История одного лета

      — Ну вот представьте себе: наотдыхалась, понимаете ли, на морях, и вот приехала, показалась — мол, вот она я! Правда? — заместитель декана перевел взгляд со своего начальника и кинул строгий взгляд на девушку, стоящую перед ними двумя.       Владимир Юрьевич, декан факультета информатики и программирования, осмотрел девушку с головы до ног и с ног до головы. Выглядела она в самом деле вернувшейся с морей: кожу тронул легкий бронзовый загар, на темно-каштановых, почти черных волосах в тени кабинета проглядывали чуть более светлые пряди. «Выгорели на солнце», — догадался мужчина. Сомнений в том, что девушка недавно проводила время на каком-то курорте, не было. Только вот отдохнувшей она не выглядела. Не всегда загар означает «хороший отдых», уж это декан хорошо знал.       — Неправда. То, что Вы сказали, — слова девушки, адресованные его подчиненному, поймали его как раз на этой мысли.       Она произнесла это с гордостью и вызовом, подняв голову, как решил замдекана, неподобающе высоко. А пронизывающий, дерзкий взгляд зеленых глаз… Владимир Юрьевич посмотрел на подчиненного. Было слишком заметно, как задела зама эта дерзость и полный уверенности вызов и в ее глазах, и в голосе. Его взгляд вспыхнул огнем негодования, но все же он держал себя в руках. Он сверкнул глазами и продолжил допрос.       — А что же вы делали на море? Что в Крыму еще можно делать, как не отдыхать? — въедливо спросил он у девушки. — Ну, — он посмотрел на лист с объяснительной запиской, чтобы узнать ее имя, — Кира?       — Работать, — разведя руками, ответила Кира с тем же спокойствием, с каким и начинала разговор.       Она держалась уверенно и раскованно. Казалось бы, слова главного после декана человека на ее факультете ее ни капли не волновали. И только неуемные большие пальцы обеих рук, которые скользили туда-сюда по ткани джинсов у карманов, выдавали ее беспокойство.       — Интересно, кем же Вы там работали… — замдекана ехидно улыбнулся, видимо, пытаясь сделать какой-то обидный и двусмысленный намек.       Кира усмехнулась в ответ. Ее лицо в чем-то переменилось. В нем по-прежнему оставалась гордость, прослеживался выразительный вызов, но вместе с этим оно стало будто мягче, в зелени глаз появилось тепло, словно от солнца поздней весной. И ее усмешка вместе с упрямой надменностью теперь отражала и какую-то мечтательность, что заставляло искренне удивляться — столь необычное сочетание эмоций сквозило в ее образе.       — Вожатой я работала. В летнем лагере, — ответила она с такой простодушной веселостью, что замдекана чуть не поперхнулся слюной.       Он презрительно хмыкнул. Он был зрелым, уважаемым человеком, достигшим многого, а у этой девчонки еще молоко на губах не обсохло… Жалкая… Он попытался сузить глаза, чтобы продемонстрировать еще больше пренебрежения к Кире, но поймал себя на мысли, что ему скорее хочется стушеваться, чем вести себя высокомерно. Как бы ни пытался он в мыслях обозвать ее жалкой, таковой она не выглядела. Она была гордой, уверенной если не в своей правоте, то в себе уж точно, она бросала вызов и была готова этот вызов отстоять. Это раздражало. Нахальные студенты, особенно такие разгильдяи, как эта Кира, очень раздражали. Им очень тянуло указать на их место. Но здесь решение принимал не он. Глубоко вдохнув и в шумном выдохе выпуская тихо свою злость, он обернулся к декану, сидевшему во главе единственного в комнате стола:       — Ну, Владимир Юрьевич, что Вы на это скажете?       Декан отвернулся от окна, в которое на секунду взглянул, отметив ясную, солнечную погоду, и снова посмотрел на студентку, что до этого вела колкий диалог с Игорем Дмитриевичем, его замом.       — А что я могу на это сказать? — Владимир Юрьевич сложил руки перед собой в замок и чуть наклонился вперед, теперь глядя на Киру слегка исподлобья. — Вы ведь знаете положение о высшей школе, Кира?       Девушка так искренне изумилась, что не поверить ей было сложно.       — Нет, — она пожала плечами и чуть отвела голову назад в жесте удивления. — Понятия не имею, что это такое, — она улыбнулась, как показалось декану, извиняющейся улыбкой.       