Встретимся во снах

Как бы это странно не выглядело, но мне удалось поспать во сне. Проснувшись, я смогла принять ванну. Без сомнений у богатого дворянина она была даже в суровых условиях Роткова, тем более в мире моих грез. Пришло время узнать, что лежит в коробках, принесенных Борисом. Одна была широкой и более плоской, другая же походила на упаковку для обуви. Со второй я не прогадала: в ней лежала пара красивейших лакированных туфель лодочек кремового цвета. В первой же, как оказалось, находилось платье. Оно было настолько прекрасным, что я даже не могу подобрать слов для описания. Материалом послужил светлый атлас, оттенок напоминал топленое молоко. Длина юбки была чуть ниже колена, а сбоку красовался разрез. Верх был V-образным, длинные рукава, а на талии легкая сборка. Надев его, я подумала о том, что его будто сшили на меня, настолько идеально село. А каблуки… боже, как давно я их не носила. Собрав волосы в небрежный низкий пучок и подтерев слегка осыпавшуюся тушь после дремоты, я посмотрела на настенные часы. Время должно было подходить для ужина. Решила не сидеть, а спуститься на первый этаж. Спускаясь по лестнице, до моих ушей дошла музыка. Очень атмосферный звук. Успокаивающий. На первом этаже возле лестницы я никого не обнаружила, зато запах еды говорил о том, что я не ошиблась и можно идти в столовую. Пройдя такое ничтожное расстояние я поняла, что мой навык эксплуатации шпилек утерян, ноги болят жутко. Хорошо, что за столом нужно сидеть. Музыка исходила из столовой зоны. Войдя туда, я увидела проигрыватель для винила. Вот почему звучание было таким чистым и… вкусным. В прошлом я испытывала особую любовь к виниловым пластинкам. Вот уж не думала, что услышу их на богом забытой земле. Хотя, это же сон. Да и Романов не бедствует, может себе позволить. — Лэйн, ты восхитительна. Я знал, что будет обворожительно, но, признаюсь, это превзошло все мои ожидания. – рассыпался в комплиментах Борис. — Я сама в восторге, благодарю за внимание и подарки. – стараясь более полно выразить благодарность, я ответила мужчине. — Прошу, присаживайся. Скоро подадут ужин. – галантно отодвинув стул, пригласил меня хозяин дома. Сам же Романов сел напротив меня и наблюдал за мной. Наши взгляды встретились и я всмотрелась в них. В синей радужке его глаз было запечатлено море, в которое никогда ступала нога человека. Таким невинным и чистым он мне казался. И таким же неизученным он был. Я ничего о нем толком не знала. И не узнаю. Снова из раздумий меня выдернула Люба, которая принесла основное блюдо. — Это тот самый заяц? – уточнила я. — Да. Я для того и хожу на охоту, чтобы прокормиться. К сожалению, большего, чем дичь, на этом столе не бывает. Но как говорится: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Ты согласна? – с улыбкой пояснил Романов. — Ну, тут спорить не буду, сама в последнее время питаюсь консервами и галетами из ИРП отряда. Мясо с запеченным картофелем выглядело очень аппетитно. Оно меня манило. Это все сказывается недоедание в последнее время, что во сне у меня текут слюни. Осознание того, что все это не по-настоящему вызывает во мне злость. Я не хочу возвращаться в реальность. — С тобой все в порядке? – взволнованно спросил Борис. — Да, не обращай внимания. Просто я отвыкла от домашней еды. — В таком случае, приятного аппетита. – в его голосе было много нежности. Казалось, что ему нравится сложившаяся ситуация. Он хотел оградить меня от всего, проявляя доброту и заботу. И чем больше он это делал, тем сильнее во мне что-то менялось. — Взаимно, Борис. – ответила я на вежливость. Покончив с едой, мужчина предложил мне потанцевать и мои ноги взмолились о пощаде. Но ради Романова, я была готова потерпеть. — Я даже не подозревала, что ты ценитель винила. – с явным любопытством подчеркнула я. — О, я просто люблю все прекрасное. А у пластинок определенная эстетика. Обеденный зал наполнила песня от Криса Айзека. Злая игра. Борис жестом протянутой руки пригласил меня начать танец. Медленный проигрыш трека обволакивал все пространство, а слова проникали в сознание. Мужчина приобнял меня за талию. Его крепкие и теплые руки были такими желанными для меня, казалось, что я готова растаять от их жара. Он наклонил голову к моей шее и опалил ее своим дыханием. Волоски на теле по всей этой стороне встали дыбом, а кожа стала в сто крат чувствительнее. Я обвила его шею руками и мы начали танец. Все движения были спокойными, ни намека на страсть или же пошлость. Именно таким был и сам Борис. Он гладил одной рукой мою спину, а я чувствовала, как скользят его пальцы с перстнем по атласу платья. Рядом и в то же время далеко. Здесь и погребенный под завалом с раной в сердце. Мы не прекращали наш танец. Не разрывали контакт тел. Только сейчас я подметила, что мы стоим вплотную друг к другу. Наша поза была больше похожа на объятия двух возлюбленных, а не просто знакомых. Неосознанно моя рука двинулась к его щеке. Я аккуратно провела по ней большим пальцем, затрагивая губы. Борис еще сильнее прильнул к моей ладони, наклонив голову и прикрыв глаза. Он был как кот, что нежится в ласке своей хозяйки. А когда он открыл глаза, наши щеки моментально стали пунцовыми. — С тобой я был искренним. – мягко сказал Романов. — Я знаю… Эта фраза откинула меня в момент ритуала, и я знаю, что было потом. Потом оборвалась его нить жизни. Если не сейчас, то больше никогда. Я не сдержала порыв. Поцеловала. Борис же ответил на поцелуй, в котором смешал всю возможную любовь и жадность. Мы оба понимали, что больше возможности может не быть. Я обхватила его лицо обеими руками и проявила настойчивость. Если бы у нашего напора была шкала мощности, то мы бы давно вышли за предел максимального значения. Еще чуть-чуть и я начну задыхаться. Романов отстранился и не дал остановиться моему дыханию, но и на восстановление не дал времени. Своими горячими губами он перешел к томительной ласке моей шеи там, где был его самый первый подарок. Кожа под ожерельем пылала самым неистовым огнем, а его нежные и в то же время грубые губы продолжали терзать меня. Прикусывая бусы, он царапал и тело. Оторвавшись, он сказал: — Ах, Лэйн, все должно было закончится не так. Не так! И сквозь стук наших сердец я расслышала слова песни: «…and no one could save me but you…» «… и ты одна могла спасти меня…» Из глаз, и его, и моих, хлынули слезы. Мы оба знали, что это был единственный исход, но в его глазах всегда было полно надежды. Она его и сгубила. Я снова потянулась к Борису для поцелуя, но он был уже соленым. Внутри же я кричала и билась в истерике. *** Проснулась я от громкого голоса Анны. Она будила отряд и давала указания о сборе возле снегоходов. Ощущение припухлости глаз заставили меня протереть их. Как только руки дотронулись до них они стали влажными. Я поняла, что прорыдала всю ночь. «Он смог! Он заставил меня чувствовать! Борис, я люблю тебя!»