все его подаренные цветы, которых, наверное, было столько же, сколько дней они знакомы, все его шуточки, выкрутасы. Вспомнила, какую связь она ощущала между Томом и Джеком. Когда Джек, выпустившись из училища, попал к ним в полк, Том уже был опытным лётчиком. Спустя несколько дней совместной притирки, Фарриер взял Коллинза в своё звено, где он летал с командиром эскадрильи. Постепенно Том из наставника Джека превратился в лучшего друга, и во всём полку теперь не найти друзей лучше, чем Том и Джек. Эту историю ей рассказывал Джек: один раз он пришёл с увольнительной с фингалом под глазом, который он умело скрывал под очками. Начальство это проигнорировало, а Том прицепился и спустя полчаса допросов выяснил правду. Оказалось, что Джек в пабе нарвался на какую-то плохую компанию, лидер которого и оставил на лице Джека отметину. В следующее увольнение Джек уже вместе с Томом пошёл в этот паб, где они вдвоём разобрались с той бандой. Бетти потом долго ухаживала за Томом, заплатившим довольно многим за защиту друга.       Она шла по набережной и вглядывалась в морскую даль. Было пусто. Её голова придумывала кучу сценариев, что с ними могло случиться. Во-первых, они могли быть сбиты и убиты, во-вторых, они могли быть сбиты и ранены, и тогда они просто потонули в проливе, в-третьих, они могли всё-таки долететь до Франции и попасть в плен, в-четвёртых, они могли выброситься с парашютом и просто плыть посреди огромного пролива, ожидая помощи, но никто об этом знать не знает, в-пятых, их всё-таки подобрала какая-то лодка. И вот только из-за пятого сценария она была готова простоять на пристани хоть до утра, до последнего веря в чудо. Если бы они с Томом ждали Коллинза, то брат бы сказал, что она занимается «пустым делом» и что чудес не бывает. Но она верит! Может быть, и как дурочка, но верит.       Море было спокойным. Оно неторопливо выплёскивалось волнами на берег, окатывая сушу солёной морской водой. Ей вспомнились тёплые вечера на набережной в компании Коллинза. Если у них совпадали увольнительные, он всегда провожал её с аэродрома до дома по набережной. И тогда они разговаривали о всякой всячине по типу сколько нянек ещё осталось у принцессы Елизаветы, что ест на завтрак Гитлер, почему вода такая синяя, а небо такое голубое, как скоро Чемберлен продаст всю Европу Гитлеру, лишь бы не развязывать войну. В один из таких дней, где-то в самом начале их отношений, они также шли по набережной, разговаривая о какой-то ерунде, о чём, она даже не помнила, но в один момент её каблук за что-то зацепился, и она упала прямо в море. Забора в этом месте не было, и она оказалась в воде. Джек рассмеялся, но затем тоже плюхнулся в воду.       — Ты плавать-то умеешь? — спросил её он.       — Нет, — в панике ответила Бетти.       Джек подхватил её на руки и начал тащить к берегу, но у него, похоже, появилась безумная идея.       — Давай, я научу тебя плавать, — выдал он.       — Прямо сейчас?       — А чего тянуть-то?       — Ну давай попробуем, — решилась Бетти.       Благо было уже темно, людей не было, и никто не видел, как двое людей в одежде купались в проливе, а один другую ещё и учил плавать.       Они потом смеялись каждый раз, вспоминая тот случай. Это и вправду было весело. А сейчас хотелось рыдать, вспоминая это всё.       На улице уже темнело. Она кругом обошла уже всю пристань, каждую секунду всматриваясь в морскую даль. С уходом солнца всматриваться стало сложнее. Но надежда в ней не утихала. Габи была права — плавательных средств на пристани не осталось, все отправились в Дюнкерк. Бетти уже раздумывала над тем, чтобы, когда кто-нибудь из них вернётся, попросить их съездить ещё раз и поискать Тома и Джека. Она прямо зацепилась за этот вариант, и долго размышляла, как же ей удастся договориться с экипажем.       Сердце рвалось от возможной перспективы остаться одной. Что ей делать одной в этом огромном мире? Одно дело на войне, но когда-нибудь война закончится, и что же ей тогда делать? Она не умеет жить одна. Она всегда жила с братом, жила буквально им одним. И как ей существовать без него? Кем или чем жить? Четыре часа простояв на набережной, она ответа не нашла.       Сколько она ещё здесь простоит? Два, три, пять часов, десять? Видимо, пока надежда не умрёт. Но завтра в девять утра ей нужно быть на службе. Она собралась здесь стоять до девяти утра?..       Она стояла на пристани уже часов пять или шесть. Сил из-за всех её переживаний оставалось очень мало. Она уже почти засыпала на ходу. Подход небольшого катера она тоже проспала. Её разбудил гам, который производила куча выгружающихся английских солдат. Она тут же воспрянула и помчалась искать командира катера, чтобы тот её отвёз на поиски её брата и… возлюбленного, пожалуй.       Командиром оказался уже пожилой мужчина в шляпе, пальто, жилетке и рубашке под ней. Она подошла к нему и застенчиво спросила:       — Мистер, вы не видели там английские истребители? Никто не выбрасывался из них с парашютом?       — Самолёты видели. Одного лётчика подобрали. Вы кого-то ищете, мисс?       — Да? И где этот лётчик сейчас?       — Так вот он стоит, мисс, — указал он на светловолосого мужчину в голубом лётном кителе. На Джека. — Его вы искали?       — Да, мистер. Спасибо вам большое! — быстро она сказала старику и крикнула. — Джек!       Джек оглянулся и расплылся в улыбке.       — Баффи, ты что здесь…       Договорить он не смог, ибо Бетти вцепилась ему в губы. Он поди не сразу понял, в чём дело, но вскоре он ответил на поцелуй. Он был таким нежным и чувственным, что Бетти, наверное, была готова растаять, как сахар. Она прижалась к нему со всей силы и отпускать похоже не собиралась.       — А где Томми? — спросила она.       — Том полетел куда-то в сторону Дюнкерка. Может, его тоже какое-нибудь судёнышко подхватило.       — Я ждала вас здесь, уже, наверное, пять часов. Я чувствовала, что кто-то из вас точно приплывёт ко мне.       — А я чувствовал, что я к тебе вернусь. Любыми путями.       Она не будет одна. Но как же Том?..

***

      Она всю неделю ходила на пристань и ждала брата. С ней ходил и Джек. Но толку от этого было мало. И в воскресенье Джеку удалось убедить Бетти, что всё это бесполезно.       Впереди у Бетти и Джека, поженившихся вскоре после его возвращения из вылета на Дюнкерк, была большая часть Второй Мировой войны: Битва за Британию, высадка в Нормандии, где Джек продолжил летать на Спитфайре и вскоре стал очень авторитетным и известным лётчиком и возглавил целый полк. Бетти же в составе «Летающих соловьёв» летала Нормандию для эвакуации раненых из боевых действий.       Том вернулся уже после войны, когда его освободили из немецкого плена, когда у Бетти с Джеком было уже двое детей: сын Том и дочь Клэр.