Владимир Юрьевич хмыкнул и глубоко вздохнул. Почему-то он еще перед тем, как задать этот вопрос, поймал себя на мысли, что не сомневается, что эта студентка о таком документе не знает.       — По положению о высшей школе студент во время учебного процесса должен находиться на занятиях в университете, иначе это считается пропуском занятий без уважительной причины, — зачитав слова, которые давно помнил наизусть, официальным тоном, он с беззлобной усмешкой посмотрел на девушку. — Что ж Вы, Кира, не предупредили никого о своем побеге?       — Вы бы меня все равно не отпустили, — тут же ответила Кира и, разведя руками, слегка улыбнулась.       Декан откинулся в кресле и, забросив ногу на ногу, оценивающе посмотрел на девушку. На своего подчиненного ему даже смотреть не надо было, чтобы знать, что тот в очередной раз разозлился. Самому же Владимиру Юрьевичу было интересно. Наверное, можно было бы решить, что эта девушка ведет какую-то игру, и тогда нужно разгадать, какую же… Но он был уверен, что это не так. Ее вызывающая прямолинейность — не попытка создавать интриги. Это ее естественное поведение, то, к чему она привыкла, то, чего придерживалась.       — Кира… — Владимир Юрьевич снова задумчиво провел взглядом по девушке. — А объясните нам, пожалуйста, зачем вообще Вы решили устроиться на работу?       Девушка взмахнула длинными ресницами, растянула губы в горделивой улыбке и присела на стул, стоящий рядом. Что-то светское было в ее движениях, что придавало ей какого-то даже превосходства по сравнению с этими двумя солидными мужчинами в дорогих костюмах, занимающих высокие посты. И вместе с тем в ее движениях сквозила насмешливая свобода. Будто это она пригласила собеседников к себе в кабинет, и в своем кабинете могла себе позволить вести себя как хочет. В ней удивительным образом сочеталась манерная грация с несдержанностью и пылкостью вечной странницы, и со стороны это выглядело захватывающе и интригующе. Декан поймал себя на мысли, что следит за ее движениями почти неотрывно.       — Что меня на это толкнуло… — девушка забросила ногу на ногу и, вздохнув, посмотрела в окно. Жест ее выглядел картинным, будто нарочным, но вздох казался искренне тяжелым и слегка удрученным. — Младшая сестра у меня есть. Ей в этом году в университет поступать…       — И какое это вообще имеет отношение к делу? — не сдержался замдекана, видимо, раздраженный до крайности столь фривольным и свободным поведением нерадивой студентки. Обычно в деканате, особенно в таких ситуациях, студенты мнутся и не знают, куда руки деть от неловкости, а эта…       — Игорь Дмитриевич, я бы Вас попросил не перебивать Киру, — вдруг заявил Владимир Юрьевич.       И Кира, и Игорь Дмитриевич изумленно посмотрели на декана, у каждого из них изумление было своим.       — Ого… — девушка повела взглядом по диагонали, она по-прежнему выглядела уверенно, однако в ее жесте проглядывала некоторая растерянность. — Спасибо.       — Продолжайте, Кира, — кивнул Владимир Юрьевич, когда она благодарно ему улыбнулась.       — Так вот, — поймала прерванную мысль девушка. — Я учусь на платной форме обучения, думаю, вам обоим это известно, — она взглянула поочередно на замдекана и декана. — Мне нужно как-то себя обеспечивать и оплачивать свою учебу! — она развела руками и усмехнулась так простодушно, что Игорь Дмитриевич, уже собиравшийся было разозлиться, вместо этого растерялся.       — Так а что сестра? — произнес он, намереваясь скорее не получить информацию, а скрыть за вопросом свое смятение. — Родители не могут ее обеспечить?       Кира посмотрела на него как на идиота. Игорь Дмитриевич даже сглотнул и отвел глаза, не выдержав ее взгляда.       — Наверное, если бы они могли обеспечить нас двоих, мне не приходилось бы думать о подработках, — ответила она, приподняв бровь и усмехаясь с явным сарказмом. Владимир Юрьевич вздохнул и развел руками.       — Да уж… — проговорил он. — Ситуация не из легких…       — Мне кажется, резонно было бы выбрать тогда кого-то одного, — с деловым видом вставил его заместитель. Он придумал, как выместить злость за то, что эта девчонка ведет себя как хозяйка положения. — Раз тяжело потянуть оплату обучения двоих дочерей, но высшее образование хоть кому-то из них дать хочется… Кира, не стесняясь, закатила глаза и издала страдальческий стон.       — Вы говорите так, будто мне самой эта ситуация нравится, — произнесла она, глядя на Игоря Дмитриевича с легкой усталостью. — Знаете, даже несмотря на то, что мне не очень-то нравится моя сестра и сложившаяся ситуация, лишить ее будущего я не могу, — изящные пальцы зарылись в прямые темные волосы и слегка их взлохматили. На губах возникла явно горькая улыбка.       Игорь Дмитриевич с удовольствием причмокнул. Вот оно! Вот то, что он яростно хотел увидеть в этом разговоре — горечь, печаль этой студентки, ее понимание, что она в весьма сложном положении, и ее бравада выглядит как глупая клоунада. Теперь она явно будет храбриться куда меньше, а если он еще и добавит… Он отлично знал, что следует добавить, чтобы окончательно растоптать эту дурацкую самоуверенность, раздражающую его до жути.       — А я и не говорил, — он позволил себе самодовольную усмешку, — что выбрать Ваши родители должны Вас. Кто знает, — он нарочито свободно вздохнул, — может, Ваша сестра более перспективный специалист…       Кира подняла на него взгляд, как показалось ему, ошарашенный. Непонимающий и неуверенный, словно она осознала, как ускользает опора у нее из-под ног. Правда, в следующий момент Игорь Дмитриевич, едва ли не пыхтя от ярости, решил, что неуверенность во взгляде девушки ему только померещилась. Потому что Кира внезапно звонко расхохоталась, запрокинув назад голову и вызвав своим смехом немалое удивление у его начальника.       — Ну ладно, — перестав смеяться, но все еще широко улыбаясь, произнесла она. — Очко в Вашу пользу.       Ощущения победы, конечно же, Игорь Дмитриевич не почувствовал.       — Значит, решили заработать себе на учебу, Кира? — после небольшой паузы спросил Владимир Юрьевич. — Тогда почему не остались в городе? В Полоцке же, насколько я знаю, полно сезонных подработок, к тому же, если бы Вы устроились по специальности, могли бы получить работу на более долгий срок…       — А как же положение о высшей школе? — склонив голову набок, подмигнула Кира.       Ее глаза искристо смеялись, и декан сам тихо рассмеялся в ответ, опустив взгляд.       — Подловили, подловили… — проговорил он добродушно, после чего Игорь Дмитриевич бросил на него недоуменно-недовольный взгляд. Кира самодовольно приподняла уголки губ в улыбке. А затем совсем простодушно вздохнула и посмотрела в сторону. Мечтательно и совершенно искренне.       — Крым потрясающий, — произнесла она неспешно, улыбка на ее губах из ироничной превратилась в задумчивую, ностальгическую. — Я там жить мечтала в детстве. Да и сейчас мечтаю. Я думала, что провести там хотя бы месяц было бы потрясающе… А тут — такой шанс! И я решила, что этот шанс стоит того, чтобы его использовать… — она окинула взглядом собеседников, зелень ее глаз была теплой, словно согретой лучами южного солнца.       Игорь Дмитриевич отвернулся в сторону, демонстративно фыркая, а Владимир Юрьевич послал девушке в ответ улыбку.       — Ну ладно, извините меня! — Кира рассмеялась свободно и легко, создавалось ощущение, что она болтает здесь с друзьями, а не с преподавателями, занимающими очень высокие должности на факультете. С теми, от кого зависит ее будущая учеба. — Я поступила я довольно безрассудно, — она пожала плечами. — Но это же Крым! Вы понимаете? — она приподняла бровь, и с легкой полуулыбкой взглянула прямо в глаза декану. Она в самом деле ждала понимания, будто оно в этой ситуации было бы совершенно естественным решением.       Владимир Юрьевич крайне обескураженно развел руками и слегка рассмеялся. Без понимания, которого так ожидала Кира, но и без враждебности.       — Выходит, не последнюю роль в Вашем решении сыграла и жажда приключений? — по тону мужчины можно было бы предположить, что он сам удивляется своему вопросу.       Игорь Дмитриевич бросил на девушку украдкой хитрый взгляд. Он был уверен, что уж этот вопрос точно заставит ее оправдываться. Слишком прямой. Слишком бескомпромиссный. Именно такие вопросы нужно задавать таким студентам, как эта Кира.       И он даже раскрыл рот от удивления, когда девушка в ответ снова заливисто рассмеялась, а затем произнесла:       — Ну, и это тоже, конечно! А что вы, что ли, не знаете, как это? Как, бывает, хочется ярких впечатлений?       Она неожиданно прогнулась в спине, потянулась, словно кошка, вытянув руки, сомкнутые в замок, вперед. Чуть встряхнула головой, отчего волосы сменили свое положение на ее плечах и спине.       — Я хочу, чтобы мои студенческие годы мне запомнились не только штудированием книжек, — произнесла она, глядя на декана. Предельно искренне. И привычно вызывающе.       — И вы понимаете, что Ваш поступок может привести к отчислению? — вопросительно приподнял бровь декан.       Кира вздохнула и развела руками. В ее вздохе все же чувствовалась какая-то печаль, не уменьшающая, впрочем, уверенности в ее образе.       — Ну, что ж… Выходит, тогда так тому и быть, — она усмехнулась, в чем-то обезоруженно, но при этом так оптимистично, что у Игоря Дмитриевича возникло сильнейшее желание просто что-нибудь в нее бросить. — Значит, это будет мне уроком о том, что приключения мне нужно выбирать тщательнее.       Тишина после этой ее фразы воцарилась почти незаметно, она словно подобралась, крадучись, но когда установила свои права, стала весьма явной. Владимир Юрьевич выглядел задумчивым. Игорь Дмитриевич — ликующим. «Она явно не соображает, что своей честностью пилит сук, на котором сидит, — ехидно заметил последний в мыслях. — А я думал, она хитрее».       Кира же выглядела по-прежнему расслабленной и свободной. Теперь даже пальцы ее рук спокойно лежали на ее коленях. Казалось, волнение совершенно покинуло ее. Она казалась задумчивой. Немного печальной, но все же по-прежнему неунывающей. Обычно примерно так выглядят люди, которые привыкли разбираться по ситуации и принимать решения, ориентируясь на то, что происходит вокруг них сейчас, а не на то, что они успели себе надумать.       Владимир Юрьевич прервал тишину коротким кашлем, а затем, когда заметил устремленные на него взгляды, в раздумьях потер переносицу.       — Что ж… — произнес он медленно, поняв, что от него ожидают решения. — Заявление о сдаче долгов мы Вам подпишем.       Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но его заместитель в мгновение подскочил со стула. Его глаза пылали яростью.       — Как?! — он почти взревел, лишь чувство субординации заставило его выкрикнуть это тише, чем он хотел бы. — Вы спустите это… это непотребство ей с рук?! Я считаю, что она заслуживает наказания! — он ткнул дрожащим от напряжения пальцем в сторону Киры. — Мы не должны подписывать…       — Подпишем, я сказал, — растягивая эти слова, декан бросил на зама грозный взгляд. — Можете быть свободны.       Кира легко встала со стула, кивнула, тепло поблагодарив мужчину, и грациозной, летящей походкой покинула кабинет.       Дверь за девушкой закрылась, и Владимир Юрьевич с какой-то неожиданно расслабленной улыбкой обернулся к компьютеру. Игоря Дмитриевича произошедшее до сих пор злило. Нет, даже не просто злило. Оно повергало его в ярость, он чувствовал себя будто обплеванным, испачканным в грязи, униженным до крайности. Он — заместитель декана факультета, человек, добившийся высокого положения упорством, трудом и дисциплиной, стараниями в знакомствах, — должен просто так закрыть глаза на такую вольность какой-то студентки из областного захолустья? Которая даже не постаралась выглядеть виноватой, не показала, что признает свою вину, что знает, кто перед ней находится и перед кем она должна отчитаться! И что самое гадкое в этой ситуации — Владимир Юрьевич ведь оказался на ее стороне! Посмеивался над ее шутками, был с ней так добродушен… Да эта девчонка не заслужила и сотой доли той благосклонности, с которой к ней отнеслись!       — Владимир Юрьевич… — Игорь Дмитриевич заходил взад-вперед по комнате резкими шагами. — Это уже, знаете ли, ни в какие ворота!       Возможно, в этот раз он повысил голос сильнее, чем следовало бы, но сдерживать свое возмущение он не мог. Быть может, его начальник просто был в замешательстве по какой-то причине, потому принял такое решение… Но так не должно было быть! Несмотря на то, что подчиненный кричал, Владимир Юрьевич обернулся к нему спокойно. Взгляд из-за стекол очков был уверенным, слегка задумчивым и немного мечтательным.       — А знаешь, Игорь… — протянул декан. — Была бы моя воля, я бы ей просто сессию закрыл… Но это уже будет непрофессионально.       Игорь Дмитриевич застыл посреди комнаты с крайним удивлением на лице.       — Спросишь, почему? — декан задумчиво пожевывал кончик ручки. — А я тебе вот что скажу. Она с нами искренняя. Настоящая.       Игорь Дмитриевич передернул плечами, все сильнее впадая в недоумение. Искренняя, честная, настоящая — и что с того? Разве это должно что-то менять, когда дело касается пропуска экзаменов?       — Но разве это повод? — озвучил свои мысли в одном вопросе он.       — Игорь, Игорь… — покачал головой Владимир Юрьевич. — Мы натянули на себя костюмы. Мы взяли в руки портфели с бумагами. Мы заняли просторные и классные кабинеты. Мы везде ходим с чванливыми и высокомерными лицами. А где искренность? Где та открытость и беспечность, которую я сегодня увидел в глазах этой девушки? — он тихо рассмеялся, в его смехе звучали нотки легкой горечи. — Люди лицемерят нам, Игорь. Студенты, преподаватели, сотрудники других ВУЗов… Даже наши друзья!       На это Игорь Дмитриевич удивленно вскинул брови. Декан, глядя на эту реакцию, усмехнулся:       — Ты думаешь, все они правда всегда так рады сделать тебе одолжение, помочь, составить компанию в поездке? Когда придет время их детям поступать в ВУЗ, сколько из них прибегут просить замолвить словечко, выбить место, пропихнуть деток вперед? А если ты им откажешь, сколько из них продолжат быть твоими друзьями?       Игорь Дмитриевич, сжав губы в тонкую полоску, задумался и посмотрел в сторону. У него были такие друзья… И большинство из них действительно отсеялось, стоило ему отказаться давать им то, чего они хотят. В некоторых случаях он, конечно, помогал — тем, к кому питал особую симпатию. В конце концов, он не тешил себя мыслью, что связи в современном обществе совсем не имеют значения. Ему ведь тоже могли дать что-то стоящее взамен на его услугу. И все же… Почему-то слова начальника чем-то задевали. Все же вера в искреннюю дружбу у него оставалась, хоть он и понимал, что чаще все-таки в обществе люди ищут друг у друга взаимную выгоду и легко друг друга оставляют, когда затраченные усилия несоизмеримы с получаемой выгодой.       — Мы сами своим важным видом заставляем людей вокруг нас лицемерить и заискивать, — Владимир Юрьевич задумчиво откинулся головой на спинку кресла и взглянул в потолок. — А в ней я увидел искренность. И знаешь… она нам верит. Верит в то, что мы поймем… И в то же время она ничего от нас не просит.       Игорь Дмитриевич задумался. Искренность, доверие, подобная чепуха… это было нерационально. Это в современном мире не имело ни смысла, ни ценности. Так он думал, однако почему-то сказанное начальником заставляло его размышлять о некоторых вещах совсем не в том контексте, в котором он привык. Да, девчонка, похоже, была искренней. И довольно безрассудной к тому же. Но это казалось Игорю Дмитриевичу просто глупостью, наивностью, недальновидностью. Она явно не думала наперед, не пыталась создать репутацию или хотя бы сейчас единожды сыграть преклонение перед людьми, которые выше нее по статусу, у которых в руках перспективы ее дальнейшей учебы. Это бы упростило задачу прежде всего ей самой, но она осталась верна себе. Вместо преклонения проявила доверие. И, хоть Игорь Дмитриевич неохотно это признавал, в чем-то это вызывало затаенное в глубинах души восхищение.       — Эх, нам бы так жить! — вновь задорно продолжил Владимир Юрьевич. — На рыбалку хочу… Может, на выходных съезжу, — он зажмурил глаза и потянулся. — Ладно, а сейчас работать пора.       Игорь Дмитриевич, испытывая смешанные и сложные для него чувства, бесшумно покинул кабинет.       — На рыбалку хочу… На рыбалку! — проговорил сам себе Владимир Юрьевич и принялся допечатывать незаконченный документ. На лице его играла задорная, в чем-то даже азартная улыбка